Еще одна история

— Кано!

На этот раз его крик был услышан. Макалаурэ вышел из своей комнаты. Выражение лица его было мечтательным, а вид отрешенным.

— Опять в облаках витаешь? — строго спросил отец.

— Отец, прости, я не сразу услышал, что ты звал, — ответил Кано, пряча ноты за спиной, — Я сочинял весеннюю песнь. У нас так красиво весной… — задумчиво проговорил он.

— Оставь оды красотам природы для ваниарских дев, — цепко ухватив его за плечо, говорил Феанаро, — Нам нужны военные марши и гимны! У меня к тебе дело: собери всех братьев, и будьте сегодня у меня к часу смещения света.

Второй сын кивнул, и Пламенный Дух, уверенный, что его поручение будет исполнено, отправился обратно в мастерскую — сильмариллы нуждались в его присутствии, надолго их нельзя было оставлять без опеки.

Весть о том, что дядя Феанаро был изгнан из Тириона, пришла неожиданно. Нэрвен стояла на своем балконе и вглядывалась, чуть щуря светло-синие глаза, в далекий горизонт.

Погода установилась удивительно благоприятная, и ее средние браться были в море с дедом Ольвэ, отправившись нырять и охотиться за драгоценным жемчугом. Свет Лаурелина был прозрачным и мягким. Ветерок, что дул с берега, приятным и легким. Город был окутан ленивой дремой, спокойствие нарушали лишь изредка покрикивавшие чайки.

Нэрвен уже совсем оправилась от всех недавних потрясений. На душе у нее было спокойно, и она даже начинала вновь думать о прекрасном Серебряном Лорде, которого суждено ей встретить за морем. Он — ее судьба. Так сказало ей зеркало. А с судьбой спорить бесполезно. Эру Единый предначертал ее в своей книге, выразил в своей дивной музыке. Так зачем стараться перехитрить рок, обмануть, переупрямить?

Не лучше ли наслаждаться всем тем хорошим, что есть в ее жизни, проживая Вечность в гармонии с самой собой и с миром? Сильные желания и страсти не приводят ни к чему хорошему, да и не всякий создан для них. Некоторые избранные, к которым, думала Нэрвен, относилась и она сама, не были рождены для бурных чувств и бьющих через край эмоций. Они, наоборот, были словно призваны Единым, чтобы поддерживать равновесие в мире, не поддаваясь низменным страстям, оставаясь созданиями света, и, в то же время, будучи существами вполне земными, живущими на земле и крепко стоящими на ногах.

Она наберется терпения и будет ждать встречи с ним. А когда они встретятся, она сразу полюбит его. Во всяком случае, постарается сделать все, чтобы полюбить.

За решением Валар на Круге Судеб о выдворении Мастера из столицы нолдор последовали другие события. Уезжали в двенадцатилетнюю ссылку и все семеро сыновей Пламенного Духа. Вскоре, не выдержав разлуки со старшим сыном и внуками, к ним присоединился Нолдаран, оставив править народом в своем дворце в Тирионе дядю Нолмэ.

Ее отец часто сокрушался по поводу деда и братьев, но не вмешивался из деликатности. Будучи младшим сыном, Арафинвэ никогда не претендовал ни на что, всегда живя подчеркнуто обособленно в доме отца своей супруги, и никогда не позволял себе даже комментировать распри между дядями Феанаро и Ноломэ.

Не собирался он вмешиваться и теперь, надеясь, что, по прошествии положенного срока, о жестокой ссоре все забудут хотя бы внешне.

И о ней действительно стали забывать. Ведь Форменоссэ находилась далеко от Тириона. Никто из ее обитателей не тревожил арфингов, чьим оплотом был дворец Ольвэ.

Альквалонде, меж тем, жил своей немудреной рыбацкой жизнью. В семье Арафинвэ установился прежний покой. Финни так и не женился на Амариэ, хоть формально она и продолжала оставаться его невестой. Изредка он отправлялся в Валмар, чтобы навестить ее. Глава Третьего Дома сетовал на ваниар за то, что свадебные приготовления слишком затягиваются, переживая, что он, в отличие от старших братьев, все еще не сделался дедом.

Жена Турукано — Эленвэ и супруга Курво — прекрасная Вэнлинде, подарили им первенцев. У Турьо родилась дочь, у Курво — сын.

Из Валмара до них доходили обрывки неприятных слухов. Поговаривали, будто бы нареченная Инголдо сама не захотела торопиться со свадьбой, поскольку, уже будучи помолвлена с Финдарато, увлеклась другим квендэ.

