Страница 5 из 13
Этот вихрь вопросов, пронёсшийся в голове, привёл его в чувство. Он резко смахнул с лица дрёму, а магические путы на Гермионе внезапно ослабели. И уже в следующую секунду она задёргалась под ним, как рыба в сети, наотмашь ударила по лицу, голове, оттолкнула, что-то вскричав.
Их тела звучно разъединились, и Гермиона всхлипнула и прикрыла местечко между ног, которое он так мечтал прочувствовать, хотя её вкус до сих пор ощущался на губах.
И до него дошло. Так просто и ясно, как вспышка колдокамеры, осветился в мыслях его поступок, вся грязь его поступка. Да, он хотел этого, очень давно хотел, но научился сдерживаться при ней. Что же произошло?
Часы на башне пробили полночь, и Гарри резко развернул голову к окну. Тишину кабинета сотрясали звучные рыдания, каких он никогда не слышал. Чувство вины выбило из груди весь воздух. Он хотел подойти, обнять, успокоить, объяснить, но не мог себя пересилить. Он больше недостоин касаться её. Теперь ему не страшно идти на смерть — он её заслуживал.
Он застегнул брюки, втолкнул в трусы обмякший член, который давно пора было оторвать вместе с яйцами, и поднял две палочки с грязного пола. Одну он медленно положил на стол возле бледного бедра Гермионы. Там были явственно видны синяки от его пальцев. Он произнёс очищающее, но внезапно жертва схватила свою палочку, прокричала: «Финита», — и вскочила со стола — обнажённая воительница. Кровавые разводы на бёдрах говорили, о том, что Гарри был у неё первым, именно он сорвал цветок её невинности.
— Прости меня, — снова прошептал он одними губами и отошёл назад, прекрасно зная, что рыдающая Гермиона, палочка которой как перст правосудия была направлена на него, ничего ему не сделает. — Найдите Нагайну и убейте. Она последний крестраж, и останется только он.
С этими словами он кинул на Гермиону ещё один тоскующий взгляд, отпёр дверь кабинета и вышел на встречу исполнению пророчества.
========== Глава 3. Не друзья ==========
Солнце палило нещадно, и Гермиона уже в который раз совершенно незаметно наслала на себя вроде как охлаждающую струю воздуха, но и та была горячей, словно из печки. Она разочарованно вздохнула и убрала палочку в карман, но тут же достала платок, стирая со лба испарину. Она ненавидела австралийскую жару, и даже сезонные дожди совсем не избавляли от постоянной духоты.
Вообще не стоило приходить сюда. Она тайно подсмотрела его адрес, как настоящая воровка, и сейчас не могла понять, почему ради Гарри она совершает такие отчаянные поступки?
Любит, что ли?
Она ждала уже битый час, но его всё не было. Может, его задержали или у него вообще свидание. Гермиона сжала челюсти и напряглась всем телом.
«Какое свидание? Он вообще приехал в Австралию из-за меня».
Так она думала, и, если она права, ему придётся уехать. Потому что они договорились, потому что он пообещал. Обещал больше её не беспокоить и не искать с ней встреч.
Внезапно её слух различил шаги, такие лёгкие и знакомые, что сердце заныло, а на душе проснулась тоска.
Она скучала.
Скучала по своему лучшему другу, постоянно перебирая в мыслях оправдания его поступку. Может быть, она даже простила, но не в силах была забыть. Даже спустя три года — слишком свежи были воспоминания о собственном унижении, особенно, когда раз разом просматриваешь их в Омуте памяти. Сама порой не зная, зачем.
Она сжала палочку и выскочила из-за угла дома, почти что врезавшись в бывшего лучшего друга.
— Что? — сначала было опешил он, но, увидев её, расслабился и даже улыбнулся. — Привет, Гермиона. Я видел, как ты уходила из больницы.
Она замерла на несколько секунд, впитывая изменения, которые с ним произошли. Раздавшиеся в ширине плечи, острые скулы и глаза. Очков действительно больше не было, и вся зелень его глаз открылась ей. Она невольно часто задышала, с каким удовольствием он её осматривал, как нечто ему принадлежащее.
«Или я просто сошла с ума», — думала она в панике.
