Свет внутри нас

Выписалась я из больницы, спустя три дня. С костылём и немного хромая на одну ногу. Всю неделю я выходила из дома только из-за сеансов. Не то, чтобы они мне помогли, но хуже не стало. Голоса я больше не слышала, но иногда были приступы. Снились кошмары, и я буквально задыхалась во сне и просыпалась вся мокрая от пота. Есть начала, но не много. Целыми днями, как и мечтала я сидела и ничего не делала, не считая уборки, иначе папа утонул бы в груде мусора. Книги и сериалы – впрочем, это всё. Разговоры с папой стали редкостью, что его расстраивало, но не могла найти в себе сил, разговаривать о каких-то тяжёлых темах. С психологом я тоже не выделялась разговорчивостью, но и совсем молчать, мне было просто не дозволено. Так и прошла моя неделя после смерти Кайлы. Я просто медленно всё сильнее разрушалась изнутри, но всё же папа не позволил этому случиться.

Глава 7

Наши дни.

Месси

Пока я ехала до кладбища впала в раздумье. Этот год и в правду был самым ужасным и сложным в моей жизни. Не знаю, что мне помогло, но я более– менее восстановилась. Общаться я так и ни с кем не начала, не считая, папы, но мне это было не нужно. Приступы строй головной боли всё ещё меня преследуют, я пью таблетки, но не уверена, что они помогают. Успокоительные уже стали частью моей жизни, и врач всё ещё советует мне его принимать, для профилактики. Сеансы психолога закончились, она сказала, что дальше я должна справляться сама и зависит всё только от меня. «Должна» – это слово просто меня выводит из себя. Будто я крепостная рабыня, которая всё всегда всем должна. Но пришлось с этим свыкнуться. В моём случае я действительно должна была перебороть депрессию, иначе я бы просто свихнулась. Ещё я похудела на шесть килограммов, но уже два из них успела набрать. Признаться честно я выглядела ужасно. Быть настолько худой, мне пришлось не по вкусу, хоть и моя внешность меня не волновала, только вот папа говорил, что я как скелет бродила по дому. Ну не анорексичка– это уже хорошо, по крайней мере, я теперь питаюсь сбалансированно. Можно сказать, что я в норме. Только вот снова вспоминаю, что меня ждёт учёба в большом городе. Это конечно интересно, но меня всё же пугает то, что придётся общаться со столькими людьми. Мне на ум эта ужасающая мысль приходит не впервые, но и отделаться от неё я не могу. Можно подумать, что я замкнулась в себе, но это мягко сказано. Всё же это не значит, что я отреклась от общества и так далее, просто я не заводила друзей. А зачем? У меня была Кайла. Была. Никто не сможет её заменить.

Паркуюсь у кладбища, заглушаю мотор и беру с заднего сидения охапку лилий и пионов. Стою у входа. Резко вдыхаю и медленно выдыхаю, но это не помогает. Мой психолог говорит, что это самое эффективное упражнение для того, чтобы успокоиться, но не для меня. Да, я умелая разрушительница стереотипов. Всё же простояв минуты три, я вхожу. Сначала иду к могиле матери. Кладу на неё лилии – это были её любимые цветы. Не могу проронить ни слова. Просто сижу и молча смотрю на крест. Через пять минут иду к могиле Кайле. За год я здесь впервые. Я не могла себя заставить. Я всю жизнь боялась кладбищ. Это ведь ужасно. Человек лежит в холодной и сырой земле, а люди приходят его навещать и говорить с ним. Но его больше нет. Я разговаривала с мамой после её смерти, представляя, что она сидит рядом со мной и внимательно меня слушает. Также она и Кайла являлись мне во снах, так что смысла, впрочем-то приходить на их могилы для меня не было. Но сейчас я пришла. Впервые за столько лет. Я дошла до могилы кайлы и медленно присела рядом с ней. Я уже даже не могу плакать. Просто нет сил, или уже нет слёз. Аккуратно кладу рядом пионы.

– Почти через два месяца я уезжаю в Чикаго – говорю я, будто она меня услышит – уверена, ты была бы в восторге от этого города. Вообще-то я хотела сказать, что…отпускаю тебя. Я попытаюсь, теперь вспоминая тебя, улыбаться, а не плакать и грустить. Я попробую так себя вести. Мне тебя чертовски не хватает, Кайла. Я не представляю, как буду учиться в Чикаго одна. Ты ведь знаешь я не из тех, кто любит заводить знакомства – я не удерживаюсь от нервного смешка.

