Верочка

«Что в имени тебе моем?»

А.С. Пушкин

1

Лето еще не перевалило через вершину, а жара стояла для наших широт необычайная. Город опустел наполовину. Все, кто имел возможность, брали отпуска и уезжали. Имеющие дачи – отсиживались на своих шести сотках. Остальные граждане просто старались не появляться на улице, спасаясь под офисными и домашними кондиционерами. Это сразу отразилось на автомобильных пробках. Нельзя сказать, что они вообще пропали, но все же стало гораздо легче.

Об этом думал Куликов, проезжая по улицам родного города в тот час, когда обычно это сделать без получасового простоя в пробках практически невозможно. Сегодня он пересек весь город, останавливаясь только в случаях, предусмотренных правилами дорожного движения: на светофорах, пешеходных переходах, в местах, где этого требовали знаки…

Куликов ехал на дачу. В один из многочисленных дачных поселков, кольцом обступивших город, прятавшихся от постороннего глаза в густой июльской зелени. Ехал он туда, к своему глубокому сожалению, не на отдых, а по самой что ни на есть служебной надобности. Дело в том, что Куликов работал в полиции. Уже восемь лет. Вначале это была милиция, но теперь, уже второй год, после спешно проведенной реформы, милиционеры стали называться полицейскими. Работал Куликов участковым инспектором, в чине капитана полиции. Конечно, сейчас не говорят «в чине…», сейчас в ходу слово «звание», но с некоторых пор Ковалев стал все чаще употреблять этот анахронизм, сам того не замечая. Хотя это будет позже.

Реформа органов внутренних дел сыграла злую шутку с бывшим шефом Куликова – майором Юрченко. Он не прошел переаттестацию, и автоматически был уволен из милиции… пардон, из полиции. Капитан Куликов занял его место и стал теперь уже старшим участковым инспектором полиции. Так что, через пару лет нашему капитану «грозило» майорское звание.

Руководящая должность – это большая ответственность. Не только за себя, но и за деятельность подчиненных. Пусть их не много, этих подчиненных, но все они офицеры, все с высшим образованием.

Однако, образование образованием, а опыт есть опыт. Вот и сейчас, Куликов оседлал своего «форда» и ехал к черту на кулички опрашивать свидетеля по делу, разбираться с которым поручено даже не ему лично, а одному из подчиненных ему инспекторов. Свидетель был важен. И от того, в каком ключе он даст показания, зависело:

1. загружать следственный отдел еще одним уголовным делом или нет;

2. «присесть» гражданину Сафонову на пару лет или нет;

3. пойдет ли кривая бытовой преступности на вверенной территории вверх или нет.

Таких пунктов, при желании можно было бы придумать еще хоть десяток, но и этих трех Куликову хватило, чтобы взять инициативу в свои руки и лично опросить гражданина Алферова Сергея Федоровича, шестидесяти трех лет, пенсионера, дачника.

За кормой черного «форда-фокуса» давно остался выстроенный в девяностые контрольный пункт милиции, похожий на маленькую, но неприступную крепость. Ныне КПМ пустовал. То ли по причине локального сокращения штатов, то ли оттого, что московское направление трассы не сулило никакого криминала, являлось легитимным по умолчанию. С последней предпосылкой можно было спорить, но, как считал Куликов, не нужно. Он вообще предпочитал с начальством не спорить. Глупое это занятие. А свою правду отстоять есть множество способов.

2

Через пять километров от КПМ, от трассы вправо спускалась неширокая, но асфальтированная дорога, снабженная указателем «Садовое общество «Речники». Без этой, требующей обновления таблички, нужный съезд с трассы найти было бы весьма затруднительно. Так думал Куликов, скатываясь по дорожке под сень огромных деревьев, среди которых он опознал по характерным листьям только акации и клены.

Через сотню метров нарисовалось красно-белое бревно шлагбаума, над которым несколько вызывающе выглядел огромный плакат «Добро пожаловать в «Речники!». Рядом притулился домик с мутным от пыли окошком. На стене домика большими красными буквами значилось «КПП». И на плакате и на стене угадывалась одна рука.

