Замок Убийственный

— К такому наряду нужен ночной колпак. Пойду в ванную переоденусь. Ваше высочество, позвольте ещё один вопрос?

— Конечно.

— Как у вас на лбу держится этот камень?

— Глаз? Очень просто. — Доркас вытянула руки. Поднеся ладонь к лицу, она склонила голову. Через пару секунд бриллиант упал ей в руку. — Это самый обычный алмаз. Я настраиваю тело таким образом, что возникает естественное притяжение между органическим веществом, из которого он состоит, то есть углеродом, и углеродом, который входит в состав моего организма. Они притягиваются друг к другу. — Она отвела голову назад, так чтобы лицо было обращено к потолку, и приложила бриллиант ко лбу. Посидев в таком положении секунд пять, она медленно вернула голову в вертикальное положение. Камень держался на лбу.

— Поразительно, — покачал головой Далтон. — Просто поразительно. — Он вошел в ванную и закрыл дверь.

— Если вы не возражаете, я бы ещё немного почитал, — сказал Такстон.

— Пожалуйста, делайте все, что захотите, — ответила Доркас и снова приняла свою позу. Глаза её закрылись.

Такстон лег на кровать и взял книгу.

Далтону снилась женщина, прекрасная женщина. На ней была тонкая белая сорочка; она шла босиком вдоль полосы прибоя, и волны, набегая на плотный песок, омывали её ноги. Между белыми пухлыми облаками виднелось голубое небо. Женщина шла к Далтону, и морской бриз плотно прижимал сорочку к её роскошной фигуре. Женщина улыбалась. Это было её королевство, королевство у края земли…

— Далтон!

— А?!

— Старичок, просыпайся!

Женщина, небо, море — все растаяло.

Далтон открыл глаза. Такстон склонился над ним, положив руку ему на плечо.

— Господи, что случилось?

Такстон был в волнении.

— Я нашел разгадку. Я знаю, как было совершено убийство. Если мне удастся отправить в замок гонца, мы сможем узнать, кто убийца.

— Боже, надеюсь, я увижу её снова… — вздохнул Далтон.

— А? Кого? Вставай, пожалуйста. Пойдем скорее к Тайрину.

Госпиталь Св. Валентина

В интенсивную хирургию Карни не пустили, сколько он ни колдовал, чтобы уговорить персонал, и ему пришлось довольствоваться уверением медсестры, что состояние Тони стабильно. Весь следующий час будут извлекать пули. У Тони был хороший шанс выкарабкаться.

Карни вернулся в комнату ожидания, где Велма курила и читала журнал «Либерти» двухгодичной давности. Он поманил её, и она, затушив окурок, поднялась и подошла к нему.

— Как он? — спросила она.

— Выкарабкается. Это зелье, — и он похлопал по горлышку бутылки в кармане пальто, — наверное, помогло.

— И тебе помогает?

— Ещё как. Давай уйдем отсюда.

— Эй, Карни!

Карни обернулся. Его окликнул Джеймс «Мак» Даффи, сержант уголовного отдела полиции Некрополиса. Он холодно улыбался.

— Чем могу помочь, сержант?

— Не хочешь взглянуть на свое будущее?

— Хочу. А что там у вас?

— У нас тут Дюк Холланд. Должен я тебе говорить, что кто-то до него добрался?

— Я думал, он умер.

— Он на пути в ад уже часов пять. Я подумал, ты захочешь с ним проститься. В конце концов, он твой коллега.

— Веди.

Даффи повел его через фойе. Полицейский впустил их в небольшую приемную и закрыл дверь. Велма осталась в коридоре.

В комнате было ещё двое полицейских, а также служащий в штатском, который стенографировал в блокноте. Холланд лежал на каталке, его пробитая пулями грудь ничем не была прикрыта. Карни не поверил своим глазам: как можно с таким ранением остаться в живых? Но Дюк был жив и безостановочно говорил едва слышным голосом. Стенографист, кажется, пытался записать каждое слово.

— Он в бреду, — сказал Даффи. — Бормочет вот так уже несколько часов.

— Что, безнадежно? — спросил Карни.

— Врачи говорят — это лишь дело времени.

— Они сами об этом догадались?

— Им консультанты не нужны, — фыркнул Даффи.

Карни невесело рассмеялся.

— А зачем стенографист?

— Записывает показания.

Карни кивнул.

