Медвежья волхва

Да, Младе торопиться назад нужды нет. Она сейчас рядом с тем живёт, кого сама однажды выбрала. Хоть и забыла после, как побывала в Забвении и сразилась с полчищами тварей, что готовы были хлынуть в Явь. Но поговаривали — Медведь слышал от купцов, что с верегских земель осенью возвращались, что приметная волительница в дружине конунга Ингвальда с Хальвданом почти не расстаётся. Что поговаривают даже о свадьбе следующей весной. Хоть она и слухи те пресекать ещё пытается. Да кто бы сомневался. Млада и свадьба, жизнь семейная, это то, что на разных берегах широкой реки лежит. Да, видно, воевода княжеский Хальвдан, всё ж заново сумел её завоевать. Да не только завоевать, а ещё и к себе привязать накрепко.

Не слишком-то поверил Медведь в слова Веданы о том, что она точно сумеет разуметь, что и почему творится в Беглице. Может, в силы её не верил — кто знает. Ведь на волхву могучую,способную с тварями Забвения справиться, она вовсе не походила. Взглядом он шарил по её узким плечам, по тонкой шее, с одного бока обвитой солидной косой. По стану её стройному, схваченному пояском понёвы — схуднула она, что ли за это время, что не виделись? Или тогда, под слоями толстой одёжи, никак нельзя было толком её рассмотреть? Да и хотелось ли? Ведана была лишь тенью сестры — в глазах Медведя. Непонятной, далёкой. А теперь вот волей-неволей придётся с ней лучше познакомиться, иначе толку не будет.

— И с чего же ты начать хочешь? — всё же заговорил он вновь, когда Ведана уже обратилась к печи, на которой что-то густо булькало в старом, но тщательно вымытом горшке.

— Дом твой посмотреть хочу, — она обернулась через плечо и отчего-то лёгкая улыбка скользнула по её губам. — Оттуда всё началось. Рогл так сказал. Что лежал в избе твоего отца без памяти несколько дней, а там вдруг очнулся. И первыми погибли Ратибор с Переславой.

Волхва говорила твёрдо, жестоко, не сбиваясь, хоть и видела, верно, как менялось лицо Медведя с каждым её словом. И вспыхивали перед взором внутренним те страшные виды, которых он не застал, которые нашёл в осквернённом кровью доме Ждан — и с тех пор ещё сильнее обозлился на всех вельдов. А особенно на Рогла.

Но кто такой будет Медведь, староста Беглицы, если станет показывать слабость свою перед всеми? Хоть от воспоминаний об отце, с которым он так и не успел прийти к согласию перед его смертью, всё внутри словно ржавчиной шершавой покрывалось. А Ведана смотрела на него, будто проверяла. И казалось, видит что-то на его лице, а там и домысливает своё. Наконец она смолкла и отвернулась. Подхватила с печи горшок, обмотав руки краями длинной ширинки, да зашипела, резко опустив его обратно.

Медведь с места подскочил, будто опасность какая на неё навалилась: на месте усидеть не смог. Подошёл в два шага и легонько плечом её оттеснил, забирая полотенце.

— Опалишься, так тебя ещё лечить придётся, — проворчал.

Хоть она, кажется, лекарка сама. А у миртов ещё многому научиться успела: а потому ожоги вряд ли её пугали. Враз справиться можно. Медведь легко поднял горшок, чувствуя нарастающий на ладонях жар — да что ему сделается, рукам его в твёрдых мозолях, которые никогда теперь уж, верно не сойдут. А вот мягкие — наверняка, мягкие — ладошки Веданы было отчего-то жаль. Она быстро подставила обструганную досочку под дно посудины и взглянула с благодарностью. На миг её грудь прижалась к спине Медведя, как наклонилась она к столу — а он резко в сторону шагнул, отчего-то избегая этого тесного соприкосновения. Взмахнул рукой, сбрасывая с неё ширинку — да горшок треклятый едва не опрокинул.

— Что с тобой, Медведь? — озадаченно нахмурилась волхва.

А он и сам не знал.

— Обжёгся слегка, — солгал, зная, как неуклюже это звучит.

— Дай посмотрю? — Ведана снова к нему шагнула.

Руку протянула ладонью вверх — и правда ведь мягкая, в тонких бороздках линий, с округлыми подушечками в основании длинных пальцев.

— Нет!

Девушка замерла, опустив кисть на Божью ладонь. И снова этот взгляд её вцепился будто в саму кожу: пытливый и — странное дело — заинтересованный. Как будто не виделись они никогда до этого дня, а вот теперь диву давались, как так случилось, что ни разу их взгляды ещё не пересеклись раньше.

— Прежде чем ты в гости меня позовёшь, — решила оставить она неловкость, — Проводи меня в святилище Велеса. Ведь есть такое у вас наверняка?

не глядя она сложила одной рукой брошенную на стол ширинку ровно, разгладила бережно, словно обласкала.

— Есть, думается, — чуть грубовато ответил Медведь. А уж после понял, что о том, от кого свой род племя Рысей ведёт, она могла и не знать. — И жрецам скажу, чтобы требы подготовили. Они и проведут.

— Требы я возьму от Велесовых жрецов. Но поведёшь меня туда ты, — настояла Ведана. И так яростно глаза её зелёные сверкнули, будто она уж целый вечер его уговаривает, а он всё упрямится. — В тебе сильная кровь. Связь с ним сильнее других. Я нынче ваших старейшин уж повидала — и ни в ком такой не увидела.

И это льстило, признаться. Никогда особо Медведь о силе своей крови не думал, с юности ещё решив собственную судьбу. Пойдёт в дружину служить — и всё! Воля отца и рода ничего не изменит. Сколько бы ему ни втолковывали, что он от отца судьбу перенять должен, жизнь свою другому делу посвятить. Да он чурался всего того, что ему навязывали. Давило на него, что он отцом прижит нечестно, втайне от Переславы, которая, даже узнав о неверности мужа, при нужде отпрыска его гнать не стала. Но всё равно казалось ему каждый день, что во взгляде её тепла и на лучину не наберётся.