Страница 86 из 97
— Я хочу видеть её. Прямо сейчас.
Кресло скрипнуло: это Приск развернулся и посмотрел на Басса.
— В данных обстоятельствах, — начал он, — я, возможно, и мог бы организовать освобождение девушки при условии, если задолженность будет погашена немедленно. Предполагаются также штрафные санкции за то, что вы просрочили платёж. И эту сумму тоже следует внести немедленно.
— Сколько всего? — спросил Басс.
Но Рус продолжал стоять на своём.
— Девушка! Сейчас же! А деньги вы получите прямо с утра.
— О нет, боюсь, так не получится. Всё должно произойти одновременно.
— Да бросьте вы! — сердито огрызнулся Рус. Он уже жалел, что одолжил почти все свои свободные деньги Стикху. — Никто не станет разгуливать ночами по городу с такой большой суммой. У вас есть моя подпись, на договоре. Отдайте Тиллу, а деньги получите утром.
Басс грустно покачал головой.
— Деньги ему нужны сегодня. Он сам в долгах, как в шелках. — Он помахал перед носом Приска какой-то табличкой. — Или я не прав, солнце моё?
Приск вздохнул и покосился на Руса, словно ища у него поддержки.
— Я ведь уже объяснял, — начал он. — Эти деньги вложены в долгосрочные предприятия. И я просто не имею права изымать такие крупные суммы без предварительного уведомления. И уж определённо не в такое позднее время.
— Нет, вы слышали? Долгосрочные предприятия! Ах ты задница! Обставлял за чужой счёт своё гнёздышко! Сука!
— Вот что, Басс, — сказал Рус, которого явно покоробил этот тон. — Ты всё-таки говоришь с офицером. Так что выбирай выражения.
— Я знаю, что говорю. — Басс поднял ноги и пнул столик. Тот с грохотом перевернулся. — Вот так, — сказал Басс. — Вот тебе ещё одно долгосрочное предприятие!
Приск вскочил.
— Нет, это уж слишком! Я протестую!
Для человека столь плотного телосложения двигался Басс на удивление быстро. Вслед за столиком на пол полетело и кресло, и Приск рухнул на него сверху, хватая ртом воздух.
— А теперь послушай меня, ты, старая крыса! — рявкнул Басс. — Мы со Стикхом всю дорогу вкалывали там, можно сказать, надрывали задницы. И ничего от тебя не получили, кроме неприятностей и пустых обещаний!
Вконец растерявшийся Рус переводил взгляд с одного мужчины на другого. Ясно одно: Басс пришёл сюда получить долг. Но с какой стати вышибала из заведения Мерулы может требовать чего-то от Приска?..
Басс сунул табличку с какими-то записями прямо к носу Приска.
— Вот, видишь? Здесь всё записано! Всё согласовано. Мои деньги при выходе на пенсию. Ты сам говорил, что всё здесь учтено!
— Так и есть.
— Вот и славно. Потому что я хочу получить всё прямо сейчас. И если не отдашь, заберу девчонку.
— Это девушка является собственностью фонда Эскулапа! — продолжал сопротивляться Приск. — А стало быть, и легиона.
— Легиона, говоришь? Готов побиться об заклад, в легионе ни сном ни духом не ведают, сколько ты у них уворовал, сколько утащил в свою норку. Где она?
— Её здесь нет.
Басс подался вперёд и рывком поставил Приска на ноги.
— Говори, где она, живо! И мы пойдём и заберём её, ясно?
Но Рус уже не слышал его. Он бросился на звук, от которого в душе у него всё так и перевернулось. Сдавленный женский вскрик.
Это был пронзительный, мучительный крик женщины, страдающей от страшной боли. Но как только Рус ворвался в спальню Приска, крик прекратился. В комнате никого не было. Лишь пустая постель да несколько комодов, слишком, впрочем, маленьких, чтобы в них мог спрятаться человек.
Рус шагнул вперёд и отдёрнул штору, прикрывавшую заднюю стену. Но вместо гладкой оштукатуренной поверхности увидел небольшую дверцу. В неё уже кто-то врывался, замок был сбит и болтался на одной дужке. Рус толкнул дверцу — и тут раздался новый крик. Впереди смутно темнело какое-то пространство, по всей видимости коридор.