–Я люблю тебя – тихим голосом добавляю я. просидев ещё минуту, встаю и иду к машине. Пребывание на кладбище – это для меня дополнительный стресс.

***

Дома меня встречает запах запечённого авокадо. Запах манит меня на кухню. Папа уже накрыл на стол, но возился с салатом, ругаясь себе под нос, расчищая порей.

– Привет – громче, чем обычно произношу я и иду к раковине, чтобы вымыть руки.

– Ты уже вернулась! Я сейчас закончу с салатом, и сядем ужинать – он пыхтит, но всё же справляется и расчищает порей, нарезая его тонкими ломтиками.

– Я не очень голодна – признаюсь я, наливая апельсиновый сок.

– Ты обязана поесть!– папа хмурится и заправляет салат из порея, брокколи, капусты и помидоров оливковым маслом – Уже 4 часа дня…или вечера, не важно.

Я хихикаю и отпиваю апельсиновый сок. Пап усаживается за стол и жалобно смотрит на меня. Я улыбаюсь.

– Ладно, но только одну порцию – показываю пальцем на запечённое авокадо. Папа кивает, и я усаживаюсь рядом с ним. На вкус оказалось довольно таки не плохо. Интересное сочетание авокадо с мясом и сыром. Съедаю одну порцию и пробую салат. Уже ощущаю тяжесть в животе. Похоже, мой желудок привык, есть очень мало. Благодарю папу за ужин. Вымываю тарелку и кладу на кухонную полку. Обнимаю папу за плечи и отправляюсь в свою комнату.

Лежа в кровати не могу не перестать думать о переезде в Чикаго. Это не просто чужой город, но и чужая страна. Осталось так мало времени, но и одновременно это время кажется мне невероятно долгим. Мысли путаются. Может, я быстро освоюсь, и даже смогу найти друзей? Увы! Это лишь только надежды. Я, к сожалению, знаю себя. Всё же придётся подружиться с соседкой. Соседка! Точно!

Стоп!

Не понимаю. Это меня радует или пугает? Чёрт, как же всё сложно. Иногда я завидую простым подросткам, которые относятся к таким вещам обыденно и проще. Для меня же это кажется катастрофой. А вдруг я совершенно не умею правильно общаться, и от меня все будут шарахаться? Может сменить имидж? Перекрасить волосы или отрезать чёлку, сделать пирсинг. Плохая идея. Пирсинг-это больно, да я жуткая трусиха, знаю. А мои тёмно-русые волосы, меня вполне устраивают, да они и не длинные, доходят до плеч. Мне впрочем, и не нужны эти «друзья», я жила как-то и без них. Но ведь я в кой-то веке прислушалась к этим советам: «Ты должна жить дальше» или «Всё будет хорошо, начни новую жизнь» наверно и не стоит начинать. Вся эта ожидающая меня новизна, пугает. Всё же, почему я настолько необъективна.

– Ох – я тяжело вздыхаю и переворачиваюсь на бок. Втыкаю наушники в уши и ставлю тихую мелодию. Без слов. Просто чистая музыка.

Видимо мне уже ничего не поможет. Лучше и вправду оставаться одной. Так проще и привычнее как-то, но и что ожидает меня там, в суете большого города я представить не могу. Я замечаю, что папа очень беспокоится. Тогда зачем он отправляет меня туда?

Однажды он ответил мне на этот вопрос:

– Ты должна туда поехать, Сайли – папин голос понижается в тоне, и кажется хриплым. Наверно это оттого, что он переборщил с лимоном в соусе, отчего у него началась изжога

– Меня зовут Месси, пап! – исправляю я отца, возмущённо фыркая.

– Да, извини, Месси – исправляется он – Просто, когда я раздражён, мне почему-то вспоминается твоё прежнее имя.

– И кстати, я всё же не хочу туда ехать. Это всё-таки чужая страна – Америка. Я бы хотела остаться в Канаде и поступить в колледж Торонто или остаться здесь.

– В нашем городе нет перспективных учебных заведений, – отвечает папа, хмурясь – к тому же Америка прекрасная страна, она почти и ничем не отличается от Канады.

– Разве ты хочешь, чтобы я так далеко уезжала? Тебе ведь будет совсем одиноко.

– Эй, не унывай!– папа хлопает меня по плечу – У меня есть друзья, я буду пить с ними пиво и смотреть бейсбол.