Стихи

Редьярд Киплинг

Стихи

Если

О, если разум сохранить сумеешь, Когда вокруг безумие и ложь, Поверить в правоту свою - посмеешь, И мужество признать вину - найдешь, И если будешь жить, не отвечая На клевету друзей обидой злой, Горящий взор врага гасить, встречая, Улыбкой глаз и речи прямотой, И если сможешь избежать сомненья, В тумане дум воздвигнув цель-маяк...

ГОМЕР ВСЕ НА СВЕТЕ ЛЕГЕНДЫ ЗНАЛ... Перевод А. Щербакова

Гомер все на свете легенды знал,

И все подходящее из старья Он, не церемонясь, перенимал,

Но с блеском, - и так же делаю я.

А девки с базара да люд простой

И все знатоки из морской братвы Смекали: новинки-то с бородой,

Но слушали тихо - так же, как вы.

Гомер был уверен: не попрекнут

За это при встрече возле корчмы, А разве что дружески подмигнут,

И он подмигнет - ну так же, как мы.

ОБЩИЙ ИТОГ Перевод К. Симонова

Далеко ушли едва ли Мы от тех, что попирали

Пяткой ледниковые холмы. Тот, кто лучший лук носил,Всех других поработил,

Точно так же, как сегодня мы. Тот, кто первый в их роду Мамонта убил на льду,

Стал хозяином звериных троп. Он украл чужой челнок, Он сожрал чужой чеснок,

Умер - и зацапал лучший гроб. А когда какой-то гость Изукрасил резьбой кость

Эту кость у гостя выкрал он, Отдал вице-королю, И король сказал: "Хвалю!"

Был уже тогда такой закон. Как у нас - все шито-крыто, Жулики и фавориты Ели из казенного корыта.

И секрет, что был закрыт

У подножья пирамид,

Только в том и состоит, Что подрядчик, хотя он Уважал весьма закон,

Облегчил Хеопса на мильон. А Иосиф тоже был Жуликом по мере сил.

Зря, что ль, провиантом ведал он? Так что все, что я спою Вам про Индию мою,

Тыщу лет не удивляет никого Так уж сделан человек. Ныне, присно и вовек

Царствует над миром воровство.

Серые глаза - рассвет... Перевод К. Симонова

Серые глаза - рассвет, Пароходная сирена, Дождь, разлука, серый след За винтом бегущей пены.

Черные глаза - жара, В море сонных звезд скольженье, И у борта до утра Поцелуев отраженье.

Синие глаза - луна, Вальса белое молчанье, Ежедневная стена Неизбежного прощанья.

Карие глаза - песок, Осень, волчья степь, охота, Скачка, вся на волосок От паденья и полета.

Нет, я не судья для них, Просто без суждений вздорных Я четырежды должник Синих, серых, карих, черных.

Как четыре стороны Одного того же света, Я люблю - в том нет вины Все четыре этих цвета.

LA NUIT BLANCHE* Перевод М. Фромана

* Бессонная ночь (фр.)

Словно в зареве пожара Я увидел на заре, Как прошла богиня Тара, Вся сияя, по горе. Изменяясь, как виденья, Отступали горы прочь. Было ль то землетрясенье, Страшный суд, хмельная ночь?

В утра свежем дуновенье Видел я - верблюд ко мне Вне законов тяготенья Подымался по стене, И каминная задвижка Пела с пьявками, дрожа, Распаленная мартышка Сквернословила, визжа.

С криком несся в дикой скачке Весь багровый, голый гном, Говорили о горячке И давали в ложке бром, А потом загнали в нишу С мышкой, красной как луна, Я просил: "Снимите крышу, Давит голову она!"

Я молил, ломая руки,Врач сидел как истукан,Что меня спасти от муки Может только океан. Он плескался подо мною, Пену на берег гоня, И понадобились трое, Чтобы сбросить вниз меня.

