Золото. Книга 5

Что же, придётся как-то справляться и с этим. С тем, что здесь, на чужой земле, я слабее, чем на своей. Ладони на живот. Я каждый день трогаю мой живот. Я не могу ещё ощутить ребёнка в моём животе руками, я чувствую только счастливую тягость во всём теле. А что если их двое?.. Я растопырила пальцы, полностью накрывая себя над лоном. Двое…

Я слушала потрескивание костра, храпение лошадей, легко привязанных в двух шагах, чтобы их беспокойство из-за приближения зверей мигом разбудило нас, недовольное ворчание Лай-Дона, что никак не может привыкнуть к этим ночлегам на голой земле. Хотя ему, сколоту, это должно быть привычно, но, как он рассказал, они не имели обыкновения ложиться на голую землю: хотя бы войлочный коврик, но всегда предохранял их тела от твёрдости земли.

Между крон, качающихся от ветра деревьев, кажущихся перьями в хвосте какой-то жуткой птицы, видно чёрное небо усыпанное множеством мелких и крупных мерцающих звёзд. Вон та – голубоватая, особенно крупная, по этому маленькому кусочку неба я не могу распознать какая именно это звезда, да и не такой я искушённый звездочёт. А вон та толстая, красная…

Я чувствую спиной холод. Это неприятное чувство, на моей северной земле я ни разу не чувствовала холода под спиной, даже засыпая на снегу…

…Рассвет застал нас спящими, Онега всегда вставала первой, поэтому я так удивился, проснувшись и поняв, что рассвет давно минул, а мы всё ещё спим. Солнце скоро встанет уж над нами, в том узком прогале между раскачиваемых ветром крон. Меня вдруг пронзила мысль: а что если она убежала, бросила меня?! Я резко сел, но нет, обе лошади здесь и сама Онега здесь, вот она…

Но… что-то не то с ней самой. Я такой её ещё не видел. Или я просто не видел её спящей?..

Я проснулся среди ночи от охватившего меня ужаса и крика: «опоздал!». Я вылетел из моего шатра с воплем, полуодетый и лохматый, распугивая дремлющих на карауле ратников:

– В путь! В путь немедля! – я не узнаю даже свой голос.

– Что… Великий Белогор?! Произошло что?!..

– Немедля в путь!

Я проснулся с колотящимся сердцем задолго до рассвета, порыв ветра распахнул окна в спальне разом все, влетев страшным вестником. Я сразу понял этот знак. Ничего доброго не предвещал мне этот привет от Авиллы. Она будто разбудила меня, будто толкнула. Я весь покрылся потом, в этот миг, решив для себя со всей твёрдостью, что моя смерть последует за её тут же, я не заставлю её ждать меня на том берегу годы и годы, как ждала моего отца моя мать. Нет, Ладо, я сразу пойду следом. Живым трупом я не останусь среди людей. Мой отец заставлял себя жить ради меня, ради царства, у меня нет наследника, и царство моё распадается у меня на глазах, как колос, поражённый болезнью, рассыпается в зловонную пыль…

Я встал к окну, ветер, будто её привет, словно её руки, обнял меня. Обними меня ещё хотя бы раз, Ладо. Хотя бы один раз. Потом пусть смерть, только ещё раз…

И вдруг я заметил нечто в черноте ночи, что вернуло меня в Солнцеград. Зарево на восточной оконечности города. Там, где Лунный двор…

Я кликнул людей, я разбудил стражу, ратников, но… я понимал, что поздно: Яван был прав, Доброгнева ударила раньше – там пожар, стало быть…

Конечно, я решила бежать. И лучшего способа, чем пожар не придумать. Проще простого: я разлила масло из лампы у дальней от входа стены и, дождавшись, пока пламя разгорится, как следует, стала колотить в дверь… В сумятице и панике забегали все, в том числе и мои стражники.

Поначалу я думала просто сбежать, добраться до любого города и на Лунном дворе и на свободе подумать о том, как победить моих врагов. Но потом мой верный телохранитель, мой раб и помощник Колокол поманил меня за собой и мы прошли, не очень-то и скрываясь от тех, кто носился по двору с вёдрами и узлами с тряпьём, каким-то ларцами, что они в них спасают, снадобья что ли? Он привёл меня в постройку, где мы оставляли на льду покойников, со смертями которых не всё было очевидно.