— Можно с ним поговорить?

— Попробуй. Но у тебя ничего не получится.

Они подошли к каталке. Холланд в беспамятстве мотал головой. На губах у него запеклась кровь. Взгляд был тусклый — он уже видел то, что скрыто от живых. Умирающий все бормотал, слова сливались в неразборчивый поток.

Карни подошел поближе и наклонился над лежащим, приблизив ухо к его груди.

— Знаешь ты или не знаешь, я тебе не говорил или не мог, но у каждой шутки есть прибаутки, вот оно что и вот она что. Смотри, смотри, сгущается тьма! И мой холодный чер обратился в пепел. Филер? Филу! Какое, милые, у нас? Поздно уж скоро. Бесконечно бросить взгляд и никто не видел Уотерхаус препятствие. Они разорвали его, я слышал, они вздыхали. Когда его снова соберут? О, спина моя, спина! Я бы откинул копыта, но без боли. Пинг-понг. Панг! Соберите одежки! Выжмите росу! Годавари, обрати их! Обещай им свою защиту! Амен. Мы сюда их нынче пустим? О да. Выкладывай свои карты, а я выложу свои…

Карни выпрямился и, пятясь, отошел.

— Такой важный был, — со скрытым удовлетворением произнес Даффи. — И посмотри на него теперь!

— Не радуйся так явно, Джеймс. Даффи открыл для него дверь.

Велма развлекалась легким флиртом с охранником, стоявшим у двери. Она увидела Карни и завершила разговор милой улыбкой и ощупыванием бицепса парня, который при этом плотоядно ухмылялся.

Карни взял её под руку и вывел в зал; правда, скорее она его вела, потому что он качался, как плохо закрепленное колесо.

— Как он? — спросила Велма.

— Неплохо для такого неотесанного дурня, — ответил Карни.

«Леланд», пробитый пулями, все же оставался на ходу. Карни свернул на восток, к реке. Пробоина в заднем стекле сводила на нет всю работу обогревателя, но теплый ветерок все же немного согрел их. Карни, ведя машину, не выпускал из руки бутылку и поминутно к ней прикладывался.

— Мы разобьемся, если ты не прекратишь, — сказала ему Велма.

— Может быть.

— А мне предложить? Слабо?

— Велма, детка, это очень крепкая штука.

— Сойдет. Я любое спиртное пью.

Она взяла бутылку, глотнула и, закашлявшись, забрызгала все ветровое стекло. Карни засмеялся и забрал у неё бутылку.

— Что… что это?

— Немного святорастворителя, сладкий скипидар, маньякский перец, Ньютоново глазное яблоко, денатурированный спирт — в общем, всего понемножку.

— Это же ужасно.

— Ну да, ну да.

Велма громко выдохнула, изо рта у неё вырвался пар.

— Из какой лохани его наливали? Это не выпивка, а отрава.

— Да, женщина, это правда, о прекрасная Гиппокрена с пузырьками изо рта. — Он рыгнул. — Извиняюсь.

— Да ты напился, — засмеялась она.

— Да, мэм. Карл у Клары украл ликеры. Зато я обрел дух!

— Ты совсем пьяный. Ты в госпитале таким не был.

— Я там притворялся. Но это от трезвого заклинания. Выпрямительного заклинания. А сейчас все прошло. И я снова пьян.

— Ты говоришь как тот чудаковатый старикан.

— Он — человек, имеющий силу. Какую силу? Силу…

Ему пришлось резко свернуть, чтобы въехать на мост. «Леланд» резко мотнуло.

— Эй, осторожнее! — сказала Велма. — Ну, ты даешь!

— Спокойной ночи, спокойной ночи, Айрин. Ты мне приснишься…

— Осторожнее. Тебя все ещё ищут.

— Меня ищут здесь и там, демоны ищут меня повсюду.

— Они хотят с тобой разобраться.

— Я в раю, или в аду, или в полном дерьме?

— Да ты не пьяный. Ты полоумный.

— Полоумный, полулунный. Больше они меня не тронут. Они знают, что я еду в гости.

Зачем трудиться? Если махатма не идет к горе, гора летит на луну, а сито скачет по полям.

— Я замерзла, — пожаловалась Велма.

— Не беспокойся, лето скоро наступит. И прямо на ногу. Как согреть тебя, детка?

— Поменьше разговоров, побольше дела! Ты один ко мне не пристаешь.