Кукловод

– Решили прилететь на премьеру. «Свадьба Фигаро» – моя любимая опера, – ответил Андрей.

– Чем-то напоминает вас этот Фигаро! – сказала она, не смущаясь своего спутника и продолжая пожирать Андрея глазами.

– Хотите сказать, что я тоже служу двум хозяевам? – приподнимая брови и изображая удивление, спросил Андрей.

– Нет, – снимая напряжение, ответила она. – Просто никогда не поймешь, где вас носит. Вы то в Бангкоке, то в Латинской Америке. И везде у вас дела и везде вы успешны.

– Говорят, вы неплохо заработали на кризисе в Афинах, – поддерживая беседу, спросил мужчина. – Кроме вас, все потеряли.

– Не надо верить слухам, – сухо ответил Андрей, и, стараясь спрятать тему, перевел их внимание на Катю.

– Хочу вам представить Кати, – на французский манер произнес он ее имя. – Нежная и обворожительная девушка, которая согласилась разделить со мной эти несколько часов в опере.

Катя хоть и считала, что хорошо владеет французским, на самом же деле едва улавливала какие-то обрывки их разговора. Однако поняв, что речь идет о ней, она учтиво кивнула головой. Будучи неглупой и наблюдательной, она заметила, как всполохи похотливых мыслей пронеслись у мужчины в глазах, а девушка с нескрываемым удовлетворением улыбнулась.

– Эскорт? – ехидно переспросила она. Андрей промолчал, снисходительно улыбнувшись.

– Франсуа и Валери Боне, – уже обращаясь к Кате и представляя собеседников, произнес Андрей. – Месье Боне – крупный банкир и блистательный финансист, – чувствуя трудности с переводом у Кати, Андрей говорил медленно, делая значительные паузы между словами.

– Ну, это преувеличение! – с трудом скрывая удовлетворение от лести, произнес Франсуа. – И все же, как вам удалось так успешно и вовремя вывести свои активы из Афин? Не скрою, наши аналитики совершили большую ошибку, дав положительный прогноз на общий рост в экономике Греции. И вдруг такое падение! Как вам удалось так все просчитать?

– Ну, вы же знаете, месье Боне, что нельзя предвидеть, когда может упасть, – глядя ему в глаза, с усмешкой ответил Андрей.

Валери прикрыла рот рукой в попытке сдержать смех. О проблемах с потенцией у Франсуа уже давно ходили легенды, и лишь он продолжал делать вид, что это оставалось их с Валери маленьким секретом. Единственное, что по-настоящему возбуждало Франсуа, это сухая отчетность о прибыли банка, роста его активов и котировок на бирже. За этими незаметными столбцами цифр стояли поломанные судьбы простых людей, их надежды, разбитые о подводные камни затейливо выстроенной финансовой системы. Понимание этого приводило Франсуа в неописуемый экстаз, питая его натуру иллюзией собственного величия. И эта эфемерность власти над судьбами людей, была кем-то сверху нивелирована его собственным бессилием. Ведь никто не даст раскачивать маятник бесконечно, у природы всегда найдется противовес. Может быть, это, а может, не только это было причиной ее постоянных измен. Не привыкшая отказывать своей плоти, она без особого стеснения предавалась прелестям любви.

– Ведь у каждого успеха есть свой маленький секрет! – продолжая уничтожать взглядом Боне, сказал Андрей.

– Ну так поделитесь им с нами, ведь мы умеем быть благодарными, – вступила в беседу Валери, восхищенно взглянув на Андрея. В ее словах и во взгляде скользил недвусмысленный намек. – Завтра мы устраиваем небольшой ужин в нашем загородном доме в Сен-Жерьо, будет самый узкий круг людей. Мы будем рады вас видеть. Ведь так, дорогой? – уже обращаясь к супругу, сказала Валери.

– Да, конечно, – немного смущенный прытью супруги, ответил Франсуа. – Мы действительно будем вам рады. Будет самый близкий круг людей, ведь мы ждем в гости Доминика Рене. Несмотря на всю занятость, он любезно согласился приехать. Я обещал ему восхитительную прогулку на катере по Аннеси.

Было заметно, что Франсуа очень гордился личным знакомством с Домиником Рене, директором-распорядителем МВФ.

