Страница 47 из 60
Медведь уже с рассвета вместе с другими парнями и мужами постарше принялись готовить самое большое гульбище. Должны были прийти сегодня родичи из из другого селения, присоединиться к веселью. Росная лежала недалеко от Беглицы, и жило там всего ничего семей, все почти крови одной кому-то из здешних — а потому они справляли самые важные праздники с соседями недалёкими. Будет много народа, места для всех должно хватить, потому парни взяли лопаты и, поскидав по случаю почти непривычного за последнюю седмицу тепла кожухи, принялись расчищать вечевое поле от снега. Работалось легко, взмётывались белые вихри, сыпало ледяной пылью в лицо, и разгоралось тело от доброй работы.
Другие мужи носили к полю ветки и дрова, складывали в кучи для будущих костров, коим непременно нужно гореть во всю силу. Без Огня Сварожича праздник не праздник. Без его силы яростной как повернёт Око на весну, как день в рост пойдёт?
Рядом с Медведем отгребал снег и Ждан. Потел нынче сильно и всё останавливался то и дело, смотрел в ясное бледное, будто Корочун его выморозил почти добела, небо. Брата передёргивало порой от заметного озноба, а Медведь косился на него с подозрительным беспокойством внутри.
— Ты оделся бы, — проворчал он, не выдержав. — А то и вовсе домой иди. Захворал, что ли?
Погода в это время коварная. Порой и кажется, что потеплело, а ветер всё равно так и норовит пробраться под одёжу, щиплет лицо и заставляет утирать слёзы с глаз. Бывает, заработаешься во дворе, разжарит — и хочется хотя бы ворот распахнуть. А зацепит порывом ледяным — и после только на лавке с жаром валяться. Редко случается такое с крепкими, ко многому привыкшими мужами, но всё ж не обходится совсем без неожиданностей и хворей. Вот и Ждан, видно, не уберёгся.
— Хорошо всё, — огрызнулся братец уж больно зло.
Словно и скрыть хотел недуг свой, а никак не мог.
— Как знаешь, — Медведь дёрнул плечом, продолжая орудовать лопатой, помалу двигаясь вперёд. — Только не хлопотать бы после вокруг тебя Ладейке, когда ты в лихорадку свалишься.
— Не свалюсь, — махнул рукой Ждан.
И замолчал. Больше Медведь не стал его тревожить: мужик взрослый, семьёй вон обзавёлся и за Руславом присматривать взялся, зная, что у брата старшего дни непростые выдались. Справится.
Когда к началу гуляний уж всё почти было готово, потянулись в весь родичи из Росной. Ещё шумнее стало вокруг, люднее — всё сновал кто-то по улице, то в один двор, то в другой. Затопили бани, дым печей стал гуще и ароматнее. Заглушали его запахи готовой уже снеди и взваров ягодных. Появились первые ряженые, сбиваясь ещё кучками, замышляя что-то. Хохот и песни гремели то тут, то там. Детей, кто помладше, и не может пока гулять вместе со старшими, оставляли нынче под пригляд стариков.
Как собрались все на вечевом поле, отправились к святилищу всей толпой. А там волхвы принесли в требу козла. Кружили ряженые рядом со жрецами, как лилась горячая кровь на требный стол. Заклинали они Око, что всю зиму Хорс по небу водил, поворачивать уж на весну, чтобы не задерживалось. Как начнёт день прибывать — так и на душе веселее станет, наполнится она надеждами на справный и щедрый год. Гудело в ушах от песен громких; от мельтешения буйно пляшущих ряженых в глазах всё рябью подёргивалось. И пытался Медведь высмотреть среди женщин Ведану, да всё никак не мог. Может, и вовсе она сидит в избе своей, не пожелав никуда выходить? А он должен тут весь день на глазах у люда быть. Не положено уходить раньше времени.
Как прошёл обряд должный на капище, посреди чуров, вырезанных в дереве, под взорами их строгими, так вернулись все на трапезу с кутьей и пирогами ароматными, ещё хранящими тепло печей, в которых пеклись они, обласканные заботливыми руками женщин. А после уж дети да молодые засобирались на обход дворов, а хозяева — по домам, чтобы встречать пожелания блага на весь год.
Медведь ещё утром не хотел обряжаться, да уговорили его парни: мол, молодой, неженатый, отчего бы и не походить по дворам, не пообнимать девиц, которые тоже будут среди гуляющих прятаться под кудлатыми шкурами и личинами.
Не стал Медведь говорить, что девицы его нынче не слишком волнуют — все, кроме одной, которую он среди гуляющих увидеть и не надеялся. Но присоединиться к товарищам согласился. Хоть за медведя он и в кожухе одном, без шкуры сойти может.
Собрались у Варани — сына Бегличанского кузнеца, заводилы во всём первого. Угостились и берёзовой брагой — кто побольше, а кто поскромнее. Медведь пригубил для вида только. Ему голову ясной хотелось сохранить. Не собирался он допоздна нынче по дворам носиться. О другом уже думал и надеялся, что удастся всё так, как чаялось.
Обрядились парни знатно и жутковато. Медведь нацепил сшитый из шкур длинный кожух, чернёный углём с глиной смешанным — чтобы страшнее было. Колючая одёжа тяжестью легла на плечи; кто-то всунул в руки увесистую лохматую личину с козлиными рогами и вытянутой мордой то ли волка, то ли ещё кого. Надевать пришлось, хоть и понимал Медведь, что тяжко придётся: в беготне да песнях.