Твоя

Девушка качнула было головой, но ладонь сильнее сжалась, и она закашлялась. Глазам стало горячо.

Тэльф убрал руку и тут же обернулся на звук шагов. К ним уверенной, пружинящей походкой приближался Лордан. Остановился, окинул незнакомцев требовательным взглядом, но на Фен даже не взглянул.

— Ллоэл, — представился тэльф и кивнул на спутника. — Шимин.

— Лордан, — не сразу, но ответил тот. — Чем обязан вашему вниманию?

Тэльф расплылся в улыбке и потянулся к мешочку на поясе:

— Хотим предложить небольшую сумма за рабыню?

— Хочешь ее купить? — будто не веря своим ушам, переспросил Лордан.

Тот не правильно истолковав вопрос, засуетился:

— Хотя бы на одну ночь. Да, пустошь с ним, на пару часов. Тут на втором этаже есть комнаты для утех.

Лордан смотрел молча, хмуря брови.

— Сотня золотых! — на одном дыхании выпалил Ллоэл.

Глаза Лордана расширились:

— Сотня? Золотых? За пару часов с ней?

Тэльф молча отсчитал монеты и высыпал на скатерть. Фен почувствовала, как холодеет затылок и подкатывает к горлу тошнота. Хозяин и так собирался вернуть ее обратно. Ему нужны деньги. Предложение проклятого тэльфа как нельзя кстати. Она закусила с внутренней стороны губу, чтобы не разрыдаться.

Лордан накрыл ладонью стопку монет:

— Идет.

4 глава

Больно уцепив ее за руку, Ллоэл тащил Фен наверх. Отсекая пути отступления по пятам шел его товарищ. Ноги у нее дрожали, от ужаса в глазах было темно. Все вокруг виделось точно сквозь закопченное стекло. Только слез больше не было — ледяным комом они застыли в груди.

Фен ощущала себя отстраненно, словно не до конца понимая, что это все происходит сейчас с ней. Или не желала этого понимать. Хотелось закрыться в той маленькой частичке себя, которая все еще принадлежала ей. И умереть там.

За спиной захлопнулась дверь. Вот они и в комнате. Тэльф отпустил ее руку и с силой припер к стене.

— Боишься, — он накрутил волосы на кулак и задрал ее голову вверх. Масляные глаза смотрели жадно и с пренебрежением. — Не нравится? — свободная рука скользнула Фен между ног, пальцы прошлись по внутренней стороне бедер. Было гадко и больно. Она отвела взгляд, чтобы не смотреть в его омерзительное лицо.

Ллоэль перехватил ее безвольную руку и прижал к своему паху.

— Давай. Сделаешь мне приятное и я постараюсь не делать тебе слишком больно. Ну же!

Фен едва сжала пульсирующий бугорок. Нет, нет, она не станет это делать и пусть будет что будет. И разжала пальцы. Тэльф фырнул и неожиданно ударил ее в живот, одновременно отступая назад. Девушка всхрипнула и рухнула на колени. Судорожно схватила воздух.

— Не хочешь руками? Ну давай тогда ртом.

Звякнула застежка ремня и Фен прямо лицом ткнули в возбужденное мужское достоинство.

Лордан сидел, не видящим взглядом уставившись на кучу золотых. Сейчас бы выпить. Во рту было сухо и горько. Какого хрена он сейчас творит? Или этот город всех сводит с ума? Как сказал Форкар: вседозволенность… Чем отличается насилие, творимое собственными руками, от насилия, творимого с твоего молчаливого согласия? Моего согласия.

Он сгреб в кулак монеты. Твой долг, Дан, тебе и платить. Не этой девчонке. Тебе.

Резко поднялся, зацепился ногой за стул, с грохотом уронив его на пол. В два прыжка взлетел по ступеням. Толкнул ногой дверь, с облегчением понимая, что она не заперта. И замер. Из раскрытой ладони посыпалось на пол золото:

— Я передумал.

Тэльф с островитянином не стали ввязываться в драку, хотя Лордан ожидал этого. Короткий меч на перевязи за спиной жег спину. Перед глазами все стояла картина: девушка с красными растрепанными волосами на коленях перед полуголым эльфом. Хотелось забыть. Его вина. Его позор. Его слабость. Стократ прав был отец выгнав паршивого сынка из дома — грош такому цена.

Стоило им выйти из «Старика По», как девушка упала на четвереньки и ее скрутил рвотный спазм. Лордан отвернулся.

Шли молча, не глядя друг на друга.

