Страница 15 из 25
Незадолго до этого я познакомился с таллинскими методистами – их молодежной секцией. Это были эстонские ребята, неплохо говорившие по-русски и по случаю начавшие курировать нашу хипповую систему, которая тогда наполовину состояла из сезонных питерцев и москвичей.
К методистам наша хиппня попала с легкой руки человека по имени Андрес Керник[20], которого я впервые встретил в танцклубе «Притсу». Это был тот cамый Мефистофель, сагитировавший нас на Keldriline Heli. Позже он неоднократно появлялся в «Песочнице», но предлагал посещать уже не рок-концерты, а собрания методистов в небольшой церквушке рядом с танцклубом.
– Православная церковь – это хорошо поставленный спектакль! – иронично замечал Андрес по поводу робких попыток пипла доказать свою наличную причастность к альтернативной советскому идеологическому полю духовности.
Народ в самом деле стал понемногу захаживать к методистам. Тем более все происходившее там резко отличалось от привычных большинству русских хиппи норм православного богослужения. Во-первых, здесь во время молитвенных собраний иногда выступали известные деятели рок-культуры, в том числе Рейн Раннап, основатель известной группы Ruja. Да и вообще, молитва под аккомпанемент бэнда – это уже почти американские спиричуэлс! Во-вторых, выступавшие с трибуны прихожане, в том числе и русскоговорящие, порой несли такую антисоветчину, что даже видавшие виды питерские тусовщики угорали до «не могу». Некоторые люди из Питера стали даже специально регулярно приезжать в Таллин на эти собрания, как раньше приезжали в «Притсу» на танцы.
Штаб-квартира молодежной секции методистов находилась как раз в том самом дворе, где мы отмечали с Ленноном нашу встречу, с обратной стороны церкви Святого Духа. Я, пользуясь случаем, предложил коллеге зайти в гости к представителям этой тусовки и завязать стратегические контакты. Мы всей компанией, уже под сильным хмелем, завалились в методистский штаб. Я представил Леннона как религиозного философа из Минска, и он тут же громким голосом прочел публичную блиц-лекцию на тему трансцендентального Абсолюта и интегральной веданты. Под парами Леннон был невероятно красноречив и, интенсивно жестикулируя, приводил неопровержимые факты существования загробной жизни. По-моему, ленноновская телега пробила всех присутствовавших без исключения. С этого спича в церкви Святого Духа начался и мой путь постижения оккультных сторон действительности. Выйдя из штаба обратно на Ратушную площадь, я увидел в талом снеге два блестящих черных камня, формировавших прямой угол в виде буквы «L».
Леннона я поселил в остававшейся за нами комнате коммуналки на площади Победы. Я жил с родителями в новой квартире, а это пространство использовал как автономный флэт, где периодически ночевали мои иногородние знакомые, а также устраивались квартирники и тому подобные мероприятия. Соседи в принципе были люди покладистые и лишь однажды вызвали милицию, когда Ибрагим, нажравшись, залез среди ночи в ванну с пьяными девицами.
Все ленноновское имущество на тот момент состояло из старого, но солидного кожаного портфеля, набитого специальной литературой вроде подборки журналов «Скрижали мага» за 1905 год, «Вестника Института востоковедения» со статьей об индийском йогине Кришнамурти[21] и советской брошюрки «Буддизм» из «Библиотечки атеиста». Самой ценной во всем ленноновском собрании была выпущенная в 1960-х в Ашхабаде книга «Побоище палицами» – фрагмент древнеиндийского эпоса «Махабхарата» в переводе с санскрита Бориса Леонидовича Смирнова, советского востоковеда и врача. Издание было снабжено специальным комментарием переводчика, посвященным вопросам кундалини-йоги и снабженным фотографиями настоящих йогинов в невероятных позах, а также схемой расположения в человеческом теле мистических чакр, центров особой нервнопсихической энергии (праны).
В Таллине Леннон сразу пошел по книжным лавкам и выудил несколько интересных изданий, из которых мне особенно запомнились две: документально-художественная повесть о Тибете Еремея Парнова (названия, к сожалению, не помню), написанная на материале тибетского путешествия ориенталиста Гомоджаба Цыбикова, а также «Записки Тартуского университета» со статьями по индийской философии и крайне интригующей работой бурятского ученого-востоковеда Бидии Дандарона[22] о буддийской мантре «Ом мани падмэ хум». Я, интенсивно впитывая токи новых измерений, начал плотно погружаться в экзотическую реальность восточной философии и магических культов.
