Страница 9 из 10
Вспоминаю одну из встреч, которая произошла в один из зимних дней 2010 года. Я возвращался от друзей, которые жили на противоположной стороне деревни. Погода была скверной: сильный мороз, пронизывающий ветер. Единственная дорога, проходящая вдоль одного ряда домов, была занесена снегом. К другим домам дороги не было вообще. Смотрю, какая-то пожилая женщина, опираясь на клюку и сгорбившись почти до самой земли, тяжело несла пятилитровую бутыль с водой. Подойдя к ней, я узнал эту женщину – то была Мария Сергеевна, бывшая подруга моей мамы, также отдавшая совхозу лучшие свои годы. Поинтересовавшись ее здоровьем, я спросил: «Не святую ли водичку несёте, Мария Сергеевна? – Да нет, Сережа. Водичка простая, с колонки. Да добираться до неё тяжело стало. Годы-то ушли, мне уже 84! А дорога – сам видишь, какая? Не дай бог, упаду! Заметет, никто не схватится, не увидит и не поднимет. Живу я одна. Сын обещал и что-то не приехал. Видно работы много. А так-то, когда приезжают сыновья, и продуктов привезут, и воды принесут. Не жалуюсь, не обижена, не забыта. Что касается воды, и в этом проблемы большой нет. Мы же привычные. Помню, как в военные годы вместе с твоей мамой сорок коров водой поили, да три раза в сутки. С кормом было плохо, приходилось водой подпаивать. Разрубим лунку на пруду, поставим две бочки на санки и вперед, в любую погоду. Сильными мы были. И впрямь, любую лошадь могли наскоку остановить. Так что, Сережа, и сейчас не пропаду. Снега-то много вокруг. Растоплю и пользуюсь».
Что-то ёкнуло у меня в груди, надорвалось и отозвалось болью. Представил, что на месте Марии Сергеевны могла быть и моя мама. Мария Сергеевна рано осталась без мужа. С фронта он вернулся инвалидом, без одной ноги. Для деревенского жителя это было катастрофой. Прожил он недолго. Вскоре, то ли от ран, то ли от трудности своего положения и тоски по крестьянскому труду, он умер. Детей Мария Сергеевна воспитывала одна. К счастью, выросли порядочными людьми, получили образование и хорошие специальности.
Позже я узнал, что Мария Сергеевна в один из зимних дней поскользнулась, упала на проклятой «дороге» и сломала ногу. Скорая помощь к её дому подъехать не смогла. Врач сделал ей обезболивающий укол, наложил тугую повязку и уехал, отказав в госпитализации. Ради успокоения сообщил, что утром придет участковый врач. Врач не пришел ни утром, ни вечером, ни в последующие дни. Пришлось детям и соседке заниматься ее лечением.
Городской власти до сельчан дела нет. Почему эта деревня, чьи пахотные земли были распроданы властью под индивидуальное строительство, ничего не выделила из полученных средств на прокладку в этом «поселке городского типа» хотя бы грунтовой дороги, установке двух-трех водопроводных колонок? Скважину бурить не надо. Она есть. Требуется лишь заменить насос. Хочется верить, что действующая районная власть решит эти вопросы. Что касается предыдущей власти, то мягко говоря – не справилась. Конкретнее – проворовалась и разбогатела. Время было такое. Кого-то освобождали от должностей или переводили на другую работу, но не сажали и не отбирали награбленное.
Администрация района успела продать «Дом творчества художников» то ли армянину, то ли азербайджанцу, поскольку – её интересовала прибыль, которую могла принести эта собственность. И она её получает, сдавая помещения новым купчишкам и любителям сомнительных развлечений. Продан был и рыбхоз, который вскоре как рыбхоз был ликвидирован. Земля же, принадлежавшая рыбхозу, обнесена капитальным забором. Пройдет немного времени и на этой элитной земле будут возведены коттеджи, как были построены таковые рядом со домом творчества художников, владельцами которых являются якобы чиновники администрации района. Не сомневаюсь, что со временем простой гражданин не сможет ни искупаться, ни порыбачить на озере. Уже сейчас 2/3 его береговой черты занимают воинские части, расквартированные в этом районе. Часть побережья является территорией завода. По западной стороне озера на 500 метров протянулась дамба, окаймленная бетонными плитами. Огромное озеро, а подойти к нему, отдохнуть и полюбоваться прекрасными пейзажами простому туристу и местному жителю почти негде. Два пляжа, расположенных в заболоченных частях озера, не могут принять всех отдыхающих. В разгар купального сезона вода в них грязная и пахнет отвратительно.