Оснований верить этим слухам не имелось, но представить себе, что дева из ваниар могла обратить внимание и одарить благосклонностью кого-то из тамошних златокудрых красавцев было не трудно.

Много позже, спустя несколько сот лет после Исхода, те слухи получили неожиданное подтверждение. В личных бумагах Амариэ, оставшихся после ее добровольной кончины и ухода ее феа в Чертоги Ожидания, обнаружили письмо-песнь следующего содержания:

Вспоминай обо мне, об изгнаннике,

О миров твоих вечном страннике,

Нежных лилий и роз избраннике,

О жестокой войны посланнике.

Наяву и во сне вспоминай обо мне,

Я приду, стану каплей застывшей на дне.

Ты одна, далеко, словно в сумрачной мгле,

Вспоминай обо мне, не гореть нам в огне.

Что я вижу вокруг? — Только льды в тишине…

Я согреюсь тобой, вспоминай обо мне.

Знаю — ты не забудешь о радостном дне,

Как себя приносили мы в жертву весне.

Наши мысли текли, утопали в вине,

Отражаясь в глазах, словно звезды в волне.

Я прошу, не забудь, вспоминай обо мне…

Formenossё

Ringare 1484 quantien

========== Эпилог ==========

Он вспоминал о ней по дороге в Форменоссэ, когда они торжественно покидали Тирион. Четвертый сын Феанаро во главе колонны, состоявшей из верных ему квенди, завершал шествие. Феанаро, держа перед собой ларец с камнями, выступил со своей свитой в авангарде.

Морьо и Тиаро с отрядом было приказано ехать в хвосте, чтобы в случае, если кто-либо из особенно ярых и воинственно настроенных сторонников дяди Нолмэ захочет атаковать изгнанников, они смогли бы дать наглецам достойный отпор.

Мерно покачиваясь в седле, Карнистиро думал о том, когда теперь увидит ее вновь. Может быть им не суждено будет встретиться? Эру знал, что бы Морифинвэ отдал, чтоб увидеть Нэрвен на прощание, хоть на несколько кратких мгновений.

Жизнь в крепости протекала в сплошной подготовке к скорой войне против всех и вся. Врагами были объявлены Валар, оба дяди, Мелькор. Слуги отца будили их всех за час до того, как набирал силу Тельперион, они шли завтракать. Морьо жевал еду, не чувствуя ее вкуса. Далее начинались каждодневные изнуряющие тренировки с мечами, потом обед, а после него работа в кузнице — они ковали доспехи для себя, уздечки и латы для боевых коней, и, конечно, мечи, много мечей, кинжалов, наконечников для копий и стрел, метательных звездочек… Иногда, уже с началом часа Лаурелина, отец призывал их семерых, валящихся с ног от усталости, к себе в устроенную им отдельную мастерскую, и долго говорил о предательстве дяди Нолмэ, о Черном Враге Мира, о великой судьбе народа нолдор, о его избранности по сравнению с остальными и, разумеется, о своих сильмариллах. Он часто говорил о них, а думал, как подозревал Морьо, непрестанно.

Иногда, в редкие часы отдыха, лежа на по-военному узкой лежанке, в холодной темно-синей полутьме северной крепости, Карнистиро звал в ее осанве, прося «Прикоснись, приласкай…». Он звал ее именно потому, что слишком хорошо знал — она не может слышать его призыва, а даже если бы и могла — не ответила бы. Теперь все они были изгнанниками и считались почти врагами, и строили планы по нападению на Тирион, а значит, никто из них не заслуживал ласки.

С Илиссэ, после случившегося между отцом и дядей Нолмэ и объявлением об изгнании Феанаро на двенадцать лет за пределы столицы, все было кончено. Морьо в этом смысле был даже рад произошедшему скандалу — необходимость последовать за отцом в Северную Крепость стала отличным предлогом, чтобы разорвать окончательно связывавшие их узы.

Убийство деда Финвэ, перед которым в глазах Морьо меркло любое преступление, помрачило сознание всех вокруг. Черный Враг не просто украл отцовы камни, не просто надругался над Блаженными Землями, уничтожив Древа Света, он поднял руку на самого уважаемого и ценимого им квендэ. Он зверски убил его родного деда и Владыку нолдор, который виделся четвертому сыну Феанаро вечным, несгибаемым, неколебимым, поистине бесстрашным и самым благородным существом из живших на земле.