Страница 7 из 11
– А если отец прознает, что это ты меня научил?
– Я откажусь, мне он поверит.
– Пусть будет так.
Отряд пошел собирать дань.
Охотники справились, благо зверя в лесу водилось много.
Собирали, обходя дом за домом. Болышчы считал добычу, шкуры складывали в сумы, утрамбовывали. Вместе со сборщиками ходил по домам и Джабу. Девица, а теперь молодая женщина могла быть в селении суженого, что враждовало с Вабежей, а могла и вернуться на время домой.
Переехали в Рубино. Начали обход там. Пушнины было много, утрамбовываясь, она умещалась в обширных сумах, которые набивали до отказа и приторачивали к седлам.
Зашли в дом старейшины. Там-то сын тархана и увидел девицу, что запала ему в душу. От вида такой красы внутри все зажглось огнем желания, лицо юноши покраснело. Он быстро вышел на улицу, потеряв интерес к пушнине.
Хоть и собирали дань хазары быстро, до трапезы не управились. Накормили их в Рубино, где специально зарезали барана.
В Заледово Джабу не поехал. Он отозвал из отряда своего товарища детства Аваза Добака:
– Ты забрал свои сумы?
– Да. У меня куницы много.
– Это ладно. В доме старейшины Рубино был?
– А как же, дождался команды Авартука и зашел за пушниной.
– Молодицу видал?
– Это которую Веданой кличут? Видал – хороша, и лет ей шестнадцать, не боле. Слыхал, она – невеста сына вождя. Или жена, потому как сбежала из Вабежи и открыто живет с ним.
Джабу взглянул на товарища:
– Я хочу похитить ее, Аваз!
– Что?
У молодого хазарина от удивления открылся рот:
– Это замужнюю-то? Девиц же в селах полно.
– А мне эта нужна.
– А я тут при чем, Джабу?
– Пойдем к реке, там все объясню.
Они оставили коней у дома Дедила, чтобы привлекать меньше внимания, прошли воротами, ведущими на берег реки. Там Джабу поведал Добаку свой план. Хазарин почесал затылок. Свой шлем он давно прикрепил к седлу – жарко в нем.
– Хм. Худое дело ты задумал, Джабу.
– Почему худое, Аваз? Мне она нравится, я желаю иметь ее в наложницах. Сын старейшины Рубино сам выкрал ее во время празднования Купалы, почему я не могу украсть ее у него?
Добак проговорил:
– Да украсть-то можно, хотя и это двоим сделать не просто. А вот что потом делать будем? Отец ведает о твоем желании?
– Он гневаться не будет, коль привезу Ведану в шатер. Это я могу тебе точно сказать.
– Да? Раз привел к реке, значит, у тебя есть план на это место?
– Не здесь – ниже по течению кусты видишь?
– Не слепой.
– Там собираюсь ее умыкнуть.
– А с чего ты взял, что сын старейшины Рубино с дочерью вождя Вабежи пойдут нынешней ночью на реку?
Джабу объяснил.
Добак рассмеялся:
– А ведь верно мыслишь, Джабу. И как догадался?
– Авартук подсказал.
– Значит, помощник твоего отца ведает, что ты поедешь сюда?
– Да, но отцу об этом не скажет. Так как, поможешь?
– Эх, Джабу, мне бы тоже в наложницы какую-нибудь девицу здешнюю!
– По дороге назад мы встретим селения полян. Коли там какая тебе приглянется, клянусь, помогу!
– Хорошо. Что я должен делать?
– Пойдем.
Оглядевшись и не заметив ничего подозрительного, молодые хазары зашли в лес. Оттуда прошли к селу. По дороге договорились, что делать.
Объявился отряд из Заледово. Кони были обвешаны добычей. Места не хватало даже для провизии, но за рощей стояла повозка, ее укрыли в яме, что выше по течению. В нее и погрузили мягкую рухлядь.
Отряд к лагерю привел болышчы Авартук. Тархан с сыном и Авазом задержались в Вабеже.
Ильдуан наказал Кобяке:
– Теперь будешь давать сколько сейчас и сколько в цветень вместе. Такова будет дань для тебя.
– То много, тархан.
– Ты благодари богов своих, что мы у вас девушек да женщин молодых и вдовых не забираем. Другие роды тока ими и платят. В ваших же лесах зверя полно. Считай, Кобяк, повезло вам. И это благодаря мне, потому, как я уговорил кагана брать с вас только пушниной. Сказал, что девки у вас неприглядные да нечистые.
