Страница 18 из 36
Что же касается тех джентльменов поселившихся строго над номером типа с кейсом, на тринадцатом этаже, то и для них эти события не просто не прошли мимо, а они как только заселились в этот номер, то сразу же начали испытывать подозрения на что-нибудь такое.
– Чувствует моё сердце, – одной рукой схватившись за сердце, а второй за рукоятку стилета, потёкшим от волнения голосом проговорил Паоло, стоило им только войти в свой номер, – что наше будущее будет предопределено этими цифрами дьявола. – И будь на месте его напарников более благоразумные джентльмены, то они бы непременно выразили свою поддержку словам своего коллеги. Но нет, и его коллеги, даже несмотря на наличия у них вполне зрелого, с пышной растительностью на лице возраста, который по своему наличию у них, уже должен говорить об их высокой ответственности перед собой и их разумению, и намёка на такую серьёзность не проявляют. А вот дерзкую ироничность и подтрунивание над страхами Паоло, то этого сколько угодно.
– Да сядь ты, алхимик, уже, и успокойся. – Прямо-таки режет слух своими словами Марк, который требует себя звать Твен, а не как за ним подозревает Паоло, Карл.
– Одна твоя вчерашняя выходка в ванной, уже нам стоила… – задумавшись замолчал Диккенс, после чего достаёт из кармана пиджака небольшую бутылку виски, ставит на стол и, просветлев в глазах при виде её, говорит. – Лишних трат на поправку здоровья, которого сам знаешь, лишним не бывает. Так что это всё за твой счёт. – Присаживаясь на кресло, сказал Диккенс, поглядывая на корзину для мусора, до краёв наполненную точно такими же, но только пустыми бутылками, которую выставил на стол этот джентльмен.
А вот уж этого Паоло стерпеть не смог и он, оторвавшись ухом от пола, куда припал после слов Марка, чтобы быть в курсе происходящего там внизу в номере, – подслушивающих жучков заранее установленных в том же номере, ему было недостаточно, – яростно скинув с себя пиджак и, стянув с себя воротник рубахи, указывая на открывшуюся красноту, с возмущением обрушился на Диккенса. – А это что по вашему мнению? Я что, специально себя обварил в кипятке? – И, пожалуй, это действительно был стоящий аргумент, против которого Диккенс и Марк ничего возразить не нашли у себя в голове, кроме как только разбавить свои мысли во влитом в себя стаканчике виски. А как только их мысли обрели бодрость духа, то они были готовы в сотый раз выслушать Паоло, как будто им и первого раза чуть-чуть не хватило, чтобы не тронуться умом при виде высочившего нагишом из ванной, незнающего никаких приличий Паоло.
– Да я при одном косвенном воспоминании того, что увидел, уже весь содрогаюсь, и теперь только без света готов войти в ванную. – Марк умело аргументировал Диккенсу своё дозирование виски, с вызывающим немедленные вопросы предпочтением себе.
– А я чуть было не обрёл преждевременную старость, с выпадением самого главного, желания искать близости с людьми. – Перехватив стаканчик Марка, Диккенс даёт ему должный отпор.
Правда имелся ещё один взгляд на случившееся, и он кардинально отличался от всех имевших место в этом номере, а всё потому, что он принадлежал самому зачинщику всего того, что случилось в ванне, а вернее в душе с господином Паоло, и им был, ни за что не догадаетесь, потому что уже догадались, портье Себастьян. Который по причине своей близости ко всем номерам, имел на счёт их и их постояльцев некоторую свою самоуверенность. И эта его самоуверенность особенно отчётливо проявилась по отношению к этому знаковому этажу, который по мнению Себастьяна, просто обязан держать данную ему от рождения, чертовски отличную марку. Для чего собственно Себастьян и устраивал такие своего рода, как он называл, проверки на понимаемость, а по сути, злые шутки с постояльцами номеров.
Так и в случае с этим номером, куда поселились эти господа, Себастьян преисполнившись бескрайним возмущением за их скрупулёзность в расчётах с ним (ну и что, что они налегке), решил таким нехитрым способом сбить с них спесь. И он интуитивно, а может по чьей-то подсказке, почувствовав, что кто-то из них забрался в душевую кабинку, добравшись до кранов отвечающих за подачу воды в их номер, таким образом дал жару, по своей вероятности нахождения, оказавшемуся в этот момент в душе Паоло.
