Страница 9 из 25
– Привет, пойдем погуляем!.. – Это была одна из девчонок, трахавшихся минувшей ночью в прихожей.
– Это ты? Я тебя узнал! Давай погуляем!
Мы пошли с герлой в лесок… Как-то странно было вот просто так, ни за что, получить приглашение на фак во время крутого рок-сейшна, под квакающие поливы соло-гитары и уханье большого барабана. Еще большее недоумение я испытал после того, как, возвращаясь с этой герлой лесной тропинкой к сцене, встретил своего приятеля, с которым она тут же заговорила, приглашая погулять, а мне сказала: «Пока, увидимся!» Да, прямо какой-то сон в летнюю ночь…
Вернее, это был еще день. Вместе с настоящей ночью пришел настоящий сон наяву, мечта поэта. Небольшой командой человек в шесть мы отправились после завершения сейшна искать ночлег где-нибудь в округе. Это был спонтанный психоделический жест, свойственный хиппи: шаманистическим чутьем выйти на затребованные цели. Все были уверены, что жилье будет, и тупо ломили вперед. И действительно, когда уже стемнело, мы уперлись в какой-то небольшой особнячок, окруженный густым садом. Поглядели в окна – внутри пусто. Ну и заселились.
В трех комнатах мы разбились на три пары. Со мной была уже не та шальная эстонская гитана с рок-фестиваля, а некая питерская девочка, которую я тоже видел впервые. Наша компания прожила в этом особняке два дня и три ночи – пока не кончились найденные на кухне продукты. Девяносто процентов всего времени мы провели в постелях, при этом пребывая вне времени: некий коллективный галлюциноз на эротической почве. Я даже потом написал стихи под молодого Пушкина:
Более того – послал их в «Литературную газету». И еще более того – получил ответ от главного редактора, который прислал мне длиннейший список книг, с содержанием которых следовало бы ознакомиться молодому поэту, прежде чем предлагать свои произведения на суд общественности. Совет мэтра подразумевал: «Скромнее нужно быть, молодой человек!» Да, такие царили времена…
Другим крупным мероприятием в лето 1972-го стал сейшн в Выру – районном центре на юго-востоке Эстонии. Собственно, какого-либо особого сейшна в смысле рок-фестиваля здесь не было. Но слух о том, что фестиваль состоится, в считаные дни разнесся по всей стране великой – от Прибалтики до Урала, от Белого моря до Черного. И народ повалил-поехал…
Весь месяц накануне выруского сейшна я провел в Питере – «поступал» в тамошний университет на экономический факультет. На самом деле поступал я весьма формально: серьезного желания учиться тогда не было, но и просто так где-то пахать не хотелось. Одним словом, я пришел на первый вступительный экзамен в рваных «левисах», красной нейлоновой куртке на голое тело, с хайром до плеч и в теннисках на босу ногу. Другие абитуриенты, в основном из глухих провинций, смотрели на меня ошарашенно, видимо, не вполне понимая, что я один из них (или нет?). Экзаменаторы тоже повели бровями. История, вопрос про крепостное право. Я, конечно, материал знал, хоть специально и не готовился: история – один из моих коньков. Разумеется, по билету все ответил. Вернее, только начал отвечать, а экзаменатор мне и говорит:
– Я вижу, вы эту тему знаете. Но что вы сказали бы по другим вопросам?
И начинает меня гонять по датам и именам. Оно и понятно: такого абитуриента нужно отсеять на первом же экзамене, чтобы не маячил тут. Выхожу из аудитории. Абитуриенты у дверей спрашивают:
– Ну что?
– Конечно, «неуд»…
Еще бы, с таким видом – кто ж поставит «уд»?..
Возвращаюсь в Таллин как раз к вырускому фестивалю. Во всех вагонах уже сидят пиплы, ведь сейшн уже завтра! Когда я вышел на перрон, то наших на там было человек двадцать, а то и поболее, при этом ни одного знакомого – новые лица, новые люди… Интересно, сколько же вообще народу подъехало? Но далеко ни мне, ни новым людям уйти не удалось. Прямо у выхода с платформы нас принял усиленный наряд милиции. Всех собрали в колонну и повели в привокзальный участок. Кто такие? Откуда? Зачем приехали?.. Как оказалось, слухи о фестивале, а главное, количество желающих на него попасть, настолько напугали власти, что они не просто (как я себе представляю) отменили музыкальное мероприятие, но еще и постарались всячески усложнить попадание в Выру хипповой публики. Начиналось винтилово уже в Таллине: на железнодорожном и автобусном вокзалах, в парках и скверах, просто на улице. Брали всех волосатых и джинсатых, просто нестандартно выглядящую молодежь.
