Палиндром. Книга вторая

– Ну и как этот придурок отнёсся к твоему посещению? – без всякой разминки для ушей Маккейна, вот так сразу начинает его чихвостить и угнетать его самолюбие капитан Мирбус.

На что Кубрик в возмущении не набрасывается на Мирбуса с опровержением его слов: «Как это так, вы не зная этого, по моему, прекрасного человека, начинаете его как вам вздумается поносить?!», – а наоборот, как будто и он сам за придурка его считает, с усмешкой всё это косвенно подтверждает. – А как нами и ожидалось. Придуривается, показывая, что ему невдомёк все мои намёки.

– А может ты и вправду не был слишком ясен? – с сомнением спросил Мирбус.

– Да куда уж яснее. – Искренне удивлён таким недоверием Мирбуса Кубрик. – Я ему в лицо говорю, какой он ни на есть придурок, а он с умным видом спрашивает: Это что диагноз?

– Ну и какой диагноз? – усмехнувшись, спрашивает Мирбус.

– Дебил. – Разрезает воздух свои весёлым ответом Кубрик, после чего окружающее их пространство накрывает смех, а Маккейн, потрясённый такой крайней самоуверенностью Кубрика, на мгновение впадает в беспамятство. Когда же он вновь приходит в себя, то до него доносится вроде как прежний разговор между Мирбусом и Кубриком, но в тоже время и не совсем такой (времени у Маккейна для разборов всего этого не было, и он решил жить настоящим и воспринимать всё так, как на данный момент есть).

– Ну и какой диагноз? – явно шифруясь, так издалека спросил Кубрика Мирбус.

– Ты же знаешь мой взгляд на человека и его нездоровье. – С усмешкой проговорил Кубрик. – Все его болезни от его ума, или от недостатка, а может и от переизбытка ума.

– И что у нашего пациента, переизбыток или он недоумок? – со смехом спросил Мирбус Кубрика. А всё это слышащему Маккейну, между прочим, всё это слышать до раскрытия себя обидно. Но он крепится и, собрав всю силу воли в кулаки, держится в тени перегородки и с нетерпением ждёт ответа Кубрика – от его ответа будет очень много зависеть. Так Маккейн сможет понять, какую игру решил с ним сыграть Кубрик и на чьей он на самом деле стороне. Правда при всех этих раскладах, Маккейну было больше на пользу, если бы его считали за недоумка. Что дало бы ему больше пространства для манёвра – недоумок, что с него взять. Но что-то такое горделивое в Маккейне восстало против такого для него выигрышного варианта, и он не хотел ничего, и даже разумные доводы слышать в пользу этого варианта. – Всё что угодно, только не это. – Сделав свой выбор, Маккейн вытянул свои уши и начал ждать, что там надумает сказать Кубрик.

И Кубрик сказал то, что хотел услышать Маккейн: «Скорее переросток», – и тем самым сбил Маккейна со всякого толка, не дав ему ответить ни на один для себя, касающийся Кубрика вопрос. Что вызывает вначале смех капитана Мирбуса, а затем к нему присоединяется и Кубрик. Когда же они, или внутренняя обстановка подавила весь этот их смех, Мирбус в прежней манере, спрашивает Кубрика. – И что всё это значит?

– А разве непонятно. – Кубрик своим уклончивым ответом тут же насторожил Маккейна, по всему телу вдруг почувствовавшего болячки. То же касалось и Мирбуса, которому может быть и понятно, но ему бы хотелось услышать, как это понимает Кубрик. И Кубрик так уж и быть, объясняет это своё понимание. – Он первое что сделает, так это отложит на самое последнее место посещение доктора. И займётся самолечением. Сейчас в интернете всё есть, так чем он хуже каких-то докторишек, которые и сами свои знания получали из тех же учебников. Ну и как итог, самозалечится.

– М-да. Что и говорить, а результативно. – Задумчиво сказал Мирбус. Немного ещё подумал и спросил Кубрика:

– Ну а вы, какое порекомендуете лечение?

