Страница 12 из 19
Любопытным был и растительный мир Хаджады. Самые высокие деревья едва достигали половины роста человека, и почти все они были «вечно-цветущими». Цветы, от мелких, размером с булавочную головку, до огромных, имели непривычные для Ланы оттенки: тёмно-красные, терракотовые, тёмно-зеленые, цвета горького шоколада, индиго. И почему-то серые. Много серых: серебристые, мышастые, с проседью и почти черные, глянцевые с переливами и бархатно-матовые. Всё это великолепие всегда обрамлялось свежей нежно-зеленой кроной.
Местные жители создавали из цветов невероятно сложные головные уборы, некоторые из которых были такими огромными, что Лана сомневалась, можно ли вообще с таким букетом на голове безопасно передвигаться. Цветочные головные уборы носили все поголовно – и мужчины, и женщины, и дети.
Хаджадийцы были необыкновенно грациозными. Лане не терпелось увидеть их танцы, про которые она столько читала, и услышать их удивительное пение, красоту и многоголосье которого куб, увы, передать не мог. Планета уже нравилась Лане, и она решила поддержать традиции хаджадийцев. С большим трудом нашла она пять предметов одежды нужных цветов. Даже подобрала шейное украшение, которое состояло из пяти нитей с нанизанными на них мелкими камешками. Приготовления к празднику на Хаджаде заняли много времени и день пролетел незаметно.
За час до заката корабль приземлился на планету. Долгожданных гостей встречали. На специальной пятиугольной площади, красиво украшенной цветами, собрались представители всех пяти родов планеты. Еще до открытия люка Лана услышала радостное пение – согласно традиции, первыми из корабля вышли члены совета. Когда на ступеньках появились Водар и Лана, звуки пения почему-то стихли и наступила полная тишина. Лана испугалась. Неужели она сделала что-то не так? И в тот же момент толпа встречающих разразилась таким оглушительным хором, что девушка еле сдержалась, чтобы не прижать ладони к ушам. Сила сотен голосов взмывала ввысь и, казалось, может поднять корабль. Но Водар протянул руку и в ту же секунду всё смолкло.
– От лица Ксилерии приветствую тебя, брат Хаджада! – голос Водара звучал сильно и глубоко, накрывая встречающих своей мощью.
– Приветствуем тебя, старший брат, – прозвучал в унисон ему хор встречающих.
– Примешь ли ты меня под свои цветущие ветви?
– Раздели с нами эту праздничную ночь, брат, – вторили голоса хаджадийцев.
Все было так необычно, что на мгновение Лане показалось, будто она вдыхает аромат вчерашнего напитка.
– Эти люди умеют управлять звуками, помнишь, я говорил тебе? Их пение вызывает разные эмоции у слушающих. Сейчас они рады нашему прибытию, поэтому ты тоже ощущаешь их чувства, – тихонько шепнул Водар, слегка наклонившись к Лане.
От группы старейшин отделился человек. Остановившись на некотором расстоянии от гостей, он, обращаясь к Лане, пропел:
– Приветствую тебя, дочь Ксилерии, раздели нашу радость этой праздничной ночью!
Лана, сама не зная почему, прижала руки к груди и пропела в ответ:
– Найду радость под сенью твоих цветущих ветвей, – и развела руки в сторону встречающих.
Послышался одобрительный гул, быстро утонувший в музыке.
Лана, следом за Водаром, прошла к столу. Члены совета Ксилерии разместились по обе стороны от них, а старейшины Хаджады сели напротив. Лана заметила, что столы составляли пятиугольник, и улыбнулась, все именно так, как описано в кубе. Музыка была такой красивой, что хотелось подпевать. Понятно теперь, почему эти люди так мелодично говорят-поют.
Когда крепкий юноша, принесший им первую смену блюд побледнел и зашатался, Лана вспомнила рассказы Арсула и Иттана про проклятие Водара. Вот значит, как это происходит! Неужели Водар, и правда, вызывает такой сильный страх, буквально валящий с ног до потери сознания?..