Еще жестче винтили в Выру: грузили в ментовские уазики или другие транспортные средства и просто тупо вывозили за город, километров за двадцать. Чтоб не возвращались. Но люди возвращались, плюс подъезжали и подъезжали новые системщики (так называл себя хипповый пипл) со всех направлений: из Прибалтики, Белоруссии и Украины, Питера и Москвы, с Кавказа, Поволжья, Урала и даже из Сибири! Огромные толпы хиппи бродили по небольшому провинциальному городку, вырезали все маки, в том числе на клумбе перед местным отделением милиции. Кто не торчал – тот бухал. Употребляли все подряд, на что денег хватало. Ночевали по сеновалам, а с утра снова вылезали в город. Одних и тех же людей менты забирали по нескольку раз. Они и сами уже одурели и внутренне даже как-то сдались: закидали их шапками. Всех не перевешаете!
Я, правда, до самого Выру так и не добрался. Когда стало понятно, что музыки там не будет, мотивация прорываться в запретный город любыми способами отпала сама собой. Ну а потусоваться – весь пипл завтра-послезавтра все равно будет в Таллине! Так оно и получилось. Теперь уже Таллин запрудили толпы хиппи. А менты все винтят и винтят, повторяют выруский опыт. А чего винтят-то? Сами себе работу придумывают. Идиоты!
Сидим в Гайд-парке[15] на камне, курим косяк. Вдруг прямо из-за кустов на нас выруливает уазик, из него резко выскакивают менты с оперативниками, образуя полукольцо. Мы врассыпную, кто куда. Я тоже припустил – на самом приходе. Долго бежать не в кайф, заскакиваю в кусты. Сижу как заяц, прислушиваюсь. Вроде как вокруг опера снуют, переговариваются: «Этого не видел?» – «Не-а, не видел…» Ну я сижу. Долго сижу, а они всё вокруг рыщут. «Да сколько можно?» – думаю. Начинаю понемногу выглядывать – осмотреться, что вокруг. И тут до меня доходит, что это просто голоса прохожих до меня доносятся с прилегающей улицы, а оперов-то давно и след простыл! Одним словом, хорошая трава попалась.
Между тем подходил призывной возраст, военкомат бомбардировал повестками. Нужно было что-то решать. В хипповых кругах элементарным выходом из ситуации считался дурдом: отлежка со статьей. Однако такой способ требовал специфического ноу-хау. Ведь просто за красивые глаза доктор статью не даст! Самый распространенный жест – закос под суицид. Таким сразу ставили «четверку» (диагноз шизофрения, гарантирующий неприкосновенность на всю оставшуюся жизнь). Однако закос должен быть реалистичным. Коронный номер – порезать вены, но так, чтобы на самом деле все было чики-пики, с реальными травмами и сопутствующей опасностью по-настоящему сыграть в ящик. Другой вариант – отравление: объесться каликами до тотального коллапса. Разумеется, все эти жесткие методы представлялись довольно стремными. А вдруг не откачают?
Под отравление пытался закосить Сэм. Буквально накануне отправки в военкомат, на собственных как бы проводах, он закинулся двумя пачками димедрола – 20 таблеток в совокупности. Его сразу жутко вставило, глаза повылезали на лоб с выражением крайнего изумления и стрема одновременно. Через двадцать минут приехала скорая. У Сэма к этому времени уже вываливался язык. Его, дико озирающегося по сторонам, вынесли на одеяле прямо в карету с красным крестом тамплиеров. Два дня откачивали в клинике, потом отправили в дурдом. Человек, конечно, выжил – но ценой какого стресса!..
15
Гайд-парк – так называли Хирвепарк (Олений парк) в центре Таллина.