– Я думаю, что интенсивную терапию. – Ничего не понял Маккейн из этого ответа Кубрика, что не помешало ему в волнении напрячься. Кубрик тем временем разворачивает свой ответ. – Можно начать с водных процедур, например, душа Шарко («Это ещё что за хрен?», – взмок от пробившего озноба Маккейн, чья шея больно заныла, подспудно чувствуя, что разговор касался её). Затем я бы рекомендовал горчичники и грязевые ванны. И на горячее, будет не плохо как следует пропотеть. – И судя по вспотевшему виду Маккейна, то он для себя уже прошёл через все эти упомянутые Кубриком процедуры.

– Знаете. – Сказал Мирбус. – Я, пожалуй, прислушаюсь к вашим рекомендациям. – Дальше следует затишье, во время которого Маккейн как не вслушивался, то так и не смог разобрать, что там за углом делается. Что заставляет его ещё сильнее напрячься в своём внимании к окружающему. Но всё бесполезно. И ему так ничего и не удаётся услышать. Что уже принуждает его к активизации своих действий, и Маккейн, соблюдая крайние меры предосторожности, начинает постепенно двигаться в сторону из-за угла.

Так он, втянув в себя силой мысли нос, результатом чего стало то, что у него появилась уверенность в том, что его за нос точно не отследят, выдвигает этот свой исследовательский зонд вперёд, в сторону этого из-за угла. И так как там его сразу за нос не схватили, то можно предположить, что первые его шаги в сторону осуществления задуманного, разведки местности, были удачными. Из чего также явствует вывод, что там, за углом, вроде уже никого нет. Что вселяет новую уверенность в Маккейна, и он делает следующий шаг к своей исследовательской цели – выглядывает из-за угла. Где действительно сейчас никого нет, и Маккейн может себя поздравить с тем, что он так много для себя услышал и узнал, и при этом никто об этом кроме него не знает.

– Теперь осталось узнать, что под этими шифрованными названиями скрывается. – Задумался Маккейн. А стоило ему только слегка представить, что могло скрываться под этим предлагаемыми Кубриками процедурами, так изящно им оговорёнными, так Маккейн крайне был поражён возможностями своего воображения. Так душ Шарко ему представился в виде кока Бонифация с его крепкой хваткой, горчичники и грязевые ванны, то за первое отвечают плети, с помощью которых с привязанного к мачте человека будут хлёсткими ударами сдирать кожу, а за второе тот трюмный, по колено воды свинарник, куда поместят тебя всего в мыле избитого, ну и последнее предложение, погорячее, то тут воображение Маккейна так разошлось в себе, что он предпочёл на этом остановиться, пока не впал в бездну отчаяния.

А как остановился, то понял, что он всё это время не стоял на месте, а его ноги всё это время несли его вслед за собой в неизвестную даль и, судя по стоящему здесь в этом отсечном отделении запаху, вроде как страха перед белыми халатами (иначе никак его не охарактеризуешь – а название фенол, ни о чём не говорит) – это единственное, что мог разобрать Маккейн в этой жуткой темноте – то те, кто обитает в этом отсеке, слишком большое значение придают чистоте своему и местному помещению, раз так обильно используют все эти антисептические средства. А это всё вместе взятое наводит Маккейна на мысль о предназначении этого отсека. – Это, несомненно, медицинский отсек, где своими жуткими делами занимается Кубрик. – Решил Маккейн, и тут же стал насторожен и очень внимателен к окружающему. И как прямо сейчас выяснилось, очень не зря и своевременно.

Так где-то не слишком далеко и не близко, с лязгом открылась дверь и из неё в начале донеслись голоса неких людей, а затем в падающем из проёма открывшейся двери свете, появились две тёмные личности, при виде которых Маккейн, дабы избежать лишних вопросов с их стороны, – а что-то ему подсказывает, что они обязательно появятся, и при этом кулаком в лицо, – быстро заныривает в один из близлежащих тёмных углов и начинает в который уже за сегодня раз, прислушиваться к происходящему совсем недалеко от него.

– Достало меня всё уже это. – Возмутился первый голос, явно нервничающего человека, тут же чиркнувшего спичкой и, стоящему за углом в темноте Маккейну, пришлось изрядно вслед за ним понервничать, когда пространство рядом с ним осветилось светом зажжённой спички. – Прижгут спичками и имени не спросят. – В момент догадался Маккейн, насколько опасны эти типы, судя по угрожающим теням, который отбросила эта зажжённая спичка.