Страница 50 из 52
Обреченный выносить из этой кампании одни горести, Массена решился на выход, оставленный ему Наполеоном, выход, который нравился ему менее всего, – взорвать крепость Алмейду, вместо того чтобы снабжать ее продовольствием.
Для подрыва требовался только приказ, но приказ нужно было доставить, прорвавшись через английскую армию. Массена спросил добровольцев, и вызвались трое, чьи имена должна сохранить история: капрал 76-го линейного Занибони, маркитант дивизии Ферея Ноэль Лами и егерь 6-го легкого Андре Тийе. Каждый из них понес генералу Брёнье приказ взорвать крепость и прорываться через линию английских постов к мосту через Агеду в Барба-дель-Пуэрко. Второй корпус на крайнем правом фланге французской армии должен был ждать у моста и подобрать спасшийся гарнизон. Брёнье предписывалось известить о доставке приказа главнокомандующего ста выстрелами из пушки самого большого калибра.
На следующий день, 7 марта, Массена, который не мог решиться покинуть поле боя и по-прежнему замышлял при удобном случае возобновить атаку, оставался на позиции перед англичанами. Те же, напуганные страшным боем, который они уже выдержали и продолжения которого ждали, оставались неподвижны за своими укреплениями. Массена, носившийся верхом перед ними, как лев перед оградой, которую не может прорвать, казался победителем. Вечером из Алмейды послышались сто пушечных выстрелов, которые свидетельствовали о получении посланного приказа. Из трех вестников до генерала Брёнье добрался только Андре Тийе, отправившийся без маскировки, в полном обмундировании и с саблей.
Восьмого марта Массена сделал вид, что собирается потеснить английские линии, чтобы дать генералу Брёнье время уничтожить Алмейду, и поставил дивизию Солиньяка за корпусом Друо, будто намеревался атаковать неприятельский центр. На следующий день он продолжал оставаться на позиции, по-прежнему симулируя наступательное движение, а англичане старательно держались в своих линиях, собирая средства обороны и нисколько не подозревая о расчете французского генерала.
Наконец, когда 10 марта армия, по примеру некоторых командиров, начала роптать из-за того, что ее бессмысленно держат перед неприятелем, а Брёнье уже должен был покончить с приготовлениями, Массена согласился отступить на Агеду. Армия повернулась кругом, 8-й и 6-й корпуса из центра двинулись прямо на Сьюдад-Родриго, Ренье слева повернул к мосту Барба-дель-Пуэрко, где должен был подобрать гарнизон Алмейды, если тому удастся прорваться, а кавалерия Монбрена прикрыла отступление. Англичане последовали за ней с крайней осторожностью, и всё их внимание оставалось прикованным к основной части армии, а не к Алмейде, которую они сочли окончательно брошенной и обреченной на скорую капитуляцию. За Ренье последовал только генерал Кэмпбелл, держась на расстоянии и не следя за мостом Барба-дель-Пуэрко.
В полночь армия на марше услышала глухой взрыв и таким образом узнала, что крепость Алмейда уничтожена. Ренье оставил генерала Оделе у моста Барба-дель-Пуэрко, чтобы тот подобрал гарнизон. Его прибытия на следующий день ожидали с величайшей тревогой, ибо до Агеды ему нужно было преодолеть восемь-девять лье, и он должен был появиться только днем 11 марта. Героическому гарнизону удалось спастись, потеряв не более двух сотен человек: французы обманули расчеты англичан и оставили им разрушенную крепость. Говорят, что Веллингтон, узнав об этом необыкновенном факте, воскликнул, что подвиг генерала Брёнье равен победе. Его преувеличение, продиктованной досадой, легко понять, ибо было в высшей степени неприятно и даже унизительно позволить уничтожить на собственных глазах почти захваченную крепость, обладание которой свело бы на нет значимость Сьюдад-Родриго.