В одной их каморок здесь… Явор! Я увидела его через окно, он, связанный, лежал на нескольких скомканных одеялах, что заменяли ему, очевидно, тюфяк. Так соврал мне этот голубоглазый мерзавец Яван, жив Явор! Мы победим теперь!

– Развяжи его сейчас же! – крикнула я Колоколу.

И приказание моё было исполнено немедленно.

– Предательница… – зашипел, было, Явор.

– Будущему царю Великого Севера не к лицу ругать свою верную соратницу, – невозмутимо проговорила я, глядя как он поглаживает затёкшие плечи.

– А что Белогору говорила…

– Что я должна была ему говорить? Что люблю, что обожаю моего Явора?! – я смотрю на него так, что не поверить мне он не может. – А ты… ох, тоже мне, купился! И с мечом на меня! – с укоризной проговорила я. – Из-за проклятой этой крови Белогоровой у меня теперь шрамы на руках, на плече останутся…

Он вышел из двери, оттиснув моего раба. Сжал мои плечи ладонями:

– Так что? – и глядит, пучеглазый, чтоб тебе провалиться, почему именно ты мне так необходим?..

– Принимай царство, Явор! – сказала я, озаряя его самым чарующим своим взглядом. – Скачем в войско, поднимай против наших ворогов. Всех убить! Авиллу проклятую первой, щенка Ориксая повесим на ограде, а Белогора я сама буду протыкать копьём на длинном древке в самые болезненные места, пока вся его проклятая ядовитая кровь не вытечет из него в землю. То-то его Солнце разозлится!

Явор поцеловал меня большими своим губами, и я опять возненавидела Белогора новой волной, за то, что он заставил меня выбирать Явора. Что не принял мою сторону, что так и не полюбил меня. Неблагодарный, подлый негодяй! Каждым взглядом, каждым поцелуем, каждым словом, каждым подарком своим щедрым лгал! А я верила, хотела верить и потому верила! Ну, ничего, только сначала ты увидишь, как сдохнет твоя Ава, твоя молочная река с мёдом и солнцем в волнах. Я сама буду, наслаждаясь, смотреть, как разорвётся твоё сердце, когда она подохнет.

Явор, которого Ава отлично подлечила, между прочим, своими травами, на скаку поймал напуганного пожаром коня, схватив за болтающуюся уздечку. Конь взвился на дыбы, но мощный и огромный Явор удержал его, рвущегося, огласившего и без того расшумевшийся Лунный двор громким ржанием. Вскочил на спину ему и подал мне руку. Седла не было, из конюшни выскочил конь, расседлали уже, но не сняли узды, не успели? Но это не имело уже значения, важно, что он попался нам как раз сейчас. Теперь, чем скорее мы окажемся в войске, тем скорее всё будет кончено.

У меня радостно задрожали руки и словно искорки побежали по коже. Я чувствовала себя сейчас как перед свиданием так же волнительно и с предвкушением удовольствия.

Часть 19

Глава 1. Новая глава, новая книга

Имя Гордоксай сменило моё забытое на Севере имя Дамагой, как до того Дамагой сменил Ольга. Новое имя будто убивает прежнее. Оно перечёркивает всё, что было до него. Начинает не то, что новую главу. Нет, новую книгу. С новым героем и новой судьбой. Вот и у меня началась новая судьба.

У южных сколотов я почувствовал себя так, будто весь мой век прожил среди них. Очень быстро я, всегда обладавший тончайшим чутьём на людей, хладнокровный и умный, оказался в ближнем круге самых высоких сановников. А через ещё совсем короткий срок стал побратимом царевича.

Сестра его, юная Арника влюбилась в меня с первого взгляда и Голоб, старший сын царя уговорил отца выдать её за меня. У царя было двенадцать дочерей, и для меня одна была не лучше другой, но Арника была ближе всех своему брату-наследнику, и я был счастлив стать царским зятем. Так я всего за какие-то полтора года вошёл в царскую семью. Царь хворал изнуряющей его тяжёлой болезнью и угасал с каждым днём, приближая моего названного брата к трону.

Моя жена в первый же год родила мне сына, а на другой и второго. Теперь же у меня уже росли четверо сыновей и две дочери. Богатым стал отцом. Царь умер, не дождавшись и второго внука от дочери Арники, новым царём взошёл мой названный брат Голоксай.