Ритм музыки изменился, и Лана с удивлением почувствовала усиливающийся с каждой секундой голод. С восторженной улыбкой она посмотрела на Водара:
– Никогда бы не подумала, что музыка может вызывать такой аппетит!
Он утвердительно кивнул и спросил:
– А разве тебе не рассказывал об этом старик?
– Какой старик?
– Тот самый, который слишком много знает о ядах и пилотировании. Видимо, он обучил тебя и дипломатии, и языкам всех народов Малого Круга!
– Никогда старик не учил меня ничему такому, – с такой же спокойной твердостью, как на Поющих Скалах, ответила Лана. – Я и сама удивилась тому, какими словами пропела в ответ хаджадийцу.
– Обсудим позже, а сейчас веселись – такого гостеприимства мы больше нигде не встретим.
Музыка словно переливалась, от этих звуков Лана чувствовала дрожание воздуха, которое передавалось каждой клеточке её тела. Какое невероятное ощущение – как будто музыка обладала физической плотностью: она гладила и толкала, обнимала и кружила. Хотелось довериться ей, двигаться вслед за звучанием чего-то неуловимого и раствориться в нём, стать частью мелодии и ещё чего-то намного-намного большего…
Появились танцоры в цветочных головных уборах. Танец был невероятно грациозный, казалось, двигаются не люди а само пространство. Лане хотелось присоединиться к танцующим и незаметно для себя она начала повторять их движения под музыку.
Вторая подача блюд сопровождалась новой мелодией. «Лилейная», – другого слова Лана не смогла подобрать. Нежное звучание рождало светлые образы, лучшие воспоминания. Казалось, тонкие и прозрачные белые ткани волнами накрывали всех гостей. Тарелки и их содержимое тоже были белыми, как и напитки. Движения танцующих казались туманом, рассеивающимся от лёгкого ветерка. Лану поразили эти образы – удивительная, просто удивительная планета!
С третьей подачей блюд пришло настоящее веселье. К Лане с Водаром подошел один из старейшин и, остановившись на некотором расстоянии, сказал-пропел:
– Дочь Ксилерии, раздели с нами нашу радость! – И жестами пригласил Лану присоединиться к группе танцоров, уже готовых начать новое представление.
Лана взглянула на слегка удивлённого Водара. Никогда хаджадийцы не разделяли ни с кем свои танцы. Лана светилась от радости – так ей понравилось предложение и Водар кивнул, разрешая.
Две девушки принесли Лане цветочный убор. Удивительно, он совсем не мешал, даже показалось, что она стала выше – как будто ноги и руки стали намного длиннее, а в движениях появилась особая грация. Внезапно её коснулась музыка. Лана не танцевала, она плыла в звуках, которые кружили и увлекали её. Вечная бесконечность и бесконечная вечность заполнили сознание. Она и те, кто танцевал с ней, становились песчинками в безвременье. Цветы срывались с уборов и заполняли собой вселенную, открывшуюся перед ними. Лана чувствовала каждую молекулу, каждую частицу, вплоть до крошечных ячеек пространства, которые двигались вместе с ней, создавая волны и связывая её со всем мирозданием.
Постепенно музыка начала стихать, вселенная, пространство и время стремительно сжимались, возвращая своих гостей на их планету. Волна дрогнула, отпустила Лану и рассыпалась оглушительной тишиной…
Реальность вернулась. Несколько мгновений Лана привыкала к ней. Затем, повернувшись к группе танцоров, слегка поклонилась, стараясь не уронить свой венок. В ответ услышала восторженный хор: «…УУААООАУУУУ…».
Потрясенная девушка вернулась за стол. Музыка все лилась и лилась, меняя образы и впечатления, создавая новые реальности и растворяя всё, что было за секунду до. Не существовало прошлого и будущего. Была только музыка и ее пленительное звучание.
Когда первые лучи звезды коснулись планеты, все звуки стихли. Тишина казалась непривычной, неправильной. Отчаянно хотелось услышать хоть тихий шорох. Оцепенение постепенно проходило, сознание возвращалось к реальности. В течении нескольких долгих секунд ничто не нарушало тишины. Наконец, старейшины встали: