Кукловод

– Прости меня, моя родная, прости, если сможешь. Я не смогу без тебя, потому что безумно люблю эти твои завитушки на локонах, эти морщинки радости в уголках глаз, твои теплые и нежные губы,– шептал он.

– Я не сплю, – неожиданно сказала Катя и открыла глаза, а потом с особой значительностью, выдерживая паузу после каждого слова: – Я уже давно не сплю…

Они смотрели друг другу в глаза, пальцы рук крепко сжимались в объятиях. Слова уже были не нужны, словами можно было только все испортить. Воздух вокруг них был наполнен эфиром страсти, энергия между ними была напряжена до предела и, не находя видимых путей выплеска, потрескивала и искрила. Проникновение душ остановить было нельзя. Просто невозможно бороться, когда души так тянутся друг к другу. Еще секунда – и весь мир перестанет существовать, останутся лишь объятия и ласки. Андрей наклонился вперед, чтобы ее поцеловать.

– Стоп! – резко сказала Катя, как бы стряхивая с себя сиюминутное затмение. – Мы знакомы с тобой всего несколько часов. Я так не могу! Хотела бы, даже точно знаю, что хочу, но ты же понимаешь все эти наши женские штучки и… – улыбаясь, смущенно добавила она.

– Да знаю, знаю! – тоже смеясь, перебил Андрей.– Я дала ему не сразу, потому что он зараза. Ведь так записано в вашем кодексе правильного поведения? Хорошо, буду поддерживать эту утопию социальных запретов. Прости, что нахлынули чувства, прости за попытку реализовать их в поцелуе, и вообще, прости за любовь.

– Пусть так, но мне так спокойнее. Не надо нарушать мое внутреннее ощущение правильного. Для этого нужно время…

– Времени нет! – снова перебил ее Андрей. – Времени как физической величины нет в природе. Есть хронометр, отсчитывающий часы от одного рассвета до другого, и по этому хронометру мы через полчаса будем в Милане, так что поднимайся и приводи себя в порядок.

Андрей сел рядом с ней на диван, нарочито

повернулся спиной и принялся листать какие-то бумаги. Катя поднялась, обняла его за плечи и поцеловала в мочку уха.

– Ты же сам говорил, что для этого у нас целая жизнь впереди. Научись ждать, – заигрывая, сказала Катя.

Она поднялась и направилась в комнату, где можно было освежить лицо, восстановить память и просто отойти от натиска страстей.

– В следующий раз буду думать, что говорить! – ругая себя, пробурчал Андрей.

Катя обернулась и расплылась в улыбке.

Мужчины не любят поражений. Любой отказ ранит их самолюбие, вселяет неуверенность. Даже если этот отказ лишь повод в следующий раз ответить страстным и бесповоротным ДА. Такова природа мужской натуры… смешной, нелепой, дикой.

Самолет медленно планировал вниз. Пелена облаков ласково окутывала его крылья. Еще немного, и он вырвется из этих мягких объятий и увидит под собой бескрайние просторы тверди, манящие к себе разноцветными огнями аэропорта. Еще несколько минут, и он выпустит под собой шасси, меняя равновесие полета на бетонную устойчивость взлетной полосы. Как и все мы – после безумного полета души испуганно ищем опору под ногами. Земное притяжение полезно для тела, но губительно для души. Исчезает ощущение резонанса. А как хочется иногда полетать…

Катя вышла из отсека «для генсека», опустилась в кресло рядом с Андреем и, положив голову ему на плечо, крепко всем телом прижалась к его руке. Сердце замерло, затаилось. Дыхание попадало ему в унисон. Время остановилось. То, что раньше пролетало, как миг, теперь стояло перед глазами яркими картинами, которые перетекали в причудливые образы, как на картинах Дали. Вот она, спокойная гавань души, где волны страсти не разбивают пристань мечты. Счастье имеет многогранное проявление. И так случилось, что самым ярким оно бывает не в бурях эмоций, а в тишине, наедине с любимым.

