Холода.Нет

– Неофициальный вызов в полицию, класс. Быстро этот капитан нашел Риткин адрес, – я усмехнулась. – Активный мужик ничего не скажешь.

В тот день я никуда выходить не стала, только в магазин за продуктами– в холодильнике было пусто. Приготовив ужин, я весь вечер просидела в интернете. Область моего интереса была непосредственно связана с костями – я изучала историю того самого фараона, чьи останки были похищены. Меня весьма занимала эта непонятная ситуация с кражей, с попыткой избавиться от ненужного свидетеля – именно так я видела все недавние события. И мне было крайне интересно, какое будет продолжение.

А в отделение к Соболеву прийти мне все-таки пришлось. Через два дня после выписки мне позвонил незнакомый майор и очень настоятельно просил заглянуть к ним на огонек. Ну как я могла отказаться от столь заманчивого предложения. Вот и поехала. В коридоре под кабинетом с надписью капитан Соболев К.С. я просидела минут двадцать. Пялилась на обшарпанные стены, на потолок, с которого уже давно сыпалась побелка, на редких посетителей, таких же испуганных, как и я сама. Ранее в полиции мне бывать не приходилось, а это место у нормальных граждан хороших чувств не вызывает. Я считала себя вполне нормальной, так что ощущения были соответствующие. Когда в какой-то момент по коридору с заломанными назад руками провели какого-то беднягу, от которого воняло так, будто ты находишься на помойке, я уже окончательно собралась уйти. Даже поднялась и направилась к выходу, но тут-то меня и окликнул знакомый голос:

– Кира Юрьевна!

Я обернулась и понуро побрела в кабинет вслед за капитаном. В кабинете не было ничего примечательного. Только попугай в клетке. Единственное яркое пятно в таком малоприятном местечке. Мне предложили стул, сам капитан уселся за стол, сплошь заваленный бумагами. И, наконец, взглянул на меня. Сегодня в свете дня его глаза казались какими-то прозрачно-голубыми, и я в который раз подивилась их странному оттенку.

– Я получила вашу записку, – порывшись в сумке я извлекла на свет конверт.

– Но пришли одна. – заметил Соболев.

– Риты нет в стране, я думаю, вам это известно.

Он кивнул.

– А как вы получили записку? В паспорте у вас другой адрес.

Я вздохнула. Везде успел сунуть свой длинный нос этот навязчивый капитанишка.

– Я живу в ее квартире, – заметив недоуменный взгляд, я добавила – Временно.

– Живете в ее квартире, носите я так понимаю ее одежду, на работе выдаете себя за нее, у вас ее пропуск… Объяснитесь.

Меня удивил тот факт, что капитан обратил внимание на разницу в одежде. В музее я была в костюме и на шпильках, изображала Ритку, а сегодня в джинсах, свитере и сапогах на плоском ходу – короче, сегодня я была самой собой. И даже практически без косметики. И это не укрылось от пытливого взора господина Соболева. Я посмотрела, что он выжидающе поглядывает в мою сторону и, потупив глаза, стала рассказывать. Много времени это не заняло. Он слушал очень внимательно, не задавая ни одного вопроса и не перебивая. Иногда что-то записывал в блокнот, что заставляло меня особо нервничать. В таком месте, как полиция, тебе периодически кажется, что вот сейчас вбегут мальчики в погонах, заломят тебе руки и уведут в наручниках в камеру. Особенно живо я представляла эту картину, когда капитан начинал чиркать в своем блокнотике. Сердце мое ухало вниз, а руки предательски потели. Я изрядно нервничала и мечтала поскорее выбраться из этого кабинета. Но Соболева мои неудобства, кажется, вовсе не волновали. Он их попросту не замечал. Слушал, поглядывал в окошко. Словом, вел себя как добродушный мент, что вселяло в меня уверенность, что ему очень хочется, чтобы я оказалась виновной в этой истории. Права Ритка, я задела его самолюбие, а мужчины этого не любят. Я решила, что непременно должна извиниться, хотя бы попробовать. Ведь раз он пытался познакомиться со мной на улице, значит, я ему приглянулась. Так может мое обаяние сыграет мне на руку. Хоть я и сомневалась в его наличии.

Я замолчала и как-то несмело улыбнулась. Соболев на это лишь сощурил глаза.

