Страница 3 из 12
Аркадий Дмитриевич вздохнул и проговорил:
– Ладно, привезу деньги. У меня столько не будет, но найду. А как я могу верить, что, заполучив деньги, ты не убьешь всех, перед тем как уйти?
– Ты же умный человек, князь, а простых вещей понять не можешь. Зачем нам убивать тебя, если это уже наутро станет известно селянам? Тогда псы царя устроят на нас охоту как на волков. Мне этого не надо. Я должен в Литву уйти. Значит, ты дашь мне деньги, и я верну тебе дочь, а жену с сыном возьму с собой. Ты выдашь ей грамоту, что едет она к родственникам в Брянск, вернее, в приграничное селение. Мы уедем на повозке. Ты можешь следовать за нами. Как перейдем границу, заполучишь и жену, и сына. Повозку, извиняй, не верну, так что прихвати с собой из Москвы еще одну. Сделаешь, как сказано, и семейку свою спасешь, и деньги вернешь. С вотчины возьмешь да с царской казны. Разойдемся мирно. Ну а приведешь ратников, то пеняй на себя.
– Я привезу деньги. Хотя мог бы обмануть вас и привести сюда дружину. Тогда вы погибли бы.
– Твоя правда, князь. Но как жил бы ты, после того как мы снасильничали и убили бы твою жену и дочь, а потом и сына? А там, глядишь, и тебя стрела достала бы. Подворье крепкое, оборону держать можно, оружие у нас есть. А подыхать нам не страшно. В этом не сомневайся. Быть вечным холопом, унижаться, угождать, быть наказанным за малую провинность или проданным как раб. Да разве это жизнь?
– Я же дал тебе вольную, Табачник.
– За это спасибо. Она мне поможет на новом месте обустроиться. Ну так что, порешили?
– Да.
Табачник поднялся с князя, отбросил ногой его оружие.
– Последите, чтобы князь привел себя в порядок, дайте свежего коня. Ему срочно надо ехать в Москву, – сказал он Чибису и Магоне, подошедшему к ним.
Князь поднялся.
Жена и дочь смотрели на него испуганными глазами. Даже двухгодовалый сын вроде бы понимал, что во дворе творится что-то неладное, но кричать нельзя.
– Не бойтесь, Катя, Дарья, смотрите за Демидом. Табачник хочет выкуп за вас получить. Я привезу деньги, отдам ему и скажу вам, что делать дальше. Не беспокойтесь, пройдет немного времени, и мы вернемся сюда, – сказал Аркадий Дмитриевич.
Он зашел в дом, в кухню, где стояла бадья с водой, ополоснул лицо. Рубаха его была в крови, князь сменил ее.
– Саблю возьму, – сказал он Табачнику. – Какой я князь без оружия?
– Ты бери коня и выезжай за ворота. Я брошу тебе твою саблю. И гляди, вернуться с деньгами ты должен до темноты. После найдешь здесь только изуродованные трупы. Все. Сашка!
– Тут я, Богдан.
– Коня князю!
– Слушаюсь.
Лаперин выехал с подворья. Табачник бросил ему саблю. Князь подобрал ее и погнал коня в сторону монастыря.
Табачник наказал подельникам:
– Бабу, девку и ублюдка в опочивальню, там всех развязать и посадить на пол. Магоне охранять, Сашке быть на подхвате. Для оправления нужды поставить в комнату бадью, дать хлеба и воды.
Тут в ворота кто-то постучал.
Чибис встревоженно взглянул на Табачника и спросил:
– Кто это?
– Сейчас узнаем.
– А коли монахи вооруженные?
– А коли черти с рогами? – передразнил его управитель. – Башкой думай, Гришка! Как они успели бы подъехать? И князь не дурак, шума подымать не будет, за семью свою все отдаст, а надо будет, то и сдохнет. Привезет деньги. Шум ему не нужен.
Управитель подошел к воротам, открыл калитку.
За ней стояли мужики из деревни.
– Чего вам? – спросил Табачник.
– Да видели, как князь с семьей приехал, к нему бы надо.
– А не видели, что князь уехал обратно?
– Так тот всадник и был Аркадий Дмитриевич?
– Да. Забыл чего-то в столице. Будет завтра утром. Дома только княгиня и дети. Они вам нужны?
– Нет, к князю разговор есть.
– Все жалобы друг на друга собираете? Землю поделить не можете?
– Да, не получается. Надоело спорить, хотим, чтобы князь порешил это дело раз и навсегда.
