Обреченные стать победителями

– Квинстад, Юри! – указал магистр на притихшую парочку скандалистов. – За дверь!

Судя по вытянутым лицам спорщиков, они тоже выступили в позорной роли тех, кому дали пинка под зад.

– После занятий принесете в мой кабинет свиток от кастеляна замка об отработке прогула. А теперь все вон! – прозвучал в испуганном молчании спокойный приказ. – Адепт Бади, ради всех святых, вы-то куда собрались?!

Невольно я обернулась. В проходе возвышался (именно возвышался, иначе не скажешь) крупный парень с коротким ежиком на голове и недоумением в гладко выбритом лице с квадратным подбородком. Вот уж кому имя подходило! В переводе с эртонского, который мне пришлось зубрить в школе, слово «бади» означало презрительное «качок».

– Всем приказали выйти, – не понимая претензии, прогудел качок.

– Вас это… – магистр запнулся и махнул рукой. – А знаете, адепт Бади? Убирайтесь!

– Где?

– Куда! К кастеляну! – рявкнул Армас и обвел аудиторию спокойным взглядом. – Кто еще желает приобщиться к физическому труду?

Адепты съежились, как гвоздики поздней осенью, и кажется коллективно пожелали забраться под парты. Кто бы знал, что под маской приятного лощеного мужика скрывался натуральный зверь!

Провожали нас пятерых гробовым молчанием. Честное слово, как в последний путь. В смысле, в кабинет ректора, откуда, как ходили слухи, всех первогодок отправляли прямой вытоптанной дорогой домой.

И в самый разгар эпичной драмы дверь тихонечко и очень смущенно приоткрылась. В аудиторию бочком втиснулась невысокая девушка с короткими волосами, собранными под скромный ободок. Она практически столкнулась с Илаем, самым первым покидавшим аудиторию, и пролепетала тихим голосом, обращаясь к нему, а вовсе не к тирану у преподавательской кафедры:

– Можно?

– Нет! – взбеленился разозленный Армас. – В эту аудиторию заходят до преподавателя! Ни секундой позже!

В коридор я выбралась сразу следом за белобрысым придурком. Честно говоря, даже проталкиваться не пришлось – ребята шустренько разошлись, боясь оказаться обсыпанными сероватым пеплом. Кожа начала страшно зудеть и до зубного скрежета хотелось умыться. Еще, конечно, убить Форстада, но пока умыться больше. Повезло, что на этаже имелась уборная.

Когда мы, то есть я, мантия и мое чувство собственного достоинства, попранное первым в жизни изгнанием с занятий, приобрели сносный вид (последнее для чужих глаз, конечно, было незаметно), однокурсники уже испарились. Подсказать, где находился кастелян, в пустом коридоре было решительно некому. Нет, конечно, всем первогодкам выдавали схему замка, но кто в своем уме станет бродить по учебному крылу, сверяя повороты по карте? Оставалось спуститься в холл и посмотреть на поэтажном плане, висевшем возле доски объявлений.

Кастелян, неприятный взлохмаченный старик в заношенной мантии, встретил меня ехидной улыбочкой и со словами, мол, труд облагораживает даже рейсверских игуанодонов, а уж адептов-неучей – подавно, отправил в архив, который, если верить все тому же поэтажному плану, находился на чердаке хозяйственной башни… Другими словами, процесс облагораживания начинался с того, что мне пришлось, невольно считая про себя каменные ступеньки, подниматься по бесконечно убегающей вверх винтовой лестнице.

Сквозь стрельчатые пыльные окна проникал солнечный свет, и было видно, что на каменных подоконниках нахохлились голуби. У меня дома считалось, что если птицы стучались в окно, то надо ждать беды.

И ведь люди не врали!

Сначала в холодном воздухе повеяло резким запахом табака, а потом обнаружился белобрысый придурок, с непроницаемым видом подпиравший стену под раскрытым окном и пыхтевший самокруткой.

Сделав вид, будто он прозрачный, я попыталась пройти мимо, но Форстад нахально выпустил в мою сторону облако вонючего дыма.

– Если это – приглашение составить тебе компанию, то не имею привычки травить себя всякой гадостью. – Я специально помахала рукой перед лицом.

– То есть ты травишь только других? – изогнул он брови и снова затянулся.

