Страница 16 из 78
В этом месте через Салмыш у его впадения в реку Сакмару переправились 5-й Сызранский и 6-й Сызранский полки. Алексею досталось место на плоту. Красные стрельбу из пушек прекратили: вероятно, кончились снаряды.
Белые выслали вперёд разведку – неприятеля она не обнаружила, и далее двинулись походным порядком. Приходилось переходить вброд разлившиеся ручьи, это здорово выматывало. Потом открылось полевое пространство: «тёмная кисельная стихия».
Сакмарская
Вдали завиднелись избы, надворные постройки станицы Сакмарской, показались частые фигурки красных. Полк цепью двинулся на них. Алексей, как обычно, был в роте правофланговым, хотя Рогов предупреждал его: командиры противника, как правило, командуют – целиться в правого с краю, на нём легче сосредоточить огонь.
Так вот, вспоминал мой отец, шагах в семидесяти справа двигался вперёд левый фланг другой роты. Огонь красных стал плотнее, людей выбивало – и цепь залегла на раскисшей земле. Патроны кончались. Из тыла принесли патроны, передали роте, что залегла справа. Фельдфебель, которого недавно назначили в роту, где был Алексей, закричал соседям: боеприпасы, мол, давайте! От цепи быстро приполз солдат, притащил сумку патронов и дал Алексею – чтобы взял себе и передал остальное по цепи дальше. Алексей потом не мог вспомнить, в самом ли деле он замешкался, но только фельдфебель подскочил, матерясь: «Скорей, … твою мать!» – и ударил его прикладом, плашмя, по плечу. Сколько Алексей до того воевал – его ещё никто не ударил.
Вскоре по приказу поднялись, стали наступать на станицу перебежками – красные попятились, но затем заняли оборону. Белые атаковали, ложились в грязь, опять атаковали – измученные, вспоминал мой отец, так, что «уже не только вдали, а и вблизи всё сквозь рябь видишь».
Однако 5-й Сызранский полк занял станицу Сакмарскую после упорного боя на улицах и во дворах. Алексей, как и другие стрелки, бросал в красных лимонки – эти гранаты в Первую мировую войну поставляла в Россию Франция, они именовались F-1, метать их можно было только из-за укрытия, иначе осколки попадут в тебя же. Одну лимонку Алексей бросил из-за сарая, вторую – из-за колодезного сруба.
Красные основательно похозяйничали в станице, съестного у жителей осталось мало. Алексей, другие стрелки с жадностью хлебали постные щи, радуясь уже тому, что они тёплые, хлеба удалось поесть лишь «вполсыта» (чёрного, разумеется).
На другой день 2-я стрелковая дивизия опять наступала, но продвинулась, хотя и захватила трофеи, недалеко, за нею не имелось резервов. Взаимодействовать с ней должна была 5-я стрелковая дивизия, однако рядом её не оказалось, она ещё только переправлялась через Салмыш. Зато красные подтянули подкрепления, двинулись на станицу нескольким цепями. В течение дня станица Сакмарская шесть раз переходила из рук в руки, дошло до штыкового боя, о котором Алексею в самом начале его армейской жизни говорил Рогов. Алексей услышал команду красного командира красноармейцам: «Длинным коли!» Спас моего отца, как он мне кратко сказал, совет Рогова.
В конце концов 2-я стрелковая дивизия отошла на северо-восток в посёлок Янгизский, вернулась на левый берег Салмыша.
Хутор Архипов. Янгизская гора
Поступил приказ вновь переправиться через Салмыш. Дивизия сосредоточилась в хуторе Архипов на левом берегу. 26 апреля, чуть стало светать, Алексей, другие добровольцы начали переправляться на лодках, за ними пошёл паром со стрелками и пулемётами. Белые отбросили неприятеля с правого берега реки за протянувшийся вдоль её поймы гребень горы Янгизской, заняли позиции по гребню. Командование красных спешно направило сюда интернациональный полк, состоявший, главным образом, из венгров, пехоту из рабочих Оренбурга, артиллерийские батареи.
По позициям 2-й стрелковой дивизии открылся массированный огонь: лопалась шрапнель, в землю ударяли осколочно-фугасные снаряды, на Алексея несколько раз падали комья земли от близких разрывов.
