Страница 3 из 16
– Кстати, где твоя мама? – спросила Поппи.
– Во Франции, – ответила Ару, стараясь не опускать глаз. – Я не могла поехать с ней, потому что надо присматривать за музеем.
– По-моему, она опять врёт, – хмыкнул Бёртон.
– Конечно, ведь она больше ничего не умеет, – подтвердила Ариэль.
Ару обхватила себя руками. Она много чего умела, только никто этого не замечал. У неё была прекрасная память, позволявшая запоминать всё с первого раза. А ещё она хорошо играла в шахматы и могла бы даже поехать на чемпионат, если бы Поппи и Ариэль не сказали ей: «Никто не ходит на шахматы, Ару. И тебе не стоит». И тогда девушка вышла из команды.
Раньше она хорошо выполняла тесты. Но теперь каждый раз, когда была контрольная, думала только о том, какая дорогая у неё школа (она обходилась маме в целое состояние) и как все оценивающе смотрят на её туфли, которые были модными в прошлом году, а в этом совсем устарели. Ару хотела, чтобы на неё обращали внимание. Но все делали это, только когда она делала что-то неправильно.
– Мне казалось, ты говорила, что живёшь в таунхаусе, но в школьном справочнике написан адрес этой помойки, – скривилась Ариэль. – Так вы правда живёте в музее?
«Ага», – подумала Ару, но вместо этого ответила:
– Нет, посмотри по сторонам. Где ты здесь видишь мою комнату?
Конечно, она наверху.
– Если ты тут не живёшь, то почему ходишь в пижаме?
– В Англии все ходят днём в пижаме.
– Неужели?
– В королевской семье все так ходят.
Если бы я была ещё и из королевской семьи…
– Перестань, Ару.
Они стояли вчетвером в зале Богов. Поппи наморщила нос:
– Почему у твоих богов столько рук?
У Ару покраснели кончики ушей.
– Ну вот такие они.
– Их здесь тысячи, этих богов?
– Не знаю, – буркнула Ару.
На этот раз она не врала. Мама говорила, что индийских богов не сосчитать, но они не всегда остаются самими собой. Иногда они проходят реинкарнацию, и их душа перерождается в кого-то ещё. Ару это нравилось. Временами она думала о том, кем бы могла быть в другой жизни. Может, та, другая Ару знала бы, как победить монстра под названием «седьмой класс».
Одноклассники принялись бегать по залу Богов. Поппи виляла бедрами, размахивала руками, подражая одной из статуй, и покатывалась со смеху. Ариэль показывала на округлые формы богинь и закатывала глаза.
Ару бросило в жар. Ей хотелось, чтобы все статуи разбились в ту же секунду, не были такими… голыми и всё это наконец закончилось.
Она вспомнила, как в прошлом году мама повела её на банкет в старой школе по случаю окончания шестого класса. Ару надела, как ей казалось, свой лучший наряд: ярко-голубой сальвар камиз, вышитый крошечными зеркальными звёздочками и серебряными узорами. Мама облачилась в тёмно-красное сари. Ару чувствовала себя как в сказке, по крайней мере, пока они не вошли в банкетный зал. Все посмотрели на них с какой-то жалостью… или смущением. А одна девочка довольно громко прошептала: «Разве она не знает, что сейчас не Хеллоуин?» Тогда Ару притворилась, что у неё разболелся живот, чтобы поскорее уйти.
Бёртон стал тыкать в трезубец Шивы.
– Остановись! – крикнула Ару.
– Почему?
– Потому что… тут везде камеры! Когда мама вернётся, она всё расскажет правительству Индии, и они арестуют тебя!
Враньё, враньё, враньё.
Но оно сработало: Бёртон сделал шаг назад.
– Ну и где твоя лампа? – спросила Ариэль.
Ару прошла в конец Выставочного зала. Стеклянная витрина слегка мерцала в предвечернем свете.
А дийя внутри неё казалась закутанной в густые тени. Пыльная и невзрачная.
– Это что, она? – спросила Поппи. – Такие штуки мой брат делал в детском саду.
– Музей приобрёл дийю Бхарата в 1947 году, когда Индия стала независимой от Британии, – произнесла Ару, подражая голосу мамы, и получилось похоже. – Считается, что лампа Бхарата когда-то хранилась в храме… – Только не ошибись в произношении «Курукшетры». – …Ку-рук-шет-ры.