— Я думала, ты выполняешь свои обещания! — сразу же вскрикнула она, тряхнув головой, и водопад каштановых волос рассыпался по её плечам. Так же как рассыпался маленький островок равновесия в её голове.
Это ведь Гарри, такой родной, такой знакомый.
О, как она его ненавидит!
Ненавидит, потому что больше всего на свете хочет откинуть все страхи, гордость, ненависть и обиду, и кинуться к нему в объятия.
— Выполняю вообще-то, — произнёс он, но улыбка исчезла с его лица.
После её слов взгляд Гарри изменился. Теперь он рассматривал её, как картину в музее. Красивую, дорогую, но недоступную. Он стёр пот с лица рукавом и обошёл её кругом, направляясь прямиком к своему крыльцу, возле которого и поджидала его Гермиона.
— Тогда что ты делаешь в Австралии?! — потребовала ответа она и развернулась к нему с напряжённой спиной.
Гарри, держался за перила и, пошатываясь, поднимался по лестнице к своей двери. Было видно, что он вымотан до предела.
— Живу, работаю.
Гарри спокойно пожал плечами и тяжело опустился на верхнюю ступеньку своего крыльца. Оно было старым, но очень приятным на вид. По перилам вились живые цветы, а бордовая дверь была по периметру украшена медной лепниной.
Гарри смотрел на неё сверху вниз. Нет, не смотрел — он словно проникал взглядом в самую сущность Гермионы, пытаясь познать её чувства, желания, но она лишь моргнула, прогоняя наваждение, и подошла ближе.
— Ты обещал не искать со мной встреч. Ты обещал, Гарри.
— Гермиона, — спокойно заговорил он, подперев подбородок кулаком, любуясь покрасневшими от гнева щеками и горящими глазами девушки. — Это ты пришла сюда.
«Что?!»
Девушка задохнулась от истины, прозвучавшей в его словах. Она ведь и правда знает о его жизни здесь целых две недели. Две недели мучительного страха, стыда и желания найти, задушить, накричать, убить.
И не отпускать.
А он даже не появлялся в её поле зрения. Это она не выдержала и пришла сюда.
Сама.
— Почему Австралия, неужели нельзя было найти другой континент? Любой из пяти оставшихся!
— Я обещал не искать с тобой встреч, но я не давал обещаний не находиться рядом. Я не могу быть далеко от тебя, не жди этого от меня. Можешь ненавидеть, можешь не прощать, но ты не вынудишь меня уехать.
С этими словами он тоскливо на неё посмотрел, так, как смотрят на уходящий вдаль корабль, поднялся, держась на перила — ноги еле его держали, и ушёл к себе в дом, с глухим хлопком закрыв за собой дверь.
Он оставил Гермиону стоять на улице, растерянную, одинокую, и злую. Она хотела скандала? Да, она хотела. Хотела просто почувствовать себя живой. Когда-то он отобрал это у неё, и она так и не смогла вернуть себе любовь к другим, вынужденная просто существовать, вместо того, чтобы жить.
Она отвернулась и пошла по переполненным улицам Аделаиды. Ноги сами несли её в сторону дома, подчиняясь командам мозга. Она не замечала ни красоты архитектуры, ни чистоты дорог, ни гудящих автомобилей. Гермиона просто брела, так же как в ту ночь, выйдя из кабинета, но жизнь не дала ей расслабиться. Так же как и тогда её выдернули из состояния, в котором пребывают перед самоубийством. Только в ту ночь это был крик Волдеморта «Гарри мёртв», а в этот раз пронзительный вой скорой помощи.
Машина пронеслась прямо перед ней, и помогли ей отскочить обратно на тротуар только собственные инстинкты самосохранения, которые она отточила ещё в пору охоты за крестражами. В те времена, когда единственные, на кого она могла положиться — это она сама и Гарри.
«Гарри Поттер».
Лучший друг, ради которого она жила, которого она любила, изнасиловал её, несмотря на крики о помощи и мольбы сквозь слёзы. И если Рон под действием крестража просто покинул их, поддаваясь жажде комфорта, то Гарри сделал то, о чём давно и страстно вожделел. Сделал Гермиону своей, но так, как будто клыками Василиска впрыснул яд в её сердце.
Больно.
— Гарри, пожалуйста не надо!
Остро.
— Я так долго хотел тебя!