Пехота противника скопилась в овраге под самым гребнем, склон был слишком крутым, чтобы с него пули белых могли достать цель. Красные стали взбираться вверх по склону и метать гранаты. А у белых гранат сейчас, когда они до зарезу нужны, не было. Но самое худшее – мобилизованные Колчаком крестьяне начали перебегать к противнику. Добровольцам, в их числе Алексею, не оставалось ничего, как отойти на полосу между несущим мутные воды Салмышом и подножием Янгизской горы. Отсюда стреляли в противника, который теперь был на гребне.
Красные подождали подкреплений и вместе с перебежчиками бросились в атаку, у реки разгорелась рукопашная. Те, у кого были казачьи винтовки, не имевшие штыков, пускали в ход приклады. Алексей едва увернулся от удара прикладом по голове и сумел ткнуть противника штыком в ногу, тот упал. Один из красных размахивал саблей и на глазах Алексея зарубил паренька-добровольца. Рогов заколол красноармейца штыком.
Белые на пароме раз за разом переправлялись на левый берег Салмыша. Рогов, мой отец, группа других солдат переплыли через реку в лодке. В несколько лодок с солдатами попали снаряды красных, по воде плыли обломки, за них держались утопающие. Часть белых сумела перебраться через Салмыш вплавь.
Остаток дня и всю ночь Алексей, другие добровольцы были у берега в охранении, чтобы не дать красноармейцам форсировать реку; всё время длилась перестрелка. Днём красные открыли огонь из пушек, после чего всё же переправились через Салмыш. Тогда из добровольцев 2-й стрелковой дивизии, среди которых был Алексей, сформировалась команда. Её возглавил тощий поручик, она дважды ходила в атаку и вынудила красных вернуться на правый берег.
В обороне. Второе ранение
IV-й армейский корпус, включая 2-ю стрелковую дивизию, потерявшую половину состава, был отведен на тридцать километров на северо-восток к селу Григорьевка, а несколько дней спустя направлен далее на север вдоль речки Абдул-Чебенька. С едой обстояло неважно, и стрелки, увидев в поле юрты кочевников, пошли к ним попросить поесть. Кочевники были казахами, которых ошибочно называли киргизами.
Алексей вошёл в юрту, прищурился от дыма. В полутьме горел огонь под вместительным котлом, в котором побулькивало варево. Вокруг сидели на кошме несколько мужчин, позади них различались женские фигуры. Пожилой казах пригласил солдата сесть к огню, мой отец сел, подогнув под себя ноги. Ему дали полную миску жирного супа с бараниной, и в то время как он, обжигаясь, жадно ел, мужчины сочувственно качали головами: «Ай-ай-ай…» Пожилой казах заговорил на ломаном русском: ты такой-де молодой, убьют тебя на войне. Оставайся, мол, у нас, мы тебя спрячем, невесты для тебя есть. Алексей ответил, что пошёл на войну добровольцем, воюет и сейчас по своей воле. Доев суп, поблагодарил добрых хозяев, встал. Ему положили в вещевой мешок конскую колбасу махан.
Алексей, его однополчане вырыли на невысоком холме окоп, обращённый к северо-западу. Задачей IV армейского корпуса стало в местности, где протекала Абдул-Чебенька, отражать натиск неприятеля со стороны Стерлитамака. Стрелки ежедневно встречали огнём из винтовок цепи красноармейцев. Те ложились метрах в двухстах от окопа, затем, постреляв, отходили.
В середине мая облачным тёплым днём красноармейцы атаковали упорнее прежнего. Когда их отделяло от окопа метров семьдесят, Алексей вдруг увидел, как слева от него один из мобилизованных выстрелил из винтовки в добровольца, который был с ним рядом. Тот упал. Мобилизованные закричали, обращаясь к красным: «Товарищи! Мы за вас!» Алексей выскочил из окопа и сломя голову побежал под гору в тыл. Его сильно ударило в спину, так что он перекувыркнулся. Это был выстрел кого-то из мобилизованных. Пуля угодила Алексею ниже левой лопатки, прошла по лопатке вскользь и вышла у плеча. Если бы Алексей в беге наклонялся чуть менее, пуля в аккурат пробила бы сердце.