С любовью, Лондон

Но те две гориллы мне так и не дали закончить сеанс аудирования, в пылу драки, начало которой я даже не заметила, почти впихнув меня в собственный шкафчик. И стало понятно, насколько же уместна тут оказалась та самая наклейка на его дверце.

Но моё более близкое знакомство с внутренним устройством шкафчика закончилось так же внезапно, как и началось. Теперь меня никто не пихал туда, и я имела возможность повернуться и выяснить, какого хрена тут творится. В окружении толпы стояли виновники торжества. Но никто никого больше не метелил и не портил воздух избытком тестостерона. Одного бройлера держал Курт, а второго — другой бройлер. Меня тоже кто-то держал за предплечье, прижимая к себе. Подняв голову и наткнувшись на взгляд серо-голубых глаз, я чуть было не решила, что меня все-таки прибили, и я попала в рай. Но это длилось недолго. Стоило мне только вспомнить, кому этот взгляд принадлежит. Выдернув руку из захвата, я отступила, с подозрением уставившись на Лондона. Вчерашний прикид, та же небрежная прическа и рюкзак на одном плече, разве что заспанная физиономия стала еще смазливее.

— Как ты? — спросил Лондон, и его тон даже можно было счесть обеспокоенным.

— Кажется, мне нос сломали, — коснувшись пальцами переносицы, которую дико саднило, ответила я, зло поглядывая на бройлеров.

Одного уже уводили в другой конец коридора, а второму Курт что-то говорил. Петушиный бой был окончен, и народ стал расходиться по своим делам.

— Идем, я провожу тебя к медику, — предложил Лондон, — надо приложить лёд.

Пока я раздумывала над его предложением, которое звучало вполне искренне, рядом с нами нарисовался Курт.

— Чувак, ты знаком к Кейт? — спросил Курт Лондона. — Представляешь, она из России.

— Да, я вчера был свидетелем ее акта агрессии, — заявил Лондон, с усмешкой разглядывая меня. Его губы застыли на пути к той самой улыбке, которая вчера доводила меня до белого каления.

— Агрессии?! — удивлённо воскликнул Курт, — Кейт, что он несёт?

— Эта русская, — ответил Лондон, ткнув пальцем в мою сторону, — вчера пыталась отнять у нас Аляску. Кажется, ты сказала «оттяпали»? — исковеркав исконно русский глагол, поинтересовался парень.

— Аляска, — задумчиво произнес Курт. — Это же где-то на севере?

— А ты спроси у новенькой, — предложил ему Лондон, никак не реагируя на мой убийственный взгляд. — Она тебе лучше расскажет. Так мы идем к медику? — спросил он, продолжая таращиться на меня своим ироничным взглядом, — или предпочитаешь ходить с горбатым носом?

Я снова схватилась за нос, прощупывая его на наличие горбинки, которой у меня отродясь не было. И он по-прежнему был на ощупь девственно ровный.

— Спасибо, не стоит себя утруждать. Меня Курт проводит, заодно я подтяну его по географии Соединённых Штатов. Кажется, репетиторство в этой школе – это одна из старейших традиций, — ответила парню, постаравшись состряпать идеальный покер-фэйс. — Ты не возражаешь? — уже с улыбкой обратилась с Курту.

— Как ты узнала, что у меня проблемы с географией? — с искренним удивлением спросил Курт.

— У меня хорошо развита интуиция, — стараясь не заржать, проговорила я.

Но через пару часов, когда мы с Олли снова сидели в школьной святая святых и уплетали брюссельскую капусту с рыбными палочками, стало понятно, что с интуицией у меня, на самом деле, полная лажа. Я подумала об этом ещё в тот момент, когда мы с Куртом заявились в класс под конец урока биологии, первую половину которого я проторчала на кушетке в медицинском кабинете с пакетом льда на носу. Я тогда так и не врубилась, кто из близняшек так зверски на меня пялился. Но теперь было все ясно. На биологии меня пыталась испепелить взглядом Зита. Потому что Гита собрала сегодня волосы в высокий хвост и, сидя сейчас рядом с Куртом и прочей элитой неподалеку от нашего стола, смотрела на меня ещё более зверски, чем ее сестричка. Та снова гипнотизировала Лондона своим взглядом питона Каа, пока парень ковырялся в смартфоне. Неужели ей никто не может объяснить, что положительного эффекта можно достичь только при непосредственном зрительном контакте?

