Страница 17 из 25
– Да это так же просто, как хуем по лбу! – не выдержал мастер.
– Это как так?
– А вот так!
Он подошел к Сладенькой, расстегнул ширинку, достал член и действительно ударил им ее по лбу.
Но помимо чисто теоретических сведений душа требовала реальных контактов с носителями магических знаний, с истинными мэтрами тайных наук, которые – мы с Ленноном, да и не только с ним одним, в это свято верили – должны были где-то существовать физически.
В числе прочих телег Леннон поведал о том, что в далекой сказочной Индии существует всемирная мистическая столица – альтернативное поселение, истинный коммунистический город Ашрам-Пондичерри, или Ауровиль, считающийся международной территорией, находящийся под эгидой ООН. По словам Саши, население Пондичерри составляет единую общину из аскетов, йогов и факиров, а также разного оторванного народа с Запада – мистиков, психоделистов и хиппи-романтиков. В ашраме все поголовно занимаются мистическими практиками и гасятся за счет астральных переживаний. Это была Утопия моей жизни: Ашрам-Пондичерри – город-греза, Город рассвета, Космополис! При этом совершенно реальный, на ЭТОЙ земле, физически достижимый! Тут есть от чего закружиться голове!
Но и у нас, за железным занавесом, не все было потеряно. Наиболее крутым магическим местом на территории СССР нам тогда представлялась Бурятия, где, согласно брошюрке «Буддизм», сохранялись аж целых два действующих буддийских монастыря! Это означало, что мистические школы тибетского ламаизма, включавшего в себя (как следовало из книги Парнова) наследие древней колдовской науки Востока, досягаемы даже для нас – париев истории, отрезанных невидимой магической стеной от остального человечества. Из той же брошюрки я выяснил, что летом буддисты празднуют Майдари-хурал – таинство, связанное с ожидаемым приходом будущего будды нового мира Майтрейи (по-бурятски Майдари).
Я загорелся неистребимым желанием поехать в Бурятию. Леннон эту идею, разумеется, поддержал, одновременно расписав мне забайкальский хурал как слет всех главных колдунов и волшебников Востока, каждый из которых появится со своей свитой, в сопровождении магических эффектов и прочих невероятностей. Сам Саша, будучи жестко связан бытовыми обстоятельствами, ехать не мог, но мне советовал совершить такой тур пренепременно.
2.2. Буддийский рай
И я поехал, уговорив присоединиться своего красногорского приятеля Диму, с которым мы предыдущим летом ездили в Минск. Дима был человеком хипповым, но не очень мистическим, хоть и подарил мне незадолго до этого значок с китайским иероглифом «Мо» («вершина»), который, в свою очередь, получил от Гены Зайцева (впоследствии основателя питерского рок-клуба) как знак членства в особом дзеновском ордене.
До Улан-Удэ нужно было ехать из Таллина с неделю. При посадке в поезд у меня в кармане было 14 рублей. Помню, как в Москве перед самым отправлением на вокзал мы с Димой пошли стрельнуть денег к приятелям, которые в этот момент находились в каком-то очередном МАТИ[25] на концерте еще никому за пределами узкого круга не известной «Машины времени».
– Дима, ты куда уезжаешь-то? – спросили его приятели.
– В Тибет! – не моргнув глазом, отвечал тот. – Послушай, мэн, одолжи чирик. Бабок на дорогу совсем нет!..
У приятелей бабок тоже не было, и в результате Дима так и уехал с рублем в кармане.
Мои 14 рэ ушли частично уже в Москве, а остаток начал резко таять в поезде, где нужно было что-то есть в пути. Ехали мы в общем вагоне, что было совершенно чудовищно, ибо временами набитость была настолько тотальной, что люди сидели по четверо даже на вторых полках! Я лежал на третьей, задыхаясь от жары и в полном офонарении. Иногда, правда, народ спадал, и в моменты такого затишья кое-кто ухитрялся даже потрахаться (как наши нижние соседи по купе, например).