– Куру – что? Дурацкое название. А почему она там была? – спросил Бёртон.
– Потому что там происходила война Махабхарата.
– Какая война?
Ару прокашлялась и заговорила как экскурсовод:
– «Махабхарата» – одна из древнейших поэм. Она написана на санскрите, древнеиндийском языке, которого больше не существует. – Ару сделала паузу, надеясь произвести впечатление на слушателей. – В «Махабхарате» рассказывается о гражданской войне между пятью братьями Пандавами и сотней их кузенов.
– Сотня кузенов? – удивилась Ариэль. – Такое разве бывает?
Ару не ответила.
– Легенда гласит, что тот, кто зажжёт лампу Бхарата, разбудит Спящего, – продолжала она, – демона, который призовет Шиву, ужасного бога разрушений. Тот исполнит танец над миром, и случится конец света.
– Танец? – усмехнулся Бёртон.
– Это будет космический танец, – сказала Ару, стараясь придать голосу убедительности. Она уже представляла, как это происходит: Шива отплясывает прямо в небе, под его ногами в облаках появляются трещины, похожие на молнии, и весь мир рушится и распадается на части.
Но её одноклассники, судя по всему, представляли себе пьяную джигу.
– То есть, если ты зажжёшь лампу, наступит конец света? – спросил Бёртон.
– Да. – Ару взглянула на лампу, как будто ждала, что та сама сейчас всё объяснит. Но дийя молчала, как и положено самому обыкновенному светильнику.
Ариэль поджала губы.
– Ну так зажги её. Покажи, что не врёшь!
– Если я говорю правду – а я говорю правду, между прочим, – вы хоть представляете, что тогда может случиться?
– Не увиливай от ответа. Просто зажги её, и всё. Слабо? – Бёртон поднял руку с телефоном, поддразнивая красным огоньком.
Ару сглотнула. Если бы мама сейчас была рядом, она бы как следует оттаскала её за уши. Но та была наверху и собиралась уезжать, опять. В конце концов, если лампа настолько опасна, зачем оставлять Ару наедине с ней? Конечно, рядом всегда находится Шеррилин, но она почти всё время смотрит шоу «Настоящие домохозяйки Атланты».
Может, ничего особенного и не случится, если она зажжёт маленький огонёк, а потом быстро задует его? Или можно будет разбить витрину и разыграть, как будто Ару заколдовали. А если она пройдётся как зомби… или проползёт как Человек-паук, ребята, возможно, испугаются и никогда никому не расскажут, что случилось.
«Пожалуйста, ну пожалуйста, пусть всё получится! И я больше никогда не буду врать» – Ару повторяла эту фразу как заклинание, пока шла к витрине и открывала её. Когда она подняла стеклянный колпак, тонкие красные лучи пронзили лампу.
Если хоть один волосок попадет на лазерный луч, тут же к музею примчится полицейская машина.
Поппи, Ариэль и Бёртон одновременно выдохнули. Ару распирало от гордости.
Убедились? Что я вам говорила? Это ценная лампа.
«Может, на этом стоит остановиться? – подумала Ару. – По-моему, не надо продолжать».
Но тут Поппи склонилась над лампой.
– Давай быстрей, – сказала она. – Мне скучно.
Ару набрала код – это была дата её рождения – и убедилась, что лазерные лучи исчезли. В воздухе появился тонкий запах глиняной дийи. Пахло как внутри храма: травами и чем-то горелым.
– Давай же, скажи правду, Ару, – настаивала Ариэль. – Если признаешься, тебе надо будет всего лишь заплатить нам по десять долларов, и мы не будем постить в Интернет видео, как ты попалась на глупом вранье.
Но девушка понимала, что нужно закончить начатое. Между демоном, который вызовет конец света, и своей одноклассницей она (как и многие из вас) выбрала бы первое.
Без лазерных лучей лампа показалась опасной, как будто чувствовала, что одной преградой стало меньше. Холодок пробежал по спине Ару, пальцы онемели.
Рисунок на маленькой металлической тарелочке в лампе напоминал немигающий глаз. И он смотрел прямо на неё.
– У меня… у меня нет спичек, – сказала она, отступая.