Толчок при касании шасси о бетонку вновь запустил эти временные отрезки в обычном ритме. Часы судьбы, приостановившись, теперь пытались наверстать упущенные мгновения. Жизнь завертелась в привычном темпе, но ощущение счастья и равновесия души еще долго будет витать в воздухе, наполняя его эфиром любви. Самолет, резво пробежав по взлетке, сбавляя скорость, начал выруливать на отведенное для него место стоянки. Главный терминал аэропорта призывно сверкал огнями. Десятки автобусов, лавируя между гигантскими лайнерами, спешно привозили пассажиров к самолетам и так же спешно увозили вновь прибывших. Огромный механизм аэропорта Мальпенса функционировал с немецкой точностью и итальянским шиком. Спустя несколько минут после остановки их FALCON 900 раскрыл трап.

Андрей взял Катю под руку и спустился по нему вниз. Теплый ветер, который постоянно гуляет по таким открытым площадкам, ласково теребил только что уложенную Катей прическу, пытаясь внести нотки итальянского стиля. «Поистине у каждого ветра свои планы на твою прическу», – подумала Катя, уже не пытаясь что-либо исправить. Андрей, оставив ее у трапа, подошел к встречающей их машине, рядом с которой стояли два загорелых и крепко сбитых парня. Из-за шума постоянно взлетающих и садящихся самолетов, Катя не слышала, о чем они говорили, но по жестам встречающих поняла, что они смотрели на него с какой-то завороженностью, и это подобострастие сквозило в каждом их жесте. Кто бы мог подумать! Ее Андрей и эти двое головорезов! Какой разительный контраст на фоне спокойного и уверенного в себе человека! Он махнул ей рукой, приглашая сесть в машину, в которую уже усаживались эти двое неандертальцев. Катя подошла, он распахнул перед ней заднюю дверь автомобиля и они оба уселись на удобные кожаные кресла. Машина резко тронулась с места и, набирая скорость, двинулась в сторону Милана. Катя снова прижалась к Андрею и принялась рассматривать салон автомобиля. Изысканность в отделке поражала. Кожаный салон был инкрустирован вставками из красного дерева. Ручки, кнопки стеклоподъемников и панели с регулятором климат-контроля были отделаны хромом. Задняя часть автомобиля была изолирована от передних сидений звукопоглощающей перегородкой из тонированного стекла. Только мелькающие вдоль трассы огни реклам выдавали скорость, с которой они уносились в сердце другой культуры, в город модных бутиков и изысканных ресторанов.

– Что это за автомобиль? В смысле, какой марки?

– Это «Бентли», – сухо ответил Андрей. Катя удивленно покачала головой.

– В Москве «Мерседес», в Милане – «Бентли»… Я, конечно, плохо в этом разбираюсь, но, судя по отделке, не самая дешевая машина? Или опять скажешь, не твоя?

– Нет, не моя, друг помог, – Андрей с трудом сдерживал смех.

– Я так и думала, опять этот самый загадочный друг,– задумчиво сказала Катя.

– Да нет, это уже другой. Разве у меня не может быть двух друзей? Ты что, ограничиваешь мои конституционные права? – не унимался Андрей.

– Ладно, не буду я тебя больше пытать, все равно бесполезно! – не скрывая разочарования, сказала Катя. – Мы сейчас куда?

– Быстро заедем в гостиницу, переоденемся, ну там гигиена и так далее… Пообедаем в ресторане – и в оперу. Я думаю, времени хватит.

Катя приподняла голову, пытаясь заглянуть ему в глаза.

– На что хватит времени, которого в природе как физической величины нет? – усмехнулась она.

– Молодец, хватаешь на лету! Ну, к этой дискуссии мы позже еще вернемся.

– А мы вообще вернемся? – сухо спросила Катя. Сделав паузу и набравшись решительности, она села на сидение так, чтобы оказаться вполоборота к Андрею.

– Мерседесы, самолеты, шикарные гостиницы, опера… Ты знаешь, без всего этого я могла бы с легкостью обойтись. Мне не нужен весь этот антураж. Одно лишь волнует, как бы это сказать… Лишь бы не было войны, ну так, образно выражаясь. Я прекрасно понимаю, каких это стоит денег, а любые деньги всегда чего-то «стоят». Андрей, я единственная дочь у своих родителей! – сказала Катя. В каждом ее слове чувствовалось внутреннее напряжение.

– А ты думаешь, меня у моих родителей двое? – попытался отшутиться Андрей, но сразу понял, что шутка не прошла. Он взял в свои руки ее ладони и внимательно посмотрел ей в глаза.