Страница 23 из 34
— Отмени законы. Все, что найдёшь, и у тебя не будет повода меня убивать.
***
Внезапно их прервали — послышался гул голосов в галерее, потом за дверью и в покои вошла целая делегация из этаров и слуг. Оказывается, их уже ждут на церемонии, а до этого — обоих мужей необходимо облачить в традиционные одежды и навесить все регалии.
Их разделили, окружив, заставили полностью раздеться, и облачили в длиннополые туники с рукавами, крепившиеся на плечах и предплечьях золотыми фибулами с вкрапленными драгоценными камнями. Ингвара в тёмно-синюю, с расшитым воротом, Альваро в серо-голубую с вышивкой на рукавах. Затем их подвязали широкими поясами, сотканными из золотистых нитей, и обули в кожаные сандалии. На шею герцога надели толстую цепь с круглым кулоном, на котором был изображен герб Байонны, на запястья графа — длинные браслеты, спиралью охватывающие руки до самых локтей.
Ингвара вывели первым, за ним шел Альваро, окруженный своими этарами. Внутренний двор замка был устлан лепестками белых цветов, обозначавших путь, этими же лепестками их осыпали по всей дороге, ведущей к главному храму, что располагался в самом городе, за пределами замковых стен. Люди казались уже более дружелюбными на вид и приветствовали громкими выкриками. «Да здравствует Ингвар, новый герцог Байонны! Да здравствует Альваро, граф де Энсина!»
Всё казалось таким же торжественным, как и на коронации Эдвина, он тоже так же проходил в золотых одеждах вдоль толпы, сопровождаемый близкими друзьями и телохранителями, Ингвар был в их числе. А теперь он шел первым, и сердце его то замирало, то частило, не понимая, как откликнуться, чтобы не выдать внутреннего волнения.
— Постарайтесь не оборачиваться милорд, — раздался сзади тихий, но слышный ему голос Примуса. — Идите ровно, спокойно, как правитель огромной страны, с достоинством. Мы уже близко.
Перед ними возвысилась громада круглого храма с высоким куполом и портиком длинных рядов колонн, опоясывающего его в четыре круга. Они зашли под его тёмные своды, и двери за ними закрылись. Ингвар быстро обернулся: Альваро тоже впустили вслед за ним, и это обстоятельство его очень успокоило.
В центре храма располагался — алтарь: высокий квадратный камень черного цвета, обильно политый молоком и маслом, и засыпанный сверху лепестками цветов.
— Мы не приносим кровавых жертв, — зашептал Примус прямо в ухо Ингвару. «Наверно на цыпочках стоит или подпрыгивает», — усмехнулся тот про себя, но не шелохнулся. — Впереди вас стоят жрецы. Нужно повторить за ними клятвы.
Комментарий к Глава 4. Суть традиций и законов
[1] имеется в виду любой освежающий или тонизирующий травяной напиток
========== Глава 5. Клятвы ==========
За время своих странствий с Эдвином, Ингвар усвоил одну вещь — боги везде одинаковы, лишь носят разные имена. Они могут быть и добрыми, и злыми, гневливыми и щедрыми, сильными и слабыми, но…
— … наши боги — это отражение нас самих! — рассказывал ему как-то подслеповатый жрец, удерживая за полу камизы. Ингвар зашел тогда в узкий лаз, называемый входом в храм, и очень удивился, что место, где обращались к богам, больше похоже на выточенную водой в скале пещеру, чем на творение человеческих рук. Свет пробивался сквозь узкие отверстия в потолке, а стены были украшены гирляндами из цветов. Даже жертвенный алтарь был похож на каменный кубок в форме цветка, наполненный прозрачной водой.
— На дно нужно положить камень, что ты принес собой. С ним ты оставишь свою тоску и боль, черные мысли и обиды. Бог Сна очистит его, пока ты будешь спать, а утром вернёт камень белым и невинным, — это были первые слова того жреца, обращенные к нему, но Ингвар не собирался там оставаться, лишь укрылся от дневного зноя. Посидел, остыл и направился к выходу, и тут жрец удержал его.
— О чём ты толкуешь, жрец? — с недовольством в голосе спросил Ингвар, но решил не обижать старика, а выслушать до конца.
— Разве ты не замечаешь, что в своих богов люди вкладывают часть самих себя, оправдывая собственные поступки? Если твои боги — божественная пара: муж и жена, которые не ссорятся, а мирно решают меж собой дела, то и в городе твоём царит мир между мужьями и женами, и права они имеют равные. Если божественный муж побивает жену, ругает, но и боится, значит сильны в твоем городе мужья, что решают собранием голосов свои дела, а их жены сильны своими ночными богинями, которым поклоняются.
— А если есть один бог и самый главный, и жены у него нет?
— Значит скованные цепями в том народе силы плодородия и чувственное начало. Любовь к природе и ее красоте, оказывается под запретом.
***
— Интересно, и что же у них здесь? — Ингвар стоял перед алтарем, уже окруженный жрецами, и двое из них отворили перед ним двери, будто ведущие в храм поменьше, открывая взорам всех присутствующих белоснежную мраморную статую. Такой тончайшей и кропотливой работы, какую Ингвар еще не видал.
Молодой воин сидел на спине быка, повернувшего к нему свою голову. Глаза в глаза. В пламени свечей казалось, что сцена эта живая: у мужчины шевелятся завитки длинных до плеч волос, складки его плаща двигаются в такт движению тел, ноги крепко сжимают бока сильного животного, стараясь удержать. Одна рука воина будто хочет нежно коснуться кончиками пальцев морды и чувствует горячее дыхание и пар, вырывающийся из ноздрей, а во второй руке у него обнаженный меч, направленный остриём в шею быка.
А под мощными копытами, обратившись к быку, застыл в прыжке пёс, рядом —поднимает голову змея, а под самым брюхом затаился скорпион. Верность, Мудрость и Страсть. Два жреца с факелами встали по обе стороны от статуи [1].
У Ингвара перехватило дыхание от созерцания красоты и мощности, представшей перед ним сцены, и почувствовал, как она замерцала перед глазами, чуть расплываясь, словно во влажном тумане.
«Это Коатль, наш бог любви», — казалось, услышал он шепот Примуса, но вряд ли — этары стояли далеко, ближе были лишь жрецы в тёмных одеждах с бритыми головами и синими рисунками в виде звезд на коже скул.
Первые клятвы герцога Байонны заключались в верности этой стране и ее основным законам — традициям, уважению богов, которые хранят эту землю и населяющий народ её от всех бед и болезней. Так же он поклялся, что с мечом в руках до последнего вздоха будет защищать Байонну от тех, кто придёт с оружием и начнет грабить и убивать.
После этого лоб Ингвара украсил рисунок в виде красной точки в белом круге, очень смахивающий на мишень для лучника, но для этих людей имевший свой тайный, мало кому известный смысл.
Вторые клятвы касались мира, справедливости и милосердия, что даст людям новый старший муж. Затем к Ингвару подвели Альваро и поставили их друг напротив друга. Спросили, желает ли он видеть этого человека своим младшим мужем? Будет ли он относиться к нему с уважением? Будет ли любить и беречь? На все эти вопросы Ингвар ответил утвердительно.
Давая свои обещания, Ингвар твердо смотрел Альваро в глаза и чувствовал, что каждое повторенное им слово идет от сердца, от честного внутреннего порыва, не смущенного ни сомнениями, ни уловками ума. И его чувства, вырываясь извне с выдыхаемым воздухом, мгновенно достигали сердца младшего мужа, заставляя того трепетать телом, зажигая румянец на щеках.
Те же самые вопросы были заданы и Альваро. Тот всё больше краснел, едва не сбился в словах «буду любить… сильно буду любить… всем сердцем…», почти переходя на шепот отвечал он. Им на переносицу нанесли золотой краской рисунок в виде большой точки, такими же точками украсили щеки, подбородки и тыльную часть кистей рук.
И поскольку выбор старшего и младшего мужа для Байонны свершился, то жрецы приступили к третьей части заключения клятв: оба правителя теперь давали обещания стране и ее народу, практически повторив слово в слово обе предыдущие клятвы, которые дал герцог Байонны и старший муж. Но там была и заключительная часть, окончательно скреплявшая свершившийся брак: они поклялись любить друг друга настолько сильно и с удовольствием, чтобы этой энергии хватило каждому живому существу, что населяет земли Байонны.