Страница 27 из 30
В свою очередь люди в штатском, явно были готовы к такому развитию ситуации, и они, в одно мгновение вынув из внутренних карманов костюмов пистолеты, со всех ног бросились в погоню за Альцгеймером.
Шиллинг же, ничего не понимая, смотрел им вслед до тех пор, пока они не скрылись в зарослях кустарников, а когда он пришёл в себя, то он уже стоял перед лестницей, ведущей в здание конгресса. Где он оглянулся по сторонам, затем посмотрел назад, и так и не вспомнив, куда же девался кот, опять было собрался сделать шаг по направлению входа в здание, как появление в поле его зрения, на выходе или входе в здание конгресса, человека неуловимо похожего на тех людей в штатском, которые бросились за Альцгеймером, заставляет его напрячься и остановиться в полном внимании к этому человеку. Который, как это видно Шиллингу, заметил его и, без лишних трат времени на раздумье, выдвинулся по направлению к нему.
И теперь Шиллинг при виде спускающегося по ступенькам, идущего по направлению к нему человека, не просто в штатском, а однозначно с наличием лицензии на арест и убийства, в виде удостоверения и пистолета в кармане, с дрожью в сердце не знает, что ему сейчас делать – последовать примеру Альцгеймера и подставить свой затылок пуле, которая явно быстрее летит, чем он бегает, или же сдаться на милость тех, кто послал этот инструмент закона по его душу.
И Шиллинг, чьи ноги, одеренев, прямо вросли в землю, выбрал второй вариант.
– Господин, вице-президент Шиллинг? – приблизившись насколько можно было близко, при этом не нарушая зону комфорта Шиллинга и, оставляя для себя возможность на манёвры, обратился к Шиллингу человек в штатском. – А я ещё переживал за документы. – С горечью усмехнулся про себя Шиллинг, сказав вслух, что это он.
– У меня для вас не самые хорошие новости. – Со скорбным выражением лица проговорил человек в штатском.
Глава 4
Утренние прозрения
Нынешнее, – а это есть всего лишь временной фактор, – как и любое другое утро, есть всего лишь природная данность, о чьей значимости для природы можно только догадываться, тогда как для каждого в отдельности человека, любое и в том числе то утро, о котором сейчас зайдёт речь, имеет то самое значение, которое он ему придаёт. Или всё же вначале утро собой обозначит подъём для человека, а уж затем он окинет себя и окружающее себя пространство взглядом исследователя, и уж затем сделает для себя вывод, что для него это утро значит. – Это ещё ничего не значит, что я тут, не у себя дома, а не пойми с кем заночевал. – Как правило, вот значаще, во всё горло про себя заявляют странствующие пилигримы.
Но так значаще встречает утро людей не обременённых ответственностью перед другими людьми, а вот кто не побоялся и взвалил на свои плечи все тяготы ответственности, как минимум перед своей второй половинкой, с кем его связывает глубокая привязанность к одному месту ночлега и клятвенная договорённость спать всегда в одном и том же месте, и при этом в одно и тоже время (а то бывают такие хитрецы, которые придерживаясь первого пункта соглашения, никогда не следуют второму – а это всегда приводит в инцидентам на ревнивой почве), то для него каждое новое утро по своему, по особому значаще выглядит.
И первое, что встречает каждое утро этого ответственного человека, а в нашем случае это Мистер президент, чья ответственность перед людьми не замыкается на одной только первой леди и она простирается много дальше, на большую часть просвещённого человечества, так это исходящее из-за его спины мерное дыхание его супруги, Первой леди. Ну а Мистер президент, как человек глубоко уважающий свою супругу и её всегда такой чуткий сон, – он прекрасно знает, как ей тяжело приходится на своём посту первой леди и заодно на посту супруги такого непростого человека, каким является он, – не спешит показывать что он проснулся – стоит ему потянуться или широко зевнуть, как Первая леди сразу проснётся. А Мистер президент, по себе знающий, как иногда хочется подольше и беззаботно поспать, готов пойти на некоторые хитрости, чтобы дать Первой леди подольше насладится своим мирным сном.
