Страница 9 из 42
Трибун Карно, очевидно, путал свободу с республикой – обычное заблуждение всех, кто рассуждал подобно ему. Республика не обязательно означает свободу, равно как и монархия не всегда означает порядок. Встречается угнетение и при республике, как и беспорядок при монархии. Без хороших законов происходит и то и другое при любом правлении. По моему мнению, знаменитый трибун оказался прав в одном: возможно, Наполеон нуждался лишь во временной диктатуре, чтобы позднее прийти, согласно Карно, к республике, согласно нам – к представительной монархии. Провидение чудесным образом избрало Наполеона, чтобы он подготовил Францию к новому режиму и вручил ее возвеличенной и возродившейся тем, кто будет править после него.
Трибун Каррион-Низас взялся ответить Карно и к великому удовлетворению новых монархистов справился с этой задачей, но посредственность его слога равнялась лишь посредственности мысли. Дискуссия оказалась чисто формальной. Усталость и ощущение глубокой бесполезности положили ей достаточно быстрый конец.
Для изучения ходатайства и превращения его в завершенный документ была образована комиссия из тринадцати членов.
На заседании 3 мая, то есть в четверг, Жард-Панвилье, докладчик этой комиссии, предложил Трибунату принять резолюцию и передать ее, согласно действующим конституционным правилам, в Сенат.
Резолюция заключалась в следующем:
Во-первых, Наполеон Бонапарт, в настоящее время пожизненный консул, назначается императором и в качестве такового получает управление Французской республикой;
Во-вторых, императорский титул и императорская власть подлежат наследственной передаче в его семье по мужской линии, в порядке первородства;
В-третьих, наконец, при привнесении в существующие учреждения изменений, которых требует установление наследственной власти, равенство, свобода и права народа остаются неприкосновенными.
Эта резолюция, принятая подавляющим большинством, была доставлена в Сенат на следующий день, 4 мая 1804 года.
Сенат хотел назначить день, чтобы не рисковать на этот раз и не забежать вперед или не отстать в деле преданности новому господину. Тайные руководители готовящейся перемены ясно предвидели впечатление, какое произведет на этот орган дискуссия в Трибунате. Они воспользовались этим, чтобы ускорить решение, сказав, что его нужно принять в тот самый день, когда будет получена резолюция Трибуната, дабы казалось, будто оба собрания имели встречу, но чтобы более значительное из них не выглядело идущим на поводу у другого.
Так было покончено с этим в великой спешке. Придумали форму памятной записки, обращенной к Первому консулу, в которой Сенат должен выразить свои мысли и предложить основы нового конституционного сенатус-консульта. В действительности, к тому времени, когда в Сенат явилась депутация от Трибуната, записка эта была совершенно готова. Ее редакцию одобрили и решили представить ее Первому консулу в тот же день. Депутация, состоящая из бюро и членов комиссии, подготовившей сей труд, отправилась к Первому консулу и вручила ему послание Сената вместе с памятной запиской.
Следовало, наконец, придать этим идеям форму конституционных статей. Назначили комиссию из нескольких сенаторов, министров и трех консулов, и поручили ей составить новый сенатус-консульт. Поскольку не было более нужды в предосторожностях насчет огласки, на следующий день в «Мониторе» обнародовали все акты Сената, доклады его Первому консулу, и все обращения, которые с некоторого времени требовали восстановления монархии.
Комиссия незамедлительно принялась за работу. Собираясь в Сен-Клу, в присутствии Первого консула и двух его коллег, она изучила и последовательно разрешила все вопросы, которые порождало учреждение наследственной власти. Первый из вопросов относился к самому титулу нового монарха. Будет ли он королем или императором? Тот же довод, который в Древнем Риме побудил цезарей не возрождать титул короля и взять военный титул императора, склонил и авторов новой конституции к предпочтению этого титула. В нем заключалась и новизна, и величие; он в некоторой мере отодвигал воспоминания о прошлом, которое хотели восстановить лишь отчасти, но не в целом. К тому же в нем присутствовало нечто безграничное, что соответствовало честолюбию Наполеона. Титул этот был на устах и у друзей, и у врагов еще прежде, чем его приняли. Его выбрали без обсуждения и решили, что Первый консул будет провозглашен Императором Французов.
Передача власти по наследству, цель новой революции, была, естественно, установлена в соответствии с принципами салического права, то есть по мужской линии, в порядке первородства. Поскольку Наполеон не имел детей и, казалось, не мог их иметь, решили дать ему право усыновления, известное из римских установлений, с его торжественными условиями и формами. За неимением приемного потомства корону разрешалось передавать родственникам по боковой линии, но не всем братьям императора, а только двум, Жозефу и Луи.
Братья и сестры императора получили титулы принцев и принцесс и связанные с ними почести. Цивильный лист утвердили согласно принципам 1791 года, то есть приняли голосованием на период всего царствования и включили в него еще существующие королевские дворцы, доход с владений короны и годовой доход в 25 миллионов. Французским принцам цивильный лист определял по одному миллиону в год для каждого. Император имел право закреплять императорскими декретами (тем, что мы называем ордонансами) внутренний распорядок дворца и определять род представительства, подобающего его императорскому величеству.
Столь полно погрузившись в монархические идеи, следовало окружить новый трон сановниками, которые послужили бы ему украшением и опорой.
Талейран, совместно с Первым консулом, придумал шесть главных званий, соответствующих не службам императорской челяди, но различным правительственным правомочиям. Поскольку по конституции оставалось еще много выборных должностей – избранию подлежали члены Сената, Законодательного корпуса, Трибуната и даже сам император в случае пресечения рода, – было учреждено звание великого электора, которому поручались почетные заботы о выборах. Вторым стал великий канцлер Империи, который наделялся чисто представительской ролью и должен был осуществлять общий надзор за правопорядком; третьим – государственный великий канцлер, наделяемый подобными же функциями в отношении дипломатии; четвертым – великий казначей;
пятым – коннетабль; шестым – генерал-адмирал. Последние звания в достаточной мере указывали, какой области управления соответствовала должность.
Занимающие эти должности были, как мы только что сказали, сановниками, а не чиновниками, ибо предполагались их несменяемость и отсутствие прямой ответственности. Они обладали лишь почетными правомочиями и осуществляли лишь общий надзор. Так, великий электор созывал Законодательный корпус, Сенат, избирательные коллегии, приводил к присяге избранных членов различных ассамблей, принимал участие во всех формальностях по созыву и роспуску избирательных коллегий. Великий канцлер Империи принимал присягу судей и приводил их к присяге императору, надзирал за утверждением законов и сенатус-консультов, председательствовал в Государственном совете и Верховном императорском суде, побуждал к желательным реформам в законодательстве, осуществлял, наконец, функции чиновника, регистрирующего акты гражданского состояния в отношении рождений, браков и смертей членов императорской фамилии. Государственный великий канцлер принимал послов, представлял их императору, подписывал договоры и ратифицировал их. Великий казначей надзирал за книгой государственного долга, гарантировал своей подписью средства, выделяемые государственным кредиторам, выверял счета общей бухгалтерии прежде их представления императору и вносил предложения по управлению финансами. Коннетабль и генерал-адмирал имели сходные роли в отношении военного и военно-морского управления. Таким образом, заложенный Наполеоном принцип состоял в том, чтобы главный сановник никогда не занимал должность министра, дабы отделить правомочия аппарата от реальной функции. Для каждой области управления эти должности представляли малый слепок с самой королевской власти – такие же неактивные, неответственные и парадные, как она, но, как и она, наделенные правом осуществлять общий и высший надзор.