Страница 51 из 78
Мой отец в его детство и я в моё этих книг не знали. Лишь взрослым я узнал, что Виннетоу (Виннету) – вождь апачей, герой книг немецкого писателя Карла Мая. А в буржуазной Эстонии эти произведения были переведены и изданы.
Мальчишки решили путешествовать, что понятно и естественно; они надеялись добраться до Африки, а, может, и до Америки. Для начала же отправились в Германию.
1944 год, герою тринадцать лет. В Германии он работал у садовника, бежал от него, бродяжничал, служил во вспомогательных частях люфтваффе. Ему очень мешало незнание немецкого, он не понимал команд. После разгрома Германии он менял там способы зарабатывать на жизнь. В конце концов вернулся на Сааремаа, где свои порядки устанавливали коммунисты, где все знали об НКВД. Отчий дом оказался занят чужими людьми, что с матерью паренька, они не знали. Он встретил приятеля своего отца, бывавшего некогда у них в доме, и услышал, что отец после прихода советских войск стал одним из «лесных братьев», которые, скрываясь в лесу, продолжали воевать с коммунистами. Отец погиб от рук коммунистов.
Рассказавший это человек, которого звали Роосла, нелегально жил в городе под именем Орас, он был связан с группой «лесных братьев», которую называл «12 апостолов», и сказал юнцу, что надо мстить за отца. Ахто пошёл в лес к «апостолам», стал их разведчиком, доставлял им продукты, обеспечивал их связь с Орасом. Автор описывает, как они вешали сельских активистов, насиловали их жён, а главное – грабили, стараясь набрать побольше колец, браслетов, других ценностей.
Однажды парня послали к Орасу сообщить ему, что группа меняет своё место нахождения. Он в сильной усталости зашёл в чужой дом, по случайности пустой, заснул там. Вернувшиеся хозяйка с хозяином застали его, и – о чудо! – хозяйка оказалась той самой женщиной по имени Лиль, к которой некогда ушёл отец мальчика. Она его узнала. От неё и её мужчины Ахто услышал, что его отца убили вовсе не коммунисты. Мужчина сам служил в эстонском легионе, откуда дезертировал, прятался в лесах, поселился у Лиль. Когда кончилась война, явился в милицию, рассказал о себе, и его простили.
Осенью 1944 года в их с Лиль доме появился тяжело раненный отец Ахто и попросил отвезти его в больницу. Мужчина на телеге отвёз его в город. По дороге отец рассказал ему, что находился в лесу с компанией Роосла, что это бандиты, грабящие население, предающие Эстонию. Группа распалась на две враждующие части, которые в один прекрасный день перестреляли друг друга. В отца стрелял Роосла, то есть Орас. Отец умер в больнице.
После этого Ахто пришёл к Орасу и, мстя за отца, ударил его ножом, после чего Орас ударил его чем-то тяжёлым по голове и ушёл.
С «апостолами» Ахто не порвал. Они, двенадцать человек и он, собрались на лодке уплыть в Швецию со всем тем, что награбили. Уже сдвигали лодку в воду, как вдруг раздалось: «– Руки вверх! Бросай оружие!» Беглецы залегли, стали отстреливаться. Пограничники, как написано, открыли бешеный огонь. Юноша решил уплыть, но его мучило, куда девать тетрадку с записями? Под бешеным огнём он думает не о почти неминуемой смерти, а о записках. Ахто зарыл их глубоко в песок, разделся, заполз в воду, поплыл, держась параллельно берегу; сзади, пишет он, всё ещё слышались выстрелы. Очевидно, по его словам, «апостолы» не собирались сдаваться.
Никто из них не попытался бежать, скрыться, как скрылся он. Решили погибнуть героями? Это несколько странно для бандитов, какими их нарисовал Ахто Леви.
Герой нагишом углубился в лес, вышел по тропинке к одинокому домику и, никем не замечаемый, неделю жил на чердаке, спускаясь к свинье, которой приносила корм хозяйка. Гость питался этим кормом. Затем он раздобыл в доме кое-какую одежду и вернулся на то место, где была лодка, когда пограничники окружили «12 апостолов». Ничто не напоминало о недавнем бое. Он с трудом разыскал свои тетради.
После этого он отправился в город к школьному другу, с которым некогда сидел за одной партой, и тот накормил пришедшего. Ахто оставил у него свои тетради с записями и пошёл в кофейню. Войдя в первый зал кофейной, увидел за ближайшим столом трёх мужчин в милицейской форме, лица их были ему знакомы, и, что хуже, пишет он, им знакомо было его лицо. Он попытался убежать, но его настигли.