Так Мистер президент, ничем себя не выдавая, начинает прислушиваться к исходящему со стороны Первой леди дыханию. После чего убедившись в том, что она дышит ровно, без патологий на свисты лёгких, взяв себя и одеяло наизготовку, начинает выжидать того переходного момента в её дыхании, когда будет можно беспрепятственно покинуть кровать, а затем свою опочивальню. И вот этот переходный момент, под названием порог бездыханности, настаёт, – Первая леди выдохнула из себя переработанную порцию кислорода и сейчас для того, чтобы наполнить себя новой порцией живительного кислорода, приготовилась вздохнуть, – и Мистер президент, чутко уловив этот момент возможности – Первая леди даже если среагирует на этот его подъём, то всё равно, пока не вздохнёт ничего сказать ему не сможет – резко скидывает с себя одеяло и без оглядки несётся вначале в ванную комнату.
Где он быстро приводит себя в косметический порядок – он обрызгал собой унитаз, обрызгал водой из под крана себя, пальцем руки с намазанной на него пастой почистил зубы и, смочив слюной руки, взъерошил волосы – после чего прямиком идёт в имиджевую комнату, где его уже ждут два специалиста по более глубинным косметологическим технологиям, которые уже окончательно наведут на него лоск и слепят из его помятого лица то самое лицо президента, которое с обложек журналов и экранов телевизора озаряет надеждой своих избирателей и ослепляет злобой его недругов.
Так что этот процесс очень ответственный, вот почему Мистер президент позволяет этим мастерам стилистики, имиджа и макияжа, вести себя непосредственно и даже раскованно, где они позволяют себе отпускать в адрес друг друга скабрезные шуточки, а если Мистер президент не будет против, то его окружению тоже достанется на орехи. В общем, Мистер президент здесь не просто отдыхал, а заряжался на весь день энергией. Правда сегодня Мистер президент не учёл фактора озлобленности Первой леди, которую он вывел из себя вчерашним своим поведением. И это не то, о чём все, а особенно тот мужик с серьёзным лицом на портрете, сразу же могли подумать – Мистер президент как обычно остался верен себе, наобещал в три короба Первой леди, а как дошло дело до исполнения, то он и забыл о своих обещаниях в своём храпе – а всё было гораздо хуже.
Так Мистер президент, явившись как обычно, отбито плечами о косяки дверей, запылившись в мыслях и спотыкаясь об ковёр, то есть в приподнятом состоянии своего духа, что могло сдвинуть с мёртвой точки некоторые давно уже не исполняемые им обещания, вдруг при виде Первой леди повёл неожиданно для себя неприкрыто. И Мистер президент вместо того, как он обычно делал в такого рода случаях, – выразив удивление при виде Первой леди, посмотрел сквозь неё, – взял и неприкрыто переменился в лице. Так он в одно мгновение, из добродушного и по-своему счастливого человека, переформатировался в искривлённого гримасами недовольства человека – мол, как не приду домой уставший, но всё же с чувством выполненного долга и оттого немного счастливый, а там ты с претензиями на меня смотришь, то меня и воротит домой не идти.
И Первая леди догадывается, откуда у Мистера президента все эти мысли – с недавних пор Мистер президент пристрастился слушать чуждую ей музыку, в акустическом исполнении некоего хриплого голоса, который ещё и поёт непонятно. Но для разъяснений слов этого, судя по голосу, матёрого исполнителя, у Мистера президента есть переводчик с иносказательных слов, господин Срочняк, к которому у Первой леди тоже есть вопросы.
Но Первой леди в очередной раз не удалось стребовать с Мистера президента ответов на свои вопросы, и не потому, что она онемела в возмущении при виде этой метаморфозы в лице Мистера президента, а затем ещё пять минут не находила подходящих, но при этом цензурных слов, чтобы высказать этому подлецу и негодяю, что она о нём думает, а потому, что Мистер президент быстро сообразил, что его сейчас ждёт и быстро вспомнил о требующих его немедленного вмешательства неотложных делах. – Совсем забыл собрать совет по национальной безопасности. Есть у меня для них пару головоломок. – Заявил Мистер президент, уносясь из спальной комнаты. А вот куда он сумел добежать, то тут без особых вариантов – до столовой, где его ждал сэр Рейнджер, у которого уже всё было приготовлено, налито по бокалам и нарезано по тарелкам.