Куликов требовательно посигналил. Через минуту посигналил еще. Не дождавшись никого, уполномоченного командовать шлагбаумом, Куликов сам справился с нехитрым механизмом, поднял бело-красное бревно, заехал на территорию «Речников», привел шлагбаум в первоначальное положение и, не торопясь садиться в машину, задумался. От площадки КПП вправо и влево шла дорога, причем, на первый взгляд, совершенно лесная, так как никаких признаков цивилизации не наличествовало. Правда, перед Куликовым стоял деревянный столб с поперечно прибитой, заостренной с обоих концов доской. И на правой и на левой стороне доски белой краской, насколько позволяло место, были вписаны названия улиц: Вишневая, Кленовая, Солнечная, Речная, и даже Интернациональная… Проблема была в том, что нужная Куликову улица Садовая в списке отсутствовала. То ли по незначительности своей, то ли просто места на доске не хватило.

На дверях будки с громким названием «КПП» висел непомерно большой, покрытый рыжим налетом ржавчины замок.

Убедившись, что навести справки по поводу улицы Садовой не представляется возможным, Куликов сел в машину и решительно тронулся, заворачивая влево. Через сотню метров стало понятно, что дачное общество «Речники» если не в агонизирующем состоянии, то весьма близко к тому. Только каждый третий участок выглядел более или менее цивилизованным, другие представляли крайнюю степень запущенности, были брошены и брошены давно. Это как-то не укладывалось в современные реалии, возвысившие любого рода недвижимость на уровень сверхчеловеческих ценностей. Прагматик Куликов не смог найти этому объяснения, но остался в убеждении, что у этого феномена есть простая и вполне реальная основа. Что-то типа болотистого грунта, или еще чего-нибудь.

Заброшенные участки, как было видно, дичали с неимоверной быстротой, зарастая так, что их невозможно было отличить от окружающего леса. Обжитые, даже не очень ухоженные делянки резко выделялись на их фоне. Возле одной из таких дач Куликов притормозил, так как увидел людей на участке. Хозяйка, удивительно похожая на мультяшную фрекен Бок, с удовольствием объяснила офицеру, что Садовая улица располагается прямо по курсу, метрах в пятистах, только по ней, по этой Садовой, он ни за что на своей иномарке не проедет. Он и дальше-то не проедет. От силы метров сто, а дальше, кроме как на тракторе или там джипе каком, проехать нельзя.

Вежливо поблагодарив дачницу, Куликов осторожно проехал эти самые сто метров и убедился в правоте словоохотливой тетки. Пришлось вернуться назад и просить фрекен Бок разрешения припарковаться возле ее участка, на часок не более. Тетка любезно согласилась, и Куликов, пикнув сигнализацией и прихватив из машины папку, продолжил свой путь пешим порядком.

3

Конечно, насчет тракторов и джипов – явное преувеличение. «Москвич 412», был когда-то такой у Куликова, запросто одолел бы эти буераки, но…

Так, размышляя о плюсах и минусах отечественного автопрома, Куликов добрел до дощечки с надписью «ул. Садовая». Дощечка была прибита к дереву, за которым действительно дорога ответвлялась вправо. Куликов с сожалением вспомнил об оставленной в машине, едва начатой двухлитровой бутыли Pepsi Light.

Жара стояла неимоверная. И это практически на лесной дороге! В гуще этой дикой зелени. От мысли, что творится сейчас на трассе, Куликов аж передернулся. Фуражка в качестве веера почти не помогала. Близлежащие кусты дрожали, подернутые тепловым маревом. Вблизи чернел низкий, но довольно широкий пень с классическим ощепом, торчавшим вверх, как спинка кресла. Пень звал Куликова, приглашал его спрятаться, укрыться от зноя, пронизывающего листву, под низкий балдахин гигантского лопуха, выросшего здесь так кстати. Откуда-то из глубины сознания слышался Куликову слабый голос, повторяющий как заезженная пластинка: «… не садись на пенек… не садись на пенек…».