— Тилла! — отчаянно выкрикнул Рус, направляясь к полоскам света, что просачивались впереди из-под очередной двери. — Тилла!
Он налетел на какой-то предмет, раздался звон битой посуды. Но страшные крики заглушить он не мог. Боги всемогущие, да что же они там с ней делают?..
— Не смейте её трогать! — закричал он.
В комнате было трое, все они дружно подняли на него глаза, в том числе обнажённая, потная, запыхавшаяся женщина. Она лежала на полу в нелепой позе, а стоящие рядом люди держали её за руки.
— Теперь всё будет хорошо, — сказала одна из девушек. — Доктор прибыл.
В ответ голая женщина скроила болезненную гримасу, откинула голову назад и испустила громкий болезненный стон. У неё были родовые схватки. И вместо Тиллы Рус увидел Дафну. Обвёл комнату растерянным взглядом.
— Что вы здесь делаете?
— Ну не может же она рожать в заведении, — ответила ему одна из девиц, продолжая держать Дафну за руку. — Вот они и привели нас сюда. Подальше от чужих глаз. И мы не знаем, что с ней делать.
— Ребёнок застрял, никак не хочет выходить — сказала Фрина, держащая Дафну за другую руку.
Рус не сводил с роженицы глаз. Он был армейским хирургом. Он был врачом. Он был мужчиной. Мужчиной, знавшим пределы своих возможностей, и в их число вовсе не входило родовспоможение. Даже если бы при нём была его сумка с инструментами.
— А где повитуха?
— У неё ещё один тяжёлый случай, — мрачно ответила Фрина.
Рус взял со стола свечу, подошёл к Дафне.
— Я только посмотрю, что там происходит.
Дела обстояли ещё хуже, чем он ожидал. Он увидел не головку ребёнка и не попку, а крохотную ручку. Неправильное положение плода. Вытащить его под этим углом никак невозможно. Если ребёнок не повернётся, придётся применить хирургическое вмешательство. Но ни скальпеля, ни прочих инструментов при нём не было. И ещё, вероятно, придётся решать, кого оставить жить — мать или ребёнка.
Не успел он вымолвить и слова, как жилы на шее Дафны натянулись, вздулись, несчастная открыла рот и испустила жуткий протяжный вой, от которого, казалось, содрогнулись стены. Затем настала тишина; Дафна судорожно ловила ртом воздух. Рус взял её за руку.
— Постарайся пока не тужиться, — сказал он. — Я приведу помощь.
Он понятия не имел, умеет ли Тилла принимать роды. И про себя взмолился лишь об одном: чтобы она знала об этом больше, чем он. Лишь по пути обратно в гостиную он сообразил, где находилась роженица. Они поместили Дафну в одну из комнат, что выходила на задний двор заведения Мерулы, там, где жилая часть её дома соединялась с соседним зданием. Именно в этой части располагались спальни Мерулы и её вышибал.
Русу стало ясно, что он недооценивал Приска. Влияние этого человека распространяется далеко за пределы госпиталя.
Похоже, управляющий умудрился использовать в своих целях вышибал из заведения Мерулы. Вполне возможно, он даже саму Мерулу контролировал. Что там советовал приятель Валенса из регионального контроля? «Вкладывайте в заведение. Дело это стоящее. Но только никогда не беритесь им управлять. Чем выше доходы, тем опаснее». С помощью своего «декоратора» Приск оборудовал в доме отдельный потайной ход. Через него и водили к нему девиц, удовлетворявших любую прихоть, в то время как с фасада его жилище да и сам он выглядели вполне респектабельно и даже ни намёком не говорили о том, что он пользуется услугами столь сомнительного заведения.
Рус услышал Приска прежде, чем увидел. Тот что-то яростно возражал Бассу, и в визгливом голосе звучал откровенный страх. Басс, которого ничуть не отвлекали крики Дафны, припёр его к стенке в прямом и переносном смысле слова. Приск, увидев Руса, испустил новый вопль:
— Помогите же мне! Он сошёл с ума! Он меня убивает!
Рус, не обращая на него внимания, сказал Бассу:
— Если через несколько минут Тиллы здесь не будет, то и Дафна умрёт, и младенец. И никакие пенсионные тебе уже не светят.