Вспыхнул кончик стремительно тлеющей самокрутки. Еще чуть-чуть и кретин обожжет губы. По крайней мере, я на это искренне рассчитываю.

– Пока ты и сам неплохо справляешься, – намекнула на дурную привычку. – Кстати, на территории Дартмурта табак запрещен.

– Хочешь заложить? – нехорошо усмехнулся он.

– Много чести, – дернула плечом. – Но, к слову, на твоем месте я бы извинилась.

– И за что же?

– Из-за твоего идиотского колдовства меня выставили с занятия. Несправедливо как-то.

Он резко отделился от стены и перегородил дорогу. От неожиданности я отступила, но тут же пожалела. Теперь приходилось задирать голову, чтобы пронзать придурка высокомерным взглядом. Немедленно шагнула обратно, едва не втюхавшись носом в его грудь. Но кретин все равно возвышался на полголовы, а мне грозило кувыркнуться спиной на каменные ступеньки. Что за напасть?

Пока я туда-сюда танцевала, пытаясь найти выгодную позицию, и утверждалась на лестнице, он швырнул под ноги тлеющий окурок и тихо с угрозой произнес:

– На моем месте, Аниса Эден, ты бы свернула шею подавальщице затрапезной таверны, которая отравила нас с друзьями.

– Постой-постой! – категорично перебила я. – Давай-ка сразу внесем ясность! Это был не яд, а всего лишь аптекарское снадобье. Оно гуманнее.

– Да неужели? – сузил он глаза.

– Конечно. Не убивает, но взгляд на жизнь пересмотреть помогает. Хотя тебе, похоже, вообще не помогло.

Белобрысого мстителя перекосило. Наверное, он бы предпочел яд – быстрее бы отмучился и никакого позора. Почти благородная смерть.

– Вы двое! – раздался сверху резкий голос.

По инерции я отступила и выглянула из-за Форстада, пытаясь посмотреть, кого принесло в самый разгар задорного скандала. С недовольной миной, подперев бока руками, на лестнице стоял старшекурсник, судя по зеленому цвету герба Дартмурта, пришитого на мантию, с факультета общей магии. – На отработку?

Я кивнула.

– Тогда поднимайтесь! – рявкнул он, развернулся и даже занес ногу над ступенькой, но бросил через плечо:

– В академии курить запрещено.

– Неудачник, – буркнул едва слышно Форстад. Учитывая, что отработка ждала именно нас, я была готова поспорить с утверждением, кто здесь больший неудачник, но только издевательски закатила глаза.

Честно говоря, думала, что сейчас придурок с презрительным видом направится в противоположную сторону, мол, не для мальчиков с золотыми ложками в зубах и громкими фамилиями следовать правилам, будто простым смертным, но он с мрачным видом начал подниматься следом за архивариусом. В общем, удивил неимоверно.

Размер архива, спрятанного за деревянной дверью с металлическими заклепками, заставил меня присвистнуть. Двухъярусные стеллажи, заставленные бесчисленными папками с дипломными работами, тянулись на несколько ярдов вверх и практически упирались в толстые балки перекрытий. До верхних полок можно было достать, лишь вскарабкавшись на длинную лестницу на колесиках.

В центре стоял массивный стол, заваленный все теми же папками, и однокурсники уже их перебирали. На столе пересыпали мерцающий песок часы, отмеряющие время каторги. Учитывая, что по расписанию высшей магии было три часа, всем предстояло уработаться в «хлам».

Флемминг недовольно зыркнул в нашу сторону и пробормотал под нос:

– Явились, не запылились.

Еще одно спорное утверждение. Я как раз запылилась еще на занятии. Заклятье конечно отчистило мантию, но ткань выглядела посеревшей, словно ею протерли пыльный пол. К сожалению, еще не придумали заклятье чистоты, превосходящего банальный мыльный щелок.

– Соскучился, Ботаник? – немедленно парировал Форстад.

Между тем старшекурсник выдрал из рук Тильды папку и швырнул в одну из неустойчивых стопок.

– Объясняю еще раз для опоздавших и непонятливых. Нужно рассортировывать по алфавиту и расставлять по номерам на стеллажи. – Он кивнул на нас с Илаем, распределяя обязанности: