Страница 11 из 36
– А он, потаскун, так и знала, лыбиться! – закипела супруга Степана, решив, что ему это даром не пройдёт. И когда они обратно поедут, и Степан будет как обычно в хлам, то она ему скажет, что забыла купить ему в дорожку пива, и он сам без её помощи тут же на ходу выйдет из вагона. – И тут зайцев никаких показывать не надо. – Сама не поняв, почему закончила свою мысль на этой фразе, супруга Степана сосредоточилась на Степане.
Но всё это, ни в какой степени не относилось к тому, что пришло на телефон к незнакомцу, который вдруг расплывается в улыбке и пока все наблюдатели ловят себя на ошеломлении, он вдруг его мгновенно приносит к сидящему напротив Тише, резко поднеся экран телефона к его лицу. Дальше следовало бы ожидать того, что Тиша выразительно возмутится такому панибратскому к себе обращению и, пожалуй, даже найдёт понимание не только у соседей по купе, но и во всём вагоне, тем более все резко повставали со своих мест, чтобы, как можно было подумать, встать на сторону Тиши, а не этого хамоватого попутчика. Правда, как прямо сейчас и выяснилось, то мир, как был жесток к своим представителям, так таким и остался, и Тише приходиться рассчитывать только на самого себя. Ну а то, что пассажиры резко по вскакивали со своих мест, то объяснить их поведение очень даже легко, если посмотреть в окно вагона, где будет видно, что поезд прибыл на конечную станцию, вот все и принялись готовиться к выходу.
Ну а за всем этим столпотворением, как-то всеми быстро было забыто и не только то, что сейчас произошло, но и даже лица своих временных попутчиков, с которыми так судьба их на время соединила.
– Наверное, так и должно быть. – Остановившись на перроне и, глядя вслед в спины спешащих по своим делам бывших пассажиров поезда и своих попутчиков, глубокомысленно сказал Глеб, тем самым оставшись верен самому себе и своему воззрению на мир, где всё предопределено и следует своему установленному порядку. – Они выполнили свою миссию, дополнив меня новыми неизвестными для меня знаниями, и всё это дала атмосфера совместного нахождения в вагоне, наполненной спёртыми и их застоявшимися, подчас слишком неразумными мыслями.
– Интересно. – Вдруг заявляет Тиша, тем самым возвратив Глеба к себе.
– Что теперь-то? – спрашивает Глеб, нехотя отвлекаясь от той странной парочки, – она таки и не отпускает от себя мольберт, а он всё же взял на себя часть её груза и нёс сумки («Там вино», – разумно для себя рассудил Глеб), – бесцеремонно решившей нарушить свои клятвы верности, данные ими своим вторым половинкам в приступе любовного аффекта, а значит, могут быть оспорены, хотя бы таким изменническим способом.
– Интересно куда теперь моя мысль меня заведёт. – Прямо-таки издевательски для ушей Глеба ответил Тиша, глядя вслед тому типу с кейсом, за которым по пятам, правда сохраняя безопасную дистанцию, шло то сообщество людей в костюмах тройках, впереди которых шёл тот последний из них, кто смотрел часы.
А уж куда эта пришедшая в голову Тиши мысль их завела, то об этом в этой главе и не хочется говорить.
Глава 3
Пока что только огоньки большого города
В полном различного рода огней большом городе, а что уж говорить о самых больших и центральных городах, где без такого торжества электричества их представить и не представляется возможным, с их на все вкусы и опасности заманчивыми предложениями, следование правилу не быть мотыльком, часто бывает недостаточно для того чтобы не вляпаться в грязь, а уж что уж говорить о сомнительных историях.
И если в случае с грязью, будь вы даже крайне осмотрительны вступая на тротуар, то это всё равно не убережёт вас от пролетающих мимо лимузинов, которые завсегда готовы дополнить такого рода недостаток на вашей внешности. Правда, если и в этом случае вы проявите чудеса ловкости и уклонитесь от встречи с освежающими брызгами, летящими из под колёс автомобиля, пролетевшего по луже, то их место не будут против занять, проявляющие крайнюю озабоченность своим здоровьем, а не чужим, полные жалости к себе и чихов к окружающим, господа с платками, которые на всех чхать хотели.