– Кстати, было бы уместно взять с собой мадемуазель Кати, – облизывая свои тонкие губы, процедил Франсуа. – Она столь же очаровательна, как и рубины, украшающие ее.

Как банкир, Боне сразу оценил огромную стоимость этих украшений, а как масон, он знал, что рубин является символом власти над сознанием людей, создавая особый тип вибраций вокруг своего обладателя.

– Они всего лишь подчеркивают ее собственную красоту! – тонко парировал Андрей.

Его глаза продолжали впиваться во Франсуа, словно удерживая того на невидимом поводке. Прощаясь, Франсуа взял руку Кати и поднес ее кисть к губам для поцелуя. Она видела, как его маленькие глазки нервно забегали из стороны в сторону, а тонкие губы, подрагивая, прикоснулись к ее запястью. Катя почувствовала эту холодную, мокрую, пронизывающую пустоту его поцелуя. Ее тело было невыносимо напряжено, пронзительный звук разрезал ее мозг нестерпимой болью. Лицо Франсуа перекосилось в неестественной гримасе, а застывший стеклянный взгляд упирался в глаза Андрея, который монотонно ему что-то говорил. Что именно, Катя разобрать не могла, потому что электронный шум с нарастающей силой сотрясал все вокруг. Время тянулось бесконечно.

Андрей ждал этого прикосновения. Обычно, чтобы воздействовать на сознание человека, ему достаточно было лишь поймать его взгляд. Так мимолетно, на секунду, чтобы потом полностью его контролировать. Но в данный момент Франсуа его не интересовал, его мысленный посыл предназначался для другого, более значимого игрока, и поэтому он использовал возможность тактильного контакта, в котором Катя была лишь мостом, а Франсуа «почтальоном».

Приятная теплая волна порывом накрыла Катю, которая от неожиданности импульсивно отдернула руку. Режущий шум сменился разноголосицей неторопливо общающихся рядом людей. Андрей учтиво кивнул головой и, попрощавшись, медленно направился к входу в зал, утягивая за собой Катю, которая все еще никак не могла осознать произошедшее. Он с одной стороны был доволен собой, ибо заложенный им посыл уже точно ушел к своему адресату, с другой стороны, вся низость, которую он раскопал в разлагающемся мозгу Франсуа, невидимой пеленой грязи накрыла его собственную душу. И если простой человек для собственной гигиены может всегда принять душ, то как поступить с этой внутренней грязью, разрушающими эманациями, проникающими повсюду. Радовало одно: что от успешного и преуспевающего банкира, создавшего свое беззаботное настоящее на разрезанных судьбах других, до человека, умирающего от мучительных болей в мозге, разлагающемся от рака, Франсуа отделяют всего какие-то три недели. Все, что он оставит после себя претендующим на наследство стервятникам, это завещание, в котором все свои активы и состояние передаст в фонд помощи больным детям. И пусть сегодня он еще беззаботно строит планы на будущее и радуется столбикам цифр на личном счету, ему не суждено знать, что кто-то сверху уже положил свой противовес на чашу весов справедливости. И кто-то сверху – это, скорее всего, он сам. Ибо жить нужно так, чтобы потом не было ни мучительно, ни больно.

Его супруга Валери, не смирившись с потерей состояния мужа, бросится вслед за своей неуемной страстью в поисках нового счастья и закончит свою жизнь в дешевом борделе под Парижем, измученная венерическими болезнями и пристрастием к наркотикам.

Андрей понимал, что для него не пройдут бесследно эти заглядывания за горизонт, но не заглядывать у него не получалось, все происходило само собой, без особого на то желания. Он оглянулся назад, чтобы еще раз увидеть этих довольных жизнью людей, которые всерьез полагали, что уже ничто не в состоянии изменить их сегодняшнее благополучие. «Жизнь коротка, – подумалось ему. – Она даже короче, чем вы можете себе представить».

– Неприятный человек! – прерывая его размышления, сказала Катя. – У меня до сих пор холодок по телу от его поцелуя.

– Да! Это мир больших финансов. Он всегда полон таких «лакированных неприятностей» – продолжая свою мысль, но уже вслух, ответил Андрей.

– У тебя всегда такое отношение к успешным людям? – игриво спросила Катя, пытаясь заглянуть ему в глаза.