– И чем же мне отблагодарить тебя за милость такую? – улыбнулся Кобяк.
– Дай воды испить. И поеду в стан. Утром домой в Хамлых пойдем.
Кобяк крикнул жене, что пряталась за углом:
– Краса! Принеси тархану чашу водицы ключевой.
Тархан крякнул от удовольствия, отдавая чашу:
– Хорошая у вас вода, не то, что у нас.
– Так бери дань водою, – съязвил Кобяк.
– Шуткуешь? Радуешься, что с рассветом уйдем?
– Не буду врать, радуюсь. А ты бы горевал на моем месте?
– Я, полянин, на твоем месте никогда не буду, как и ты на моем, хотя у нас ваших много. Задумаешь встать на нашу сторону, скажи, и тебя возьмем.
– Да нет уж, я как-нибудь со своим родом.
– Ну, давай! И смотрите тут, особо не враждуйте. А то перебьете друг друга, с кого я дань брать буду?
На этот раз громко рассмеялся тархан.
Он вскочил на коня, повел к воротам, за ним тронулись его воины и сын.
Как только хазары скрылись из виду, Кобяк присел на лавку, славя богов за избавление. Но одно ушло, другое осталось. А именно: забота, что делать со свадьбой. Он отказал Дедиле и от слов своих не отречется, и все же скрепить брак надо. Что поделаешь, коли Ведана выбрала мужа из другого рода?
Янур Ильдуан, вернувшись в стан за рощей, передал коня Авазу. Обошел лагерь. Болышчы поспешил доложить:
– Пушнину загрузили в повозку, коней освободили, свели в табун у рощи. Двое режут баранов, взятых вместо куниц в Заледово. Не успеет солнце уйти за лес, трапеза будет готова.
– Хорошо.
– Хотел узнать, дозор выставлять будем?
Тархан отмахнулся:
– К чему? Мы десятком прошлись по трем селам полян, и никто против слова не сказал. Смирились поляне. Не напали, а могли бы и убить, но сюда не придут. Будут высматривать пыль с дороги, когда поедем домой. Переход до главного стана недлинный, но по лесу. Сначала двинемся по дороге, потом свернем на тропу. А как идти по лесу, сам знаешь. Пусть воины отдохнут. Как будет готова еда – ужинаем, и по шалашам. Не забудь мне перед сном отвару дать. Ноет спина сильнее обычного.
– Может, зельем змеиным растереть?
– Нет, – поморщился тархан, – то умеют только нежные руки наложницы.
– Когда это будет.
– Ничего, отвар покуда помогает.
– Сделаю, господин, все что надо у меня в запасе большом.
– Ну и хорошо.
После трапезы вечерней и молитвы хазары улеглись в шалашах. Тархан, болышчы и Джабу расположились в шатре.
Авартук подал Ильдуану чашу с отваром, куда заварил и травы сонной. Тархан ничего не заметил, выпил, лег на лежанку из овечьих шкур, сунул под голову суму. Оружие и доспехи рядом. Уснул.
Болышчы задул огонь в плошке.
Ночь выдалась светлая.
Как все утихло, Авартук подал знак сыну тархана.
Они вышли на улицу. Авартук спросил:
– Ты с Добаком договорился?
– Да.
– Он должен сюда подойти?
– Нет, будет ждать у оврага.
– Правильно. Тогда иди к табуну. Кони стреножены, охраны нет. Возьми мешки для морд лошадиных да ремни для красавицы, выводи коней лощиной. Далее…
Джабу прервал помощника:
– У меня хорошая память, Турис.
– Ну тогда удачи тебе, молодой господин.
Джабу забрал мешки, ремни, веревки, сложил в небольшую суму, надел пояс с саблей и скрылся среди кустов, за которыми на поляне жевали траву довольные долгожданным отдыхом кони.
Джабу выбрал своего коня и коня Аваза. Повел их в обход лагеря к лощине, по ней вышел к оврагу.
Добак вылез из кустов, напугав коней и самого Джабу.
– Шайтан! Ты как нечисть. Откуда взялся?
– Из кустов.
– А подать сигнал не мог?
– На что? Все хорошо же.
– Что у тебя из оружия?
– Дубина.
– Дубина? А сабля?
– Мы же не с полянами биться идем, и дубина сгодится. Ею, если ударить слегка, и не убьешь, и не покалечишь, а сознания лишишь.