Страница 33 из 54
Однако эти идеи, единственно здравые из всех, что когда-либо задумывал фаворит, приводили Карла IV в полное расстройство. Он, конечно, не думал о вооруженном сопротивлении. Но отъезд из Эскориала в Кадис, погрузка на корабль, путешествие через океан, прощание навсегда с охотой в Эль-Пардо внушали ему не меньший ужас. Он предпочитал отмахиваться от столь зловещих предвидений и броситься в объятия, как он говорил, своего великодушного друга Наполеона. Следует добавить, к чести этого доброго и несчастного государя, что, несмотря на свою недалекость, он чувствовал величие Наполеона, восхищался его подвигами и, если бы был способен хоть на какие-то усилия, охотно помог бы ему победить Англию. Потому тем, кто говорил ему о заокеанском пристанище, Карл IV отвечал, что нужно стараться угадать намерения Наполеона и сообразоваться с ними, ибо они не могут быть дурными по сути; что принц Астурийский в конце концов не так уж плохо придумал, попросив руки принцессы дома Бонапартов; что это средство упрочит союз двух династий; что невозможно, чтобы Наполеон, выдав за Фердинанда одну из своих приемных дочерей, захотел лишить ее трона. Впервые в жизни, быть может, несчастный король, чей разум пробудился под давлением обстоятельств, задумал собственную мысль и выказал к ней приверженность. Он пожелал, чтобы сделанное не по форме предложение Фердинанда было повторено в должной форме от имени испанской короны, с приличествующей торжественностью и необходимыми для переговоров полномочиями. Если Наполеон согласится, он будет связан обязательствами с домом Бурбонов; если откажется, станет ясно, что следует подумать об убежище за океаном.
Не было ничего более неприятного для королевы и фаворита, чем мысль о таком браке, ибо Фердинанд, став супругом французской принцессы, стал бы всемогущим, а падение фаворита и уничтожение влияния королевы стали бы неизбежны. Но отказаться повторить предложение Фердинанда от имени короны значило признать, что он ошибся не только по форме, но и по существу; значило дать понять Наполеону, что союз с ним нежелателен; значило лишиться как надежного способа прояснить намерения французского императора, так и аргументов, необходимых, чтобы заставить Карла IV одобрить план бегства в Америку. Все эти доводы и привели королеву и фаворита к мысли всё же просить руки французской принцессы. Вследствие чего Карлу IV предложили написать Наполеону самое сердечное письмо с просьбой соединить наследника испанской короны с принцессой дома Бонапартов. Этим предложением не ограничились. Во втором письме, приложенном к первому, от Наполеона требовали незамедлительного выполнения договора Фонтенбло, его обнародования и вступления всех участников раздела португальских провинций во владение доставшимися им наделами. Обнародование договора Фонтенбло стало бы мощным средством предохраниться от подлинных или мнимых планов вторжения.
Письмам испанского короля предстояло проделать долгий путь: Наполеон находился тогда в Италии и с присущей ему стремительностью следовал из одного города в другой. Путь из Мадрида в Париж занимал не менее семи дней, из Парижа в Милан не менее пяти; если же Наполеон был в ту минуту в отъезде, в Венеции или в Пальманове, депеши из Испании не могли дойти до него скорее чем за 14–15 дней. Столько же времени требовалось на доставление ответов, и эти проволочки совершенно устраивали Наполеона, которому хотелось замедлить течение времени, настолько трудно ему было принять решение относительно Испании.
Отбыв 16 ноября из Парижа, Наполеон 21-го прибыл в Милан, посетив по пути несколько городов. Он даже застал врасплох Евгения Богарне, который не успел выйти ему навстречу. Показавшись наутро после приезда в Миланском соборе, чтобы прослушать Te Deum, после полудня – во дворце Монцы, где навестил вице-королеву, вечером – в театре Ла Скала, чтобы показаться итальянцам, он в промежутках беседовал с чиновниками, заведовавшими важнейшими службами. В течение 23, 24 и 25 ноября он уладил великое множество дел и отдал массу приказов.
