Страница 11 из 11
Садальский галантно предложил мне сесть на стул и поинтересовался, не желаю ли я выпить чаю или кофе. Я согласилась, и он включил электрический чайник, который закипел довольно быстро. По моей просьбе Роман Андреевич положил в чашку две ложки черного кофе, себе заварил зеленый чай без всяких добавок. Когда напитки были разлиты по чашкам, я решила приступить к своему интервью.
– Читателей нашей рубрики интересуют вопросы, связанные со становлением творческих натур, – начала я. – Скажите, вы учились в художественной школе или училище?
– Художественную школу окончил в детстве, – повторил Садальский уже знакомую мне информацию. – С дальнейшим художественным образованием не сложилось. Я учился на факультете культурологии в гуманитарном институте, позже поступил в художественное училище имени Рериха в Санкт-Петербурге. Увы, не окончил его, хотя учиться мне нравилось, но обстоятельства сложились так, что пришлось возвращаться в Тарасов. Так что после полутора лет учебы училище я бросил, в Тарасове какое-то время работал, потом поступил в декоративно-прикладное училище, но и его не окончил. Тоже учился полтора года, но так как заведение было коммерческим, из-за материальных трудностей пришлось бросить учебу и идти работать. Живопись я никогда не рассматривал в качестве источника дохода – писал картины, а точнее, этюды, только чтобы отвлечься, потому что нравилось. Судьба сложилась таким образом, что я свел знакомство с нашими тарасовскими художниками, среди них у меня появились хорошие друзья. Мы вместе и в Хвалынск на этюды летом ездили, и в другие города. Так и вышло, что я стал принимать участие в выставках и благодаря этому получил членство в тарасовском Союзе художников. Точнее, началось все с того, что я попросту стал посещать Союз художников, чтобы заниматься рисунком. Это было около пятнадцати лет назад. Председателем был покойный (Царство ему Небесное) Федор Иванович Глухов, замечательный человек и выдающийся живописец. Вы наверняка знаете его пейзажи – он очень любил писать Волгу. Федор Иванович и организовал курсы рисунка при Союзе художников, куда мог записаться любой желающий. Иногда он сам проводил занятия, и все ученики стремились попасть на его уроки. У Федора Ивановича имелся настоящий талант к преподаванию. Даже самые скучные и неинтересные вещи вроде начертательной геометрии, построения геометрических тел в пространстве он мог объяснить доходчиво и понятно. Только благодаря ему я полюбил рисунок, который, по сути своей, является основой живописи. Федор Иванович заботился о том, чтобы у нас всегда были модели для портрета и фигуры, приглашал своих знакомых натурщиков и просто людей, которые могли по нескольку часов позировать. Он даже курсы масляной живописи при Союзе организовал. По понедельникам, с семи до десяти вечера, мы писали натюрморты маслом в различных техниках, а летом выходили на пленэры. Ни в одном художественном заведении я не получил столько знаний, как на этих занятиях. Мы все жалели, что живопись преподается только раз в неделю, и Федору Ивановичу приходилось буквально выгонять нас из мастерской по домам – никто не хотел уходить, трех часов было слишком мало… Его смерть – тяжелая потеря для всех творческих людей Тарасова. Я сомневаюсь, что в нашем городе найдется человек, который сможет продолжить дело Федора Ивановича.
– Но сейчас председателем Союза художников является Вольдемар Огородников. – Я плавно перевела беседу на интересующую меня тему. – Как вам кажется, он хороший кандидат для этой должности? Вы ведь знакомы с ним, раз посещаете Союз художников?
– Признаться, я теперь не прихожу туда так часто, как раньше, – со вздохом произнес Садальский. – И не только потому, что сменился председатель, хотя и это сыграло свою роль. Увы, Огородников – не такой выдающийся художник, как Глухов. Я бы сказал, что он совсем не художник. Вольдемар Огородников, в отличие от меня, имеет художественное образование, однако свои способности, которые у него наверняка были, он попросту загубил на корню. Я не понимаю этого человека. Точнее, мне ясны его намерения – стать новатором нынешней живописи, создать нечто новое. Однако в погоне за новшествами он переусердствовал. Если вы видели картины Огородникова, то понимаете, о чем я говорю. Оно, конечно, и хорошо – работать в своем собственном стиле. Однако его работы больше напоминают непонятную мазню, чем картины. И при всем этом Огородников ведь может писать нормальные этюды – я видел его ранние пейзажи и портреты. Выполнены грамотно, реалистично, все на своем месте. Есть и передний план, и дальний, правильно расставлены акценты, тени мягкие и глубокие, передний план – контрастный… В общем, вполне хорошие, зрелые этюды. Но сейчас… Что он сделал со своей живописью! В погоне за эпатажем Огородников начал малевать, как ребенок дошкольного возраста, и при этом он гордится своим придуманным направлением в искусстве! Получается какая-то сказка про голого короля. Кто пытается сказать ему, что его работы – это ужас кромешный, тот, значит, ничего не понимает в искусстве и вообще не разбирается в живописи. Вы уж извините, что я такое говорю о своем, так сказать, коллеге, но Огородников – просто выскочка, а не художник! Все делает напоказ и ведет себя соответствующим образом. Ничего собой не представляет, зато пафоса и самоуверенности хоть отбавляй. И врет постоянно… Не пойму, почему народ из Союза художников не изберет другого председателя, потому как Огородников, если продолжит вести себя так, как раньше, попросту развалит всю организацию!
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.