А ведь изначально Паоло, как бы он не был предубеждён против этого номера, тем не менее решился не пренебрегать предоставленным, за не просто так, а за деньги комфортом, и с дороги сразу же полез в душ. Где он, в общем-то, ничего особенного там не делал, а намылив голову, всего лишь хотел смыть с себя пену. Но не успел, а всё по причине резкого изменения климата в душевой кабинке, где резко закончилась холодная вода, и на голову Паоло вдруг обрушился огненный град кипятка. А такого даже и в аду привычные ко всему грешники не всегда выдерживают, что уж говорить о Паоло, ещё не готового к таким жертвам. И конечно он не только не стерпел, а с криком отчаяния и боли, как следует не стерпел и тут же выскочил из душевой кабинки, чтобы оказавшись в гостевой комнате номера, в смятение и ужас потрясти своих коллег, которые после того что они сейчас увидели, даже и не знают, как дальше себя по отношению к нему вести.
Но это всё в физическом прошлом, а сейчас разговор между Паоло и Диккенсом ведётся постфактум.
– Ну, я тебе не Дойль, это он у нас мастак на такого рода загадки. – Попытался сгладить зашедшие в огорчения отношения с Паоло Диккенс, наливая в стаканчик виски. После чего он одной ловкой манипуляцией со стаканчиком полным виски, приводит в изумление Марка, который может быть только по причине того, что он, как оказывается ошибочно посчитал, что этот стаканчик предназначается Паоло, а не самому Диккенсу, и не сказал ему ничего против его чащения с виски. Но уже поздно и дело сделано, и Марку для того чтобы сравнять с Диккенсом свои отношения с виски, нужно что-нибудь посущественнее придумать. И он придумывает, обращаясь к Паоло.
– А знаешь, мне кажется, что твои опасения насчёт этой комнаты небезосновательны. – Сказал Марк. – И если в пятизвёздочном отеле, раз за разом происходят такие свойственные только трёхзвёздочным отелям вещи, – с внезапным отключением холодной воды, перебоями со светом и уж что тут ещё говорить о несмываемом пятне с твоей рубашки после прачечной, – то тут не мешает крепко задуматься и как-то уж начать реагировать.
– А я о чём говорю. – Воодушевился в ответ Паоло.
– А я, знаешь ли, в следующий раз не буду как истукан, молча сидеть и смотреть, как происходит такое безобразие, и без всякого Дойля разгадаю все эти загадки, запустив куда надо мой ботинок. – Марк в целях демонстрации своих более чем серьёзных намерений, почему-то глядя на Диккенса, немедленно снял свои массивный ботинок и начал его крутить в руке. И видимо Диккенс, тоже не так уж был далёк от логического мышления, в котором такие большие познания проявляет Дойль, раз он всё понял и быстро наполнил стаканчик Марка. После чего Марк в один глоток восстанавливает баланс отношений с Диккенсом и с более воодушевлённым лицом смотрит на Паоло, который в свою очередь, как всегда решил себя противопоставить этим достопочтенным, полным довольства господам.
И Паоло, конечно только внутренне, плюнув на них, вновь опускается на колени и припадает ухом к полу, в желании быть более информативным, а не как подтрунивая над ним, заявлял Марк, послушным.
– Да что б я поперхнулся этим стаканчиком виски, если он сейчас не услышит что-нибудь такое ошеломительное, что ввергнет нас в умственный ступор. – Кивая на Паоло и заодно на свой стаканчик, улыбаясь говорит Марк, следя за своевременным наполнением стаканчика своим коллегой.
– А знаете, коллега, у меня практически такое же чувство. И я даже согласен поддаться уговорам охватившего меня страха, который сковав мои руки и главное глотку, не даст мне восполнить себя этой благодатной жидкостью, если сейчас же что-нибудь такого рода не произойдёт. – С довольной улыбкой на лице сказал Диккенс, поднося к своему рту стаканчик с виски.