Интерес к мистике у меня появился, можно сказать, с детства. В шесть лет я прочитал гоголевского «Вия». Эта вещь крайне поразила меня своей мракобесной инфернальностью и вместе с тем вызвала глубокий интерес ко всему таинственному. С тех пор слово «философ» – ведь именно так квалифицировался главный герой повествования Хома Брут – стало для меня ассоциироваться прежде всего с искателями тайных знаний и адептами оккультных практик.
Я любил обсуждать со своим приятелем из параллельного класса Володей Луковкиным тайны мироздания, спекулируя на детский лад о возможностях большого космоса. Помню, насколько меня поразило собственное совершенно спонтанное открытие «закона относительности времени». Однажды мы гуляли с Лукой по средневековым улицам Таллина, шел снег. Тут я обратил внимание, что падающие с черного зимнего неба, искрящиеся в свете фонарей снежинки чем-то похожи на мерцающие в бездонной вышине звезды. Это сравнение включило совершенно запредельные интуиции. Окружающее пространство вдруг ощутилось единым конгломератом, где снежинки стали микрозвездами, а звезды – макроснежинками. Все это было единым космосом, через который двигалось в пространстве и времени мое тело, безотносительное к условным масштабам личного опыта.
– Послушай! – воскликнул я, обращаясь к Луке. – Я понял закон Вселенной! Вот смотри, мы находимся внутри большого пространства, а внутри нас находится другое пространство, но состоящее уже не из звезд, а из атомов. Каждый атом – это как Солнечная система, только в другом масштабе. Представь себе, что внутри нас существуют целые миры, где есть даже свои населенные планеты с живыми существами типа нас!
Приятель ошарашенно пялил на меня глаза, проникаясь масштабностью мысли. Я продолжал развивать тему:
– Вот смотри, я растер эту снежинку на ладони – и вместе с ней уничтожил миллионы внутренних галактик. И так всякое мгновение. Точно так же космические силы могут уничтожить нашу планету и даже всю нашу Вселенную. Однако не все так просто. Дело в том, что чем масштабнее система, тем медленнее в ней движется время, и наоборот. Скажем, за ту секунду, что я растирал снежинку, для ее внутренних миров прошли миллионы лет. И напротив, пока космический гигант лишь мигнет – на Земле пройдут миллионы лет… Может быть, за это время уже и Солнце остынет!
Относительность скорости течения времени в зависимости от масштаба физической системы можно наглядно наблюдать на примере насекомых. Пока мы примериваемся прихлопнуть муху, она успевает отлететь на безопасное расстояние. Откуда такая моментальная реакция? Именно отсюда. То, что для нас секунда, для мухи – минута, а для микроба, условно говоря, час. Ну и так далее…
Когда мне было лет тринадцать, я открыл «закон относительности бытия». По пути в школу я вдруг совершенно отчетливо ощутил в себе пробуждение странной параллельной сущности. Это был как бы я, но уже с жизненным опытом взрослого, существовавшего до этого не просто в другом теле, но во множестве других тел на протяжении всей истории человечества. Специфической характеристикой этого внутреннего существа были – я это почему-то совершенно четко понял – как бы совершенно черные, в отличие от моих светлых, глаза. То есть черной здесь была сама радужная оболочка, сливавшаяся со зрачком. Именно так я себя ощущал в тот момент. Сейчас я просто сказал бы: «У меня в прошлых перерождениях были черные глаза». Но тогда мысль о буквальных перерождениях как-то в голову не пришла. Скорее было ощущение некоей вечной личности, безотносительной к конкретным телам, но при этом с черными глазами. «Вот интересно, – подумалось мне, – ведь мои одноклассники даже не подозревают, что на самом деле я не я, а намного более взрослое существо!» Вместе с тем я был далек от мысли, чтобы допустить наличие таких же «исторических» двойников у кого-либо еще. Это было исключительно мое, индивидуальное свойство.
20
Андрес Керник – эстонский диссидент, мистик, деятель экуменического движения. За острый язык и бескомпромиссную позицию получил прозвище Черного Агитатора.
21
Джидду Кришнамурти (1895–1986) – индийский философ и оратор, популяризатор революции сознания каждой отдельной личности.
22
Бидия Дандарович Дандарон (1914–1974) – буддийский религиозный деятель, буддолог и историк. В своих книгах синтезировал буддизм с достижениями современной ему науки и представлениями европейских философов.