При отступлении Массена оставил в Сьюдад-Родриго остаток предназначавшегося для Алмейды конвоя и некоторое количество зерна, собранного во время движения армии, обеспечил крепости четырехмесячный запас продовольствия, обновил и укрепил ее гарнизон, после чего вернулся, наконец, в Саламанку, чтобы дать армии отдых и реорганизовать ее. С присущим ему упорством и в соответствии с полученными инструкциями он не хотел упускать англичан из виду и намеревался спуститься вслед за ними на Тахо, если покажется, что они направляются к Бадахосу. В настоящую минуту, хоть и при слабом содействии своих соратников, он достиг цели, состоявшей в спасении пограничных крепостей посредством снабжения их продовольствием или их уничтожения; в сдерживании английской армии; в том, чтобы мешать ей направить основную часть сил в Эстремадуру и, продолжая оттягивать ее в верховья Бейры, лишить желания вступать в Испанию.
Массена возвратился в Саламанку, чтоб дождаться суждения Парижа о его операциях. В ту минуту маршал Сульт, его товарищ по оружию, которому он только что оказал большую услугу, сам не получив от него никакой, которого он избавил от присутствия лорда Веллингтона и одной-двух английских дивизий, расплачивался за ошибки, совершенные всеми в печальной памяти кампаниях 1810-го и 1811 годов. Веллингтон, едва началось отступление Массена, тотчас послал в Эстремадуру корпус Хилла, а вслед за ним и другие подразделения, чтобы помочь крепости Бадахос, или же захватить ее посредством новой осады, если французы успели ею завладеть. Собранные там силы включали две английских пехотных дивизии, несколько английских кавалерийских полков, несколько португальских бригад и, наконец, испанские войска, ускользнувшие с берегов Хеворы и вышедшие из Кадиса. Численность этой армии можно было оценить примерно в 30 тысяч человек, в том числе 12–13 тысяч англичан, 6 тысяч португальцев и 11–12 тысяч испанцев.
Она перешла Гвадиану в Журоменье, отбила у французов Оливенсу, которую они недавно захватили, но не успели привести в состояние обороны и отступили, ведя отчаянные арьергардные бои, к Бадахосу. Одна английская дивизия обложила Бадахос, где укрылся генерал Филиппон с продовольствием, боеприпасами, преданным гарнизоном в 3 тысячи человек и решимостью не сдаваться, пока неприятель не прорвется в крепость. Оставшаяся часть англо-испано-португальской армии, прочесав местность и изгнав французов, заняла позицию на Альбуэре, чтобы прикрыть осаду. Пятый корпус, командование которым после отзыва маршала Мортье во Францию перешло к генералу Латур-Мобуру, расположился в стороне, с нетерпением дожидаясь помощи из Севильи, ибо от 8–9 тысяч человек, остававшихся в нем после отбытия Сульта, почти ничего не осталось.
Такие события произошли в Андалусии в то время, когда Массена дал сражение при Фуэнтес-де-Оньоро и взорвал Алмейду. Убедившись, что в результате энергичных действий Виктора и возвращения в Севилью части 4-го корпуса безопасность перед Кадисом восстановлена, Сульт внял мольбам гарнизона Бадахоса о помощи и решил вернуться к нему. Позаботившись о своей армии и подтянув к себе часть 4-го корпуса, сделав Виктора способным если не взять Кадис, то хотя бы сохранить свои линии в случае новой атаки, и вновь сообщив в Париж и Мадрид о своей нужде в помощи, он отбыл 10 мая с 11–12 тысячами человек, намереваясь по дороге из Севильи в Бадахос соединиться с остатками 5-го корпуса: он пустился в путь в ту самую минуту, когда Массена возвратился в Саламанку.
Присоединив поджидавший его 5-й корпус под командованием Латур-Мобура, Сульт оказался во главе 17 тысяч превосходных солдат, в том числе 2500 лучших кавалеристов. Пятнадцатого мая он прибыл в Санта-Марту, оказавшись в виду английской армии, расположившейся в нескольких лье от Бадахоса на холмах, окаймляющих Альбуэру. Хотя у англичан и испанцев было 30 с лишним тысяч человек, а у Сульта только 17 тысяч, он без колебаний атаковал их, ибо таково было единственное средство спасти Бадахос и избавить себя от унижения видеть падение крепости, ставшей его единственным завоеванием.
Смешанной армией, включавшей английскую дивизию Стюарта, три португальские бригады генерала Гамильтона и войска, отвлеченные от осады Бадахоса, командовал маршал Бересфорд. Семнадцать тысяч отборных французских солдат были в состоянии справиться с 30 тысячами солдат неприятеля, среди которых было лишь 12–13 тысяч англичан.