Милиции не было известно о его принадлежности к «апостолам». Начальник стал говорить с ним «по душам». Нам-де нетрудно доказать, что ты воришка, ты малолетний преступник, у тебя нет родителей. Чтобы избежать канители, возьми, мол, на себя несколько небольших краж, мы от них избавимся, а тебя ненадолго направят в детскую колонию, а оттуда на волю.
В результате Ахто, не поняв, как он пишет, почти ничего, что говорилось в суде, узнал, что получил шесть лет «каких-то ИТЛ». В КПЗ он стал мочиться под себя, притворился больным, его положили в больницу, приставив охрану, он бежал, был пойман, и началась его тюремная жизнь.
Его, вора по кличке Серый Волк, воры с кличками Румяный и Ташкентский начали усиленно обучать русскому языку, и, в частности, блатной речи, он узнал, что «мелодия» – это милиция, «лопатник» – кошелёк, а «фрайер» – личность мужского рода, недоразвитая. И ещё многое другое. В главе, над которой указан 1951 год, Ахто Леви, которому двадцать лет, признал, что читать по-русски не умеет. Одному политическому заключённому был выделен для работы кабинет с книгами на столе. «Я, – пишет Ахто Леви, – наугад взял одну со стола и стал листать (читать по-русски не умею)».
Когда ему удавалось вырваться на свободу, он в гостиницах с помощью отмычек проникал в номера, обворовывал спящих постояльцев. Он залезал в квартиры, а также, вооружённый пистолетом, останавливал такси на трассах между городами и грабил ехавших.
О своей жизни преступника автор написал и правду, и неправду, считал мой отец. Замечательна смелость, с какой Ахто Леви поднялся, пожалуй, вровень с Виктором Гюго, у которого епископ заявил, что сам подарил Жану Вальжану украденные им серебряные подсвечники. У Ахто Леви женщина в такси, им ограбленная, завела с ним душеспасительный разговор, упоминая любовь, честь, а потом протянула ещё денег: я, мол, вам отдала не все, вот остальные. Мне не денег, мне вас жалко.
После этого, написано автором, он выбросил пистолет и перестал грабить пассажиров такси. А почему не написать, что раскаяние наступило раньше и он в такси вернул женщине деньги? Тогда он превзошёл бы Виктора Гюго.
Описана случайная (опять случайность!) встреча с Орасом на вокзале в Таллине, дружки Ораса принялись следить за Ахто, сюжет обретал всё большую остроту.
Вопросы и выводы
Этот человек, до двадцати лет не умевший читать по-русски, не мог сам написать вещь, сказал мой отец. Я продолжил в подтверждение. Там, где описывается жизнь Ахто в Германии, одной из глав дано название маленького немецкого города «Егерь» (Jäger – охотник). Когда-то это слово пришло в русский язык и освоилось с мягким знаком на конце – «егерь». В немецком языке «р» всегда твёрдое. Ахто должен был видеть, как написано название города, и слышать, как оно произносится немцами. Передавая его по-русски, он не добавил бы мягкий знак. Его добавил тот, кто не владел немецким, не слышал названия города по-немецки, но знал русское слово «егерь».
Скитаясь по Германии, Ахто забрался в тендер паровоза, полный угля, так что стал чёрным. Увидевший его немец спросил: «Ду, нигер, вас махст ду хиер?» (Ты, негр, что делаешь ты здесь?) По-немецки фраза пишется: «Du, Niger, was machst du hier?» В немецком языке «e» после «i» не произносится, слово «hier» немцы произносят «хир». Ахто слышал часто это слово, тем более что запомнил обращённый к нему вопрос, и не написал бы «хиер». Написавший, которому дали фразу на немецком, просто заменил буквы русскими буквами, ибо, повторяю, не знал немецкого.
Мой отец, выслушав мои объяснения, заключил: это уже конкретные доказательства, что писал вещь не Ахто Леви. Язык лёгок, местами ироничен. Работал профессионал. Поручить ему дело могла только высоко стоящая инстанция. Но каким образом записки одного из десятков тысяч преступников, если эти записки существовали, привлекли внимание руководства? Кто стал читать написанное по-эстонски или на ломаном русском и передавать влиятельным людям? Да мало ли чего пишут и преступники, и не преступники.