И вот тут-то вы вместе с нездоровыми брызгами на своё лицо, получаете своё первое, но зато основополагающее знание – правило общежития стольких разных людей в одном, хоть и большом, но в таком тесном для многих людей городе. Правда вы, или в данном случае Тиша и Глеб, ещё не готовы были, вот так сразу принять все эти правила сосуществования, и демонстративно становиться своими в этом городе, чихая на всех подряд – они решили отстаивать свою индивидуальность и пока не смешивать себя с общей массой людей. К тому же их здоровье, как телесное, так и нравственное, пока что не было заражено всеми местными болезнетворными поветриями и находилось в должном порядке.
Хотя Глеб, будучи не таким как Тиша сдержанным и благоразумным, стоило только Тише ослабить за ним контроль, как позволял себе вести себя самым неподходящим для такого рода городов, непосредственным образом. Да вот хотя бы случай в метро, когда какой-то полный пренебрежения и полный чихов к окружающим (в данном случае имеются в виду фигуральные чихи), а в себе полный достатков господин, попытался воплотить на деле свои взгляды на жизнь и первоочерёдность себя в этой жизни, – он решил проигнорировать очередность входа в вагон метро и собой бесцеремонно оттолкнул хрупкую девушку, – как вдруг, неожиданно для всех и для него в том числе, оказывается, что он зря не слишком сильно держал в своих руках дипломат, который каким-то неожиданным образом, взял и отбился от его рук и вылетел в сторону, тем самым оставив этого удивлённого господина вне борта вагона.
И нечего с таким растерянным видом смотреть на разлетевшиеся бумаги из упавшего дипломата и с таким нервным видом провожать смотрящего на него из окна вагона Глеба, который всего-то оказался в нужное время рядом.
– С таким подходом к жизни, мы быстро вляпаемся в какую-нибудь историю. – На этот раз Тиша не сдержался, и укорил Глеба за его слишком вызывающую не сдержанность. Но с Глеба, как с гуся вода, и он не только не признаёт, что был слишком открыто не аккуратен, а ещё хвастается.
– Зато смотри, как она на меня смотрит. – Тихо проговорил Глеб, кивнув в сторону той хрупкой девушки, которая не сводила своих глаз с Глеба, что и увидел Тиша, глядя в отражение окна вагона. И хотя с таким взглядом невозможно спорить, всё же они сюда приехали не просто так, наводить справедливость, – хотя, наверное, не без этого, – и поэтому с этого момента никаких больше отвлечений. Тем более за первые часы пребывания в городе, он столько уже натерпелся от этого неугомонного Глеба, с его своеобразным пониманием местных реалий, что уже нет никаких сил это терпеть.
– В тесноте, да не в обиде. – В один из моментов, когда они, следуя за тем типом с кейсом, который всё ездил нескончаемо по всем этим веткам метро, набились в один из вагонов того же метро, вдруг произнёс Глеб на ухо Тише. И не успел Тиша понять, что к чему, как этот провокатор Глеб, берёт и щипает впереди стоящую, всю в чёрном, средневозрастную с такими же намёками на совершенство даму, с непременным аксессуаром у своего уха, телефоном, с которым она не прекращала делиться своим ужасным состоянием, в котором она сейчас находится, и всё по вине скотства окружающих её людей.
И, конечно, надо было видеть тот момент, когда дама в чёрном, вдруг ощутила на себе, в части своего зада, всю его буквальную близость к чьим-то рукам. Её в одно мгновение перекосило от непонимания случившегося, и она даже слегка тронулась, сообщив своей наперснице по телефону, об этом факте вмешательства в её личное пространство.
– Элла, прикинь, меня только что, кто-то ущипнул за зад. – Громко говорит по телефону эта чёрноокая дама с изящным именем Стелла, чем немедленно вызывает повышенный интерес к себе со стороны окружающих её людей и, конечно, самой Эллы, которая даже поперхнулась бокалом мартини от такой интригующей новости. И если Элле пока что пришлось недоумевать, как так получилось, что сухой мартини оказался мокрым, то серая, больше безликая масса окружающих Стеллу людей, ничего с ними не поделаешь, принялась делать в уме аналитические оценки факту случившегося.