И шампанским зашипели, Закружились надо мной Семь небес, как карусели, И опять возник покой; Но осталась, чуть мигая, Вкось прибитая звезда, Я просил сестру, рыдая, Выпрямить ее тогда.

Но молчанье раскололось, И в мой угол донесло, Как диктует дикий голос Бесконечное число И рассказ: "Она сказала, Он сказал, и я сказал..." А луну, что мне сияла, В голове я отыскал.

И слепец какой-то, плача, Слез не в силах удержать, Укорял меня, что прячу Где-то я луну опять. Стало жаль его немного, Но он свистнул у стены. И пресек мою дорогу Черный Город Сатаны.

И на месте, спотыкаясь, Я бежал, бежал года, Занавеска, раздуваясь, Не пускала никуда. Рев возник и рос до стона Погибающих миров И упал, почти до звона Телеграфных проводов.

Лишь одна звезда светила В напряженной тишине И, хихикая, язвила И подмигивала мне. Звезды с высоты надменной Ждали, кто бы мне помог. От презренья всей вселенной Я ничем спастись не мог.

Но живительным дыханьем День вошел и засиял, Понял я - конец страданьям, И я к Господу воззвал. Но, забыв, о чем молиться, Я заплакал, как дитя, И смежил мне сном ресницы Ветер утренний, шутя.

ДУРАК Перевод К. Симонова

Жил-был дурак. Он молился всерьез (Впрочем, как Вы и Я) Тряпкам, костям и пучку волос Все это пустою бабой звалось, Но дурак ее звал Королевой Роз (Впрочем, как Вы и Я).

О, года, что ушли в никуда, что ушли, Головы и рук наших труд Все съела она, не хотевшая знать (А теперь-то мы знаем - не умевшая знать), Ни черта не понявшая тут.

Что дурак растранжирил, всего и не счесть (Впрочем, как Вы и Я) Будущность, веру, деньги и честь. Но леди вдвое могла бы съесть, А дурак -на то он дурак и есть (Впрочем, как Вы и Я).

О, труды, что ушли, их плоды, что ушли, И мечты, что вновь не придут,Все съела она, не хотевшая знать (А теперь-то мы знаем - не умевшая знать), Ни черта не понявшая тут.

Когда леди ему отставку дала (Впрочем, как Вам и Мне), Видит Бог! Она сделала все, что могла! Но дурак не приставил к виску ствола. Он жив. Хотя жизнь ему не мила. (Впрочем, как Вам и Мне.)

В этот раз не стыд его спас, не стыд, Не упреки, которые жгут,Он просто узнал, что не знает она, Что не знала она и что знать она Ни черта не могла тут.

БАЛЛАДА О ЦАРСКОЙ ШУТКЕ Перевод А. Оношкович-Яцына

Когда в пустыне весна цветет, Караваны идут сквозь Хайберский проход. Верблюды худы, но корзины тучны, Вьюки переполнены, пусты мошны, Засыпаны снегом, долгие дни Спускаются с Севера в город они.

Была бирюзовой и хрупкой тьма, Караван отдыхал у подножья холма Над кухней стоял синеватый дымок, И о гвозди палатки стучал молоток, И косматые кони кое-где Тянули веревки свои к еде, И верблюды, глухой издавая звук, Растянулись на четверть мили на Юг, И персидские кошки сквозь сизый мрак Фыркали злобно с тюков на собак, Торопили обед то там, то тут, И мерцали огни у форта Джемруд. И несся на крыльях ночных ветров Запах верблюдов, курений, ковров, Дым, голоса и звук копыт, Говоря, что Хайберский торг не спит. Громко кипел мясной котел. Отточили ножи - и я пришел К погонщику мулов Магбуб-Али, Который уздечки чинил вдали И полон был сплетен со всей земли. Добрый Магбуб-Али говорит: "Лучше беседа, когда ты сыт". Опустили мы руки, как мудрецы, В коричневый соус из жирной овцы, И тот, кто не ел из того котла, Не умеет добра отличить от зла.