В общем, все было довольно сурово, но положение спасла некая девица, с которой мы познакомились в вагоне-ресторане, когда пили на последние. Поинтересовавшись, откуда мы и куда, она необычайно прониклась нашим романтизмом и сообщила, что выходить в Кемерово, куда она ехала, не будет, а присоединится к нашему паломничеству по священным местам Центральной Азии. Более того, девица, которую звали Ирой, оказалась при кое-каких деньгах и практически с момента нашего знакомства не только кормила нас обоих, но и упаивала в хлам. Мы все втроем так надирались, что даже видавшие виды официанты транссибирского экспресса отказывались продавать нам вино и грозились высадить, поэтому приходилось посылать за бухаловом посторонних пассажиров за стакан.
Я вообще заметил, что чем дальше едешь от Таллина на восток, тем «меньше хлеба и больше лозунгов» (как сказал некогда мой родственник дядя Коля). В самом деле, если в Эстонии с агитпропом дела в те времена обстояли более чем скромно (ну там, пара портретиков в центре города да флаги по праздникам), то Москва – это уже просто кумачовое море. Дальше – больше. На Урале от лозунгов просто уже некуда было деваться, причем габариты их тоже заметно вырастали по сравнению с московскими. Однако сибирский размах – это совершенно новая стадия. Апофеозом этого стиля представлялся огромный склон бурьяна вдоль железнодорожного полотна, в котором был выстрижен профиль Ленина: графически один в один, как в Кремлевском Дворце съездов, но раз в десять больше размерами. Можно себе только представить, сколько же красного агитпропа встречается путнику в Китае! Ну а пиком всего должна быть Северная Корея – страна победившей идеологии чучхе (то есть «опоры на собственные силы»).
Наконец Улан-Удэ! Выходим в полном ошалении на перрон, почва под ослабшими от долгого сидения ногами качается. Естественно, похмелье. Что делать, куда идти – тоже непонятно. Выходим с вокзала в город. Я смотрю по сторонам и замечаю идущего по улице человека интеллигентного вида в очках – тип сибирского ученого из Академгородка. Полагаю, что человек должен знать, где тут в принципе может находиться буддийский монастырь. Когда он поравнялся с нами, я его так и спросил:
– Скажите, пожалуйста, как пройти к буддийскому монастырю?
Интеллигент смотрит на всех нас некоторое время с полным недоумением, но, выяснив в общих словах, кто мы и что мы, предлагает первым делом пойти опохмелиться. Он, собственно говоря, и шел поутру опохмеляться. В каком-то аквариумного типа шалмане мы все принимаем за его счет по полному граненому стакану настоящей сибирской водки, фонареем окончательно, и тут человек предлагает нам, как гостям издалече, отправиться к нему домой, отдохнуть с дороги. Мы, естественно, не отказываемся.
Человека этого звали Володя (по фамилии что-то вроде Подберезского). Он был одним из главных местных богемщиков, известным, как нам потом рассказали его приятели, своими пижонством и запойностью. Вскоре после нашего прибытия Володина квартира стала заполняться другими людьми, каждый из которых приходил непременно с батлом, причем обязательно белой. В общем, квас, музыка, сибирский хаус…
Наконец я спрашиваю хозяина:
– Володя, а трава тут у вас есть?
– Ну, этого добра здесь море!..
Он тут же куда-то звонит, и через пять минут в дверях появляется юный бурят по имени Вадик. Оказывается, что это младший брат одного из Володиных гостей, и тут же парню дается задание свезти нас на плантацию незамедлительно. Мы с Димой, Ирой, Вадиком и неизвестно откуда взявшимся малолетним приятелем Вадика Витей Шкетом, садимся в автобус на остановке перед самым домом и едем минут десять.
Выходим и, пройдя через какие-то заросли, оказываемся на практически бескрайней плантации каннабиса. Каннабис, естественно, дикий. Его качество нам пришлось оценить уже через несколько минут. Я впервые в жизни видел как живую плантацию, так и элементарный метод сбора ручника[26]. Растения растираются между ладонями, одно за другим, пока кожа не покроется зеленым налетом пыльцы. Потом эта пыльца скатывается в шарик – и можно курить. Бурятская масть, а именно ручник – одна из самых застебывающих, которые мне когда-либо приходилось пробовать. Стебает с нее так, что просто дыхание перехватывает, а бедному Вадику просто стало плохо: побелев, он полувозлег, но при этом мышцы лица и брюшной области мучительно продолжали сокращаться от беззвучного смеха…
25
Московский авиатехнический институт (здесь: иронично-собирательное название московских вузов).
26
Здесь: спрессованная пыльца конопли ручной сборки.