– Я передам ему. А вы подходите утром. Другим людям в деревне скажите, что Аркадия Дмитриевича сегодня не будет. Все дела завтра. Уразумели?
– Уразумели.
– Ну и с Богом!
Табачник захлопнул калитку, набросил на крюки ворот большую доску и прошел в дом. Там достал из шкафа кувшин с крепким хлебным вином, отпил немного прямо из него, крякнул, поставил посудину на стол, вытер усы и бороду, сел на лавку, вытянул ноги.
«Похоже, все у меня получится, – подумал он. – Князь привезет деньги и никому не расскажет о том, что случилось на подворье. Побоится он болтать. Ведь пригрозил я ему, что жена с сыном до границы со мной поедут. Рисковать он не станет и поплатится за это. Никто отсюда не выйдет, кроме меня да Магони. Да и Даниле дорога только до границы. Далее и он не нужен станет. Но загадывать не следует. Неизвестно еще, как все на самом деле будет. Должно получиться. А если нет, то с меня голову снимут. Но все сложится хорошо».
Табачник поднялся, прошел в княжескую опочивальню, расположенную на втором этаже. Там Екатерина Павловна, Дарья. Рядом с матерью сын. Широкие лавки с ворохом перин, простыней, подушек. На столе краюха хлеба и кувшин с водой. До вечера хватит. Перед дорогой поедят.
Магоня сидел на лавке в углу с топориком в руках и похотливо смотрел на Дарью.
– Данила! – окликнул его Табачник.
– Чего?
– Не балуй! Мысли дурные из головы выбрось.
– Я ничего.
– Рот прикрой!
– Понял.
– Я тебя предупредил! – сказал Табачник, прошел в сени, спустился с верхнего крыльца на нижнее, подумал, прошел к башенке, поднялся на нее и осмотрелся.
Деревенский люд в поле, на пастбище. Дорога к монастырю пуста. На небе ни облачка. Душновато, да и жарко. Дождя бы немного не помешало, пыль прибить. Хотя нет, лучше не надо. Всадник даже один поднимет пыль, а уж дружина – целое облако. Не нужен дождь.
Он расстегнул ворот рубахи, оперся о стойку навеса и продолжал осматривать округу. Кругом все было точно так же, как и всегда, словно на подворье князя не случилось ничего страшного.
Князь Дмитрий Савельев с женой Ульяной и двухгодовалым сыном Владимиром уже вторую неделю подряд проводил в своей вотчине, в деревне Калма. Она была расположена в двадцати верстах на северо-запад от столицы государства Российского, на берегу Москвы-реки, несущей свои воды к Коломне, к Оке.
Вотчина князя была крепкой, богатой. Во многом за это надо было благодарить управителя Акима Севастьянова. Он строго следил за порядком в деревне и ходом полевых работ, не обижал народ. На Юрьев день, в те две недели, когда крестьяне могли уйти от прежнего хозяина к новому, на другие земли, из Калмы не уходил никто. А вот желающих поселиться в деревне было много.
Добрая слава о ней распространилась далеко. Народ знал, что хозяин вотчины князь Дмитрий Савельев относился к своим работникам по-людски, не самодурствовал, не обирал их до нитки, напротив, создавал все условия для спокойной, нормальной жизни. Посему вблизи деревни стали появляться починки, то есть хутора в несколько дворов.
В июне месяце дождей не было, стояла засуха. Урожай обещал быть хуже, чем в прежние годы. Поэтому князь Савельев на всякий случай закупил и зерно, которого хватило бы всей деревне на целый год. А не окажется в нем нужды, то следующим летом его можно будет и продать, пусть и дешевле. Князь не обращал на это внимания.
Большую часть нынешнего дня Дмитрий, его жена и сын провели на улице. Они катались на лодке по Москве-реке, ездили в лес, гуляли по лугу. Княгиня Ульяна оставила сына мужу, как маленькая девочка собирала цветы, плела из них венки, счастливо смеялась.
За полдень Дмитрий решил, что пора возвращаться домой. Сын Владимир все чаще зевал. Пора было обедать и отдыхать.
На подъезде к подворью Дмитрий заметил, что ворота открыты. За ними стоял чужой конь под седлом. Он узнал его. Это был скакун князя Крылова. Вот так подарок! Обещался Юрий Петрович приехать, да так и сделал. Непонятно только, почему прислуга не ставит коня в конюшню.