Куда податься молодежи? Ни библиотеки, ни клуба! При советской власти они были и действовали. Ныне бывший клуб перестроен, надстроен, обнесен высоким забором и напоминает барскую усадьбу. Кто там живет, неизвестно? Одинокий пес волчьей породы тоскливо сидит у ворот, ожидая хозяина. Лишь иногда по вечерам пахнет дымком от мангала да будят ночную тишину полупьяные крики гуляющей молодежи. Местных сельчан вечером в деревне не встретишь. Прячутся в своих покосившихся домиках, уткнувшись в телевизоры. Попивают чаек, заваренный на листьях черной смородины, восторгаются жизнью героев мыльных сериалов и проклинают свою жизнь, не оцененную и не обеспеченную по достоинству. К ночи деревня почти замирает. Лишь толпы наемных рабочих, униженных работодателями, возвращаются к своим ночлежкам, сопровождаемые истошным лаем своры собак. Даже птицы и те покинули деревню. Нет ни ласточек, ни стрижей, совсем недавно стаями рассекавших вечернее небо. Лишь ворон-одиночка, опустившись на ветку погибающего дуба, надрывно каркнет, то ли возмущаясь увиденным, то ли безнадежно зовя свою подругу. Вековой дуб повидал за свою жизнь многое: войну, разруху, становление колхоза, непосильный труд селян. Под его кроной в теплые летние вечера девчонки водили хороводы, пели простые, но близкие сердцу песни. Заиграет парнишка-гармонист на тульской гармошке вальс, закружатся девчонки, кокетливо подмигивая ребятам. А они, хорохорясь, горделиво пригласят на танец свою единственную и несравненную. Все было просто, мило и спокойно: ни брани, ни спиртного, ни хулиганства.
Напляшется, нагуляется молодежь и по домам. И только лампочка «Ильича», чуть разрывая ночную темноту своим неярким светом, дает возможность ночной мошкаре вдоволь накружиться в своём хороводе. Старушки, кого-то осудят, а кого-то не поймут, но ещё раз вспомнят свою прожитую, такую нелёгкую, но правдивую жизнь, а потом перекрестившись, с трудом поднимутся и направятся на покой, кряхтя и грозя не в меру разгулявшейся молодежи.
Только в соседских коттеджах жизнь идет на широкую ногу: бесшумно откроются автоматические ворота, пропуская дорогую иномарку, и та скроется за высоким забором от «недобрых» глаз сельчан, припаркуется в тени благоустроенного двора с прудиками, фонтанами и альпийскими горками. Забегают таджики или узбеки, ревностно ухаживающие за барским садом и изумрудным газоном. И лишь до уродства откормленный пес бойцовской породы, лениво потягиваясь, прорычит, давая знать о себе. Выйдет господин, устало потянется, снимет неумело завязанный галстук, небрежно сбросит охраннику импортный малинового цвета пиджак и уверенной походкой, гремя толстенной золотой цепью на толстой шее, скроется в тиши и прохладе своего дома.
Земля многострадальная! Извечный вопрос цивилизаций. Каждая страна, каждый народ решал его по-своему. Лишь крестьянин, живший и работавший на земле, редко испытывал удовлетворение своим положением и ощущал заботу государства о его благополучии. Не была исключением и наша многострадальная страна. После революции 1917 года земля конституционно была передана крестьянству в вечное пользование. Передана была, да только крестьянин самостоятельно распорядиться ей не мог. Время было трудным: разруха, гражданская и вторая мировая войны. Крестьянство было задавлено непосильными налогами. Не роптали, не возмущались, понимая, что трудности временные. Нужно выжить и победить. Выжили и победили!
Шли годы, страна возрождалась, улучшалась жизнь трудового народа, но только не крестьянства. Крестьянского горя сполна испытал и я. Среднюю школу закончил в те годы я, единственный, среди моих сверстников. Каким трудом это далось, знал только я и мои родители. В старшие классы ходил за семь километров один, учился я во вторую смену. Домой возвращался поздно, транспорта не было. Одет был плохо: офицерская шинелька, китель, мамой сшитые брюки и плохонькая обувь. Портфель заменяла мне противогазная сумка, в которой кроме книг лежал скудный обед в виде куска хлеба с салом и несколько взрывпакетов на случай нападения волков. К счастью, с волками встретиться не пришлось.