Он купил еду, на постоялом дворе попросил принести бадью для мытья и горячую воду в комнату. Теперь, когда они остались наедине, тишина стала просто невыносимой. Дан со злостью пнул бутылку. Та ударилась о стену и со звоном разбилась. Девушка вздрогнула.

— Я не буду тебя продавать, — глухим голосом поведал он.

Она молча кивнула, не поднимая взгляд.

— Как тебя зовут?

— Фен.

— Я Лордан. Так и называй меня. Без «хозяин». Просто Лордан.

Она так же отрешенно кивнула.

Внесли бадью и два ведра с водой.

— Вот. Можешь помыться.

Неопределенно поведя плечами, Фен сжала подол и стянула с себя платье. Дан опешил, не ожидая таких фортелей. И резко отвел взгляд.

— Когда уйду. Я не буду смотреть.

— Нет? — он был уверен, что девчонка смотрит на него. В этом вопросе сквозило глухое удивление и скрытая боль.

— Нет. Ты не должна передо мной раздеваться. Ни сейчас, ни впредь. Я выйду ненадолго, а ты можешь привести себя в порядок. Поищи, — не глядя ткнул пальцем в седельную сумку, — там моя запасная рубашка. Надень пока. Я куплю тебе другую одежду. И… ешь, это тебе.

Лордан вышел, заперев за собой дверь.

Фен долго стояла, глядя в закрытую дверь. Замерзла, но все не могла заставить себя двигаться. Ощущение, что она тряпичная кукла, набитая трухой. В голове гулкая пустота.

Наконец развернулась, взяла стул и подвинула его к бадье. Влезла в начавшую остывать воду. Приятное тепло приняло ее в свои объятия, отогревая, растапливая что-то в груди. Фен провела мокрыми руками по лицу, по волосам, убирая из назад, прислонилась лбом к краю бадьи и заплакала.

Лордан видел, как меняют факелы. Значит наступала ночь. Он шел туда, где встретил вчера Тийю. Сложность была в том, что он не был уверен, где именно это случилось. Поиск ему скрашивала бутылка кисловатого вина.

Заведение для игры в кости он узнал только увидев. Танцовщица уже была там. Полуобнаженная, яркая, страстная. Она громко смеялась, стоя в обнимку с узколицым тэльфом. Не сбавляя шага Лордан подошел к ним и ни слова не говоря, подцепил Тийю под руку и увлек за собой.

— Надо поговорить. Где?

Она смерила его долгим взглядом и указала на дверь подсобного помещения.

Внутри было темно. Но спутница хорошо ориентировалась, видимо не в первый раз приводит сюда кавалера «для беседы». Она протащила его мимо каких-то мешков и остановилась, облокотившись спиной на стену.

— Ну, говорите, — хрипловатым голосом промурлыкал прямо возле уха.

— Это о Форкаре.

Тишина. Только дыхание в темноте. Мягкое ощущение чужих рук на своих бедрах.

— Как ты с ним связана?

— Как и все в этом городе.

— Работаешь на него?

— Иногда выполняю поручения. Но т-с-с-с-с, не ужели ты правда пришел трепать языком?

Руки скользили по его телу. Вдоль живота, по груди, по ребрам, спине. Тийя прильнула ближе, заключив Дана в объятия, прижалась бедрами к его паху. Теплое дыхание у шеи обжигало. Он сглотнул. Внизу живота стало жарко.

Влажный язычок танцовщицы коснулся кожи, щекоча двинулся вверх. Она поднялась на цыпочки, чтобы дотянуться до губ. Упругая обнаженная грудь терлась о него — через рубашку он ощущал твердость ее сосков — и поднял руки, сжимая их, растирая пальцами. Тийя со стоном выдохнула, и, наклонившись, он поймал ее губы своими. Поцеловал долго, влажно, заполняя ее рот языком.

Ее руки сомкнулись у Лордана на затылке, она зашипела и выгнулась дугой, обхватывая ногой его бедро, прижимаясь еще сильнее. И начала двигаться: вверх-вниз, вверх-вниз — причиняя боль и распаляя. Дан хрипло выдохнул и, опустив руку вниз, понял, что набедренной повязки на танцовщице уже нет. Пальцы беспрепятственно скользнули дальше, в раскрытое лоно. Жаркое, влажное, зовущее.

Тийя всхлипнула, застонала словно от боли, вцепилась в его волосы, накручивая их на пальцы. И ритмично задвигалась к его пальцу, насаживаясь на него. Полные груди с темными сосками покачивались, она дрожала от страсти и возбуждения, хрипло прерывисто дыша.