Постановив бюджет королевства Италии, уделив серьезное внимание итальянской армии, созвав ко времени своего возвращения в Милан, то есть к 10 декабря, коллегии ученых (Dotti), владельцев (Possidenti) и торговцев (Commercianti), он отбыл в Венецию через Брешию, Верону и Падую. По дороге он забрал с собой короля и королеву Баварских, на чьей дочери женился Евгений; сестру Элизу, принцессу Луккскую и в скором будущем правительницу Тосканы; наконец, брата Жозефа, которого не видел с тех пор, как назначил его королем Неаполя, и которого нежно любил, несмотря на множество упреков в вялой манере правления. В Фузине, маленьком порту, где садятся на суда, чтобы плыть в Венецию, власти и население ожидали Наполеона в богато разукрашенных гондолах, чтобы доставить в жилище бывшей королевы морей. Бесчисленные гондолы, сверкавшие тысячью красок, сопровождали баркасы, которые перевозили, вместе с властелином мира, вице-короля и вице-королеву Италии, короля и королеву Баварии, принцессу Луккскую, короля Неаполя, великого герцога Бергского, принца Невшательского и большинство генералов бывшей армии Италии.
Проведя некоторое время на приемах, Наполеон потратил следующие дни на осмотр общественных заведений, верфей, арсенала и каналов, сопровождаемый повсюду Декре, Прони и Сганзеном. Закончив осмотр, он издал декрет в двенадцати главах, объемлющий все нужды возрожденной Венеции. Эти декретом, в частности, восстанавливались некоторые налоги, отмененные после падения республики, но оправданные длительным опытом, не обременительные и необходимые для того, чтобы поддержать существование города, ибо Венеция, как и Голландия, есть скорее творение рук человеческих, нежели природы.
Обеспечив средства, Наполеон подумал об их использовании. Прежде всего, он организовал управление, которому вменялось в обязанности заниматься содержанием каналов и углублением лагун; издал указ о сооружении большого канала для вывода судов из арсенала в пролив Маламокко и дока для 74-пушечных кораблей, а также об организации гидравлических работ на реке Бренте, отводящей воды в лагуны, и на других путях, которыми они попадают в Адриатику. Кроме того, он учредил свободный порт для беспошлинного ввоза товаров. Наполеон позаботился также об общественном здоровье, повелев перенести кладбища от церквей на специально выделенный для этой цели остров[7]; не забыл и об увеселениях для народа, отремонтировав и осветив площадь Святого Марка, извечный предмет гордости венецианцев; он обеспечил, наконец, пристойное существование моряков, реорганизовав старые благотворительные заведения.
Осыпав Венецию всеми этими благодеяниями, Наполеон отбыл во Фриуль, чтобы осмотреть укрепления Пальмановы и Озоппо, возведением которых не переставал руководить издалека и которые считал, вместе с Мантуей и Алессандрией, залогом обладания Италией. Озоппо и Пальманова на Изонцо, Пескьера и Мантуя на Минчио, Алессандрия на Танаро были в его глазах эшелонами почти непреодолимой обороны против германцев.
Затем он прибыл через Леньяно в Мантую, где должен был увидеться с братом Люсьеном, чтобы попытаться помириться с ним, чего горячо желал, но только на некоторых условиях. Его камердинер Меневаль[8] ночью сходил за Люсьеном в гостиницу и привел его во дворец, который занимал Наполеон. Люсьен, вместо того чтобы броситься в объятия брата, приступил к нему с гордостью, впрочем весьма извинительной (ибо из двух братьев был тем, кто не обладал никакой властью), но переходящей, возможно, пределы того, чего требовало достоинство. Свидание прошло мучительно и бурно, но не без полезного результата. Наполеон всё еще относил к числу возможных комбинаций в Испании союз французской принцессы с Фердинандом. Именно тогда он и получил письмо от короля Карла IV с повторным предложением о брачном союзе; и хотя сам склонялся к более радикальному решению, в то же время не исключал и такой род компромисса. Потому он просил Люсьена отдать ему дочь от первого брака, чтобы воспитать ее при императрице-матери, внушить свои взгляды и послать затем в Испанию для возрождения династии Бурбонов. Если бы он не решился доверить ей эту роль, у него было довольно и других тронов, более или менее высоких, на которые он мог возвести ее посредством брачного альянса. Наполеон был расположен пожаловать Люсьену титул французского принца, даже сделать его королем Португалии, где он оказался бы рядом с дочерью, но при условии расторжения его второго брака, с возмещением супруге ущерба посредством титула и богатого надела. Такое устройство дел было возможно, но Наполеон требовал его слишком властно и получил раздраженный отказ. Братья расстались в волнении и досаде, однако без ссоры, ибо часть того, что желал Наполеон, – отправка в Париж дочери Люсьена – осуществилась несколько дней спустя. На следующий же день Наполеон отбыл в Милан, куда возвратился 15 декабря.
7
Ныне это всемирно известное кладбище Сан-Микеле на одноименном острове. – Прим. ред.
8
Воспоминания барона Меневаля издавались в «Захарове» в 2002 году, в книге «Наполеон. Годы величия». – Прим. ред.