— Прекрати смотреть на них! — одернула меня Олли. — Ты бы знала, что Шейла говорила о тебе в раздевалке сегодня! Тебе очень повезло с этим освобождением от медика, — и она указала пальцем на мой многострадальный нос.

— И что же она говорила? — поинтересовалась я, накалывая на вилку очередной зелёный колобок со вкусом болотной тины.

— Если быть краткой – тебе конец, Кэти! — жизнерадостным тоном проговорила эта мелкая.

— Очень страшно.

— Я, конечно, уважаю тебя за смелость, — хохотнула Олли, — хотя это больше смахивает на безбашенность… или идиотизм, — добавила она, подперев подбородок рукой. — Ведь я же тебе говорила, не лезть к Курту!

— Да не лезла я к нему! Зачем мне лезть к тому, кто даже административное деление родной страны освоить не в состоянии?! — в свою защиту протараторила я. — Он всего-то проводил меня до медицинского кабинета! Я же его не из-под венца у этой злыдни увела!

— О! Поверь, детка! Для Шейлы все выглядит именно так.

— Да плевать я хотела на то, как это выглядит! В конце концов, я его туда насильно не тащила! Как говорят у нас: «Не виноватая я, он сам пришёл», — это бессмертная фраза была сказана уже на русском.

— Я снова ни черта не поняла тебя, но, кажется, разделяю твою точку зрения, — с набитым ртом пробубнила Олли. — Только мой тебе совет, когда пойдешь в туалет, смотри по сторонам.

Вот тебе и здрасьте! Я тут только второй день, но моя популярность просто бьёт все рекорды. Что мы имеем: злющая стерва – две штуки; заносчивый грубиян – одна штука; недалёкий, но дружелюбный бройлер – одна штука; любительница потрепать мне нервы разговорами о том, что меня ждёт кровавая расправа – одна штука. Итак, расставляю знаки и включаю режим Софьи Ковалевской: минус два плюс минус один плюс один плюс один. Выходит минус один!

Чудненько! Я снова на исходной позиции! И даже подальше! Так держать, Чеснокова!

Великая сила драматического искусства

Понятия не имею, как мне удалось дожить до пятницы, но я это сделала. Меня больше никто не пытался засунуть в мой шкафчик или выставить вероломным захватчиком. Даже Зита с Гитой, казалось, последние пару дней стали смотреть на меня не так враждебно. Я же никогда не была склонна к мизантропии, поэтому, решив забить на довольно стрёмное начало своей учебной деятельности в старшей школе имени Уильяма Роджерса, встретила утро этой пятницы, как и подобает, с лёгким пофигизмом и на расслабоне. А все почему? А все потому. В этой школе, как и в большинстве других американских школ, народ по субботам не учился!

И я уже предвкушала свои ленивые выходные (имею в виду ту их часть, что удалось бы урвать, пока мама не нашла бы мне стопятьсот заданий), когда наконец-то отыскала класс, где должно было проходить занятие Клуба любителей кино. Из всех школьных клубов этот мне показался самым интересным, точнее, самым не энергозатратным. Сиди себе и смотри киношку за компанию с другими такими же тунеядцами. Всего и делов. И стало понятно, что не я одна такая умная. Перед развернутым огромным белым полотном экрана располагалось несколько рядов откидывающихся черных кресел, таких, как в кинотеатре. Большинство из них было занято, и я увидела знакомые лица и горы мышц на галёрке. Все та же кучка бройлеров во главе с Куртом и Лондон. И я снова задумалась о том, что же этих двух парней, кроме увлечения ими Зитой и Гитой, вообще может связывать. Курт не блистал остроумием и, являясь персоной популярной, оставался при этом добродушным и приветливым парнем. Лондон же, казалось, только и мог, что насмехаться над другими. Но несмотря на различия эти двое неплохо ладили. Что было, как минимум, странно.

Покрутив головой, я с облегчением обнаружила, что сестер Фернандес в поле зрения не наблюдается и направилась к ближайшему к выходу креслу в первом ряду, который был совершенно пуст.

Конец ознакомительного фрагмента. Полная версия книги есть на сайте ЛитРес.