– Кира Юрьевна, в котором часу вы остались одна в музее в тот вечер, когда произошло ограбление?

Я задумчиво почесала нос.

– Около восьми. Да, последние посетители вышли около семи тридцати, я закрыла залы, потушила свет, взяла кофе и отправилась на вахту. Я читала книгу.

– А сторож пришел во сколько?

– Я увидела его только тогда, когда включился свет, я же вам говорила.

– А где же он был все это время, по-вашему?

– Откуда мне знать? – я пожала плечами. – Я ждала его к одиннадцати, но в половине произошло то, что я вам сказала, так что, наверное, он пришел раньше.

– А он говорит, что пришел в начале одиннадцатого, обошел все двери, проверил, заперты ли замки, пошел к вахте, вас там не было.

– Правильно, я услышала шум из зала с костями – в который раз стала я объяснять. – Немного испугалась и пошла проверить, кто там ходит. Я думала, что это Михал Иваныч и есть.

– А он сказал, что не видел вас там в это время.

Я насупилась. Дело принимало серьезный оборот.

– А про то, что свет потух, он вам говорил? А про сигнализацию в музее?

Соболев кивнул, вертя в руках авторучку. Поглядывал на меня исподлобья и явно недружелюбно.

– Говорил. Свет выключился около десяти сорока пяти, а включился буквально через пару минут. Тогда и сигналка сработала.

– Да, так и было. Как раз, когда свет включился, я и увидела сторожа. Он стоял в зале с костями, а я….

– А вы угрожали ему огнетушителем, – закончил за меня Соболев.

Я вытаращила глаза в полном обалдении.

– Что я делала?? Он что спятил?

– Попрошу вас выбирать выражения, вы на допросе, а не в борделе.

– Послушайте, я не знаю, с чего вдруг Михал Иваныч стал менять свои показания, но в тот вечер он при мне говорил сотруднику милиции, что действительно видел у меня в руках огнетушитель, только я ему не угрожала. Я взяла тяжелый предмет для самообороны. Мне было страшно, если вас это интересует.

– Не очень, – кисло усмехнулся капитан и снова стал глядеть в окно.

Я уже не на шутку беспокоилась и ерзала на неудобном деревянном стуле. Почему сторож сказал Соболеву такую чушь? С чего ему путать версии происходящего? Или он, действительно, думает, что я шпионка. Глупость какая-то.

– Итак, вы взяли огнетушитель и....

– И пошла с ним в зал с костями. Я ведь уже рассказывала.

– Здесь я решаю, что вы рассказывали, а что нет.

Я нервно сглотнула. Гнев свой я уже едва сдерживала.

– Почему вы пошли именно туда, Кира Юрьевна?

– Потому что там кто-то был.

– Вы его видели?

– Нет, но ведь…

– Вы его не видели, так почему решили, что там кто-то есть?

–Там кто-то ходил. Я уверена, что слышала его.

– А вот сторож говорит, что никого не слышал.

– Я сама лично закрыла замок в этом зале. А когда сотрудники приехали, он был открыт. У вас есть сомнения в том, был ли там кто-то третий?

– Кира Юрьевна, вопросы здесь задаю я.

Я сжала кулаки в бессильном гневе. Вот гад. Он меня специально изводит, я была в этом просто уверена. Издевается и получает удовольствие. Да как таких вообще земля носит. Чтоб тебе пропасть, мент паршивый.

– Так вы утверждаете, что слышали чьи-то шаги в ночь похищения ценного экспоната? – услышала я снова его голос через какое-то время.

Я подняла глаза от своих крепко сжатых кулаков и посмотрела на Соболева.

– Да, и на следующий день тоже, перед тем, как меня стукнули по голове…

– К этому мы еще вернемся, – перебил меня капитан. – Вы уверены, что не видели того, кто находился в зале?

– Нет, я уже говорила вам, что…

– Да– да, конечно, – снова этот противный менторский тон. – В котором часу вы слышали шаги?

– Около половины одиннадцатого. Вы ведь уже спрашивали! Михал Иваныч как раз должен был…

– И к этому мы тоже еще вернемся. Но позже.

Я в конец разозлилась. С меня было довольно. Я вскочила со стула, на котором сидела. За моей спиной скрипнула дверь, но я не обратила на это никакого внимания, полностью поглощенная злостью на капитана.