Аколит

– Дальше, думаю, он разберется, – радостно фыркая вслед подскочившему пациенту, успокоил меня Тоха. – Ну а нет – ты же после меня всё равно к милорду Тарусу? Обязательно скажи тогда потом, отчего кожевник сдох: интересно – сил нет!

– Господин маг, – безупречно учтиво поклонился мне работник тайной службы короля.

– Господин учитель, – зеркально повторив поклон, ответил я ему.

Обученным одарённым не вменялось в требования доскональное знание и исполнение дворянских правил хорошего тона, никто не ждал от них выверенных поклонов и подобающего изящества одежд. Нет, чего-то там неофиты набирались, таскаясь за наставниками по дворцам королей и поместьям благородных, если заносила судьба, но специально никто будущих магов этикету не учил. Того, что нужно было упихать в голову, и так каждый день хватало. А вот в юного баронета Арна правила поведения в обществе вбили до рефлексов, позволяя реагировать на типовые ситуации вроде приветствий-прощаний по этикету вообще бездумно. Благородный Тарус (ходили слухи, что он барон, но мне своего титула он так и не назвал), по долгу службы и велению сердца чуткий к таким вот вещам, несоответствие зелёной мантии и её содержимого заметил, конечно, сразу, но ничего выяснять не стал. Вместо этого вечно бледный профессионал в неизменном чёрном камзоле каждый урок ставил мне «ловушки», пытался поймать на оговорках или каком-нибудь другом «проколе». Чисто из спортивного интереса, как я полагаю, потому что узнать историю сына Лилианы и Кристиана Бертран без проблем можно было у любого члена семьи Мартина, просто спросив. Да я бы и сам рассказал – тайны тут никакой не было. Но – раз хочет человек помучиться, – кто я такой, чтобы лишать учителя удовольствия.

– Сегодня я подготовил для вас два макропрепарата[5], – жестом предложив идти по коридору первым, сообщил благородный. – Один по текущей теме, нервической системе человека, а второй по уже пройденной. Прошу ознакомиться с первым и явить своё мнение через… три минуты двадцать секунд.

Ну вот, опять. Главный, если так можно выразиться, прозектор королевства (сомневаюсь, что у короля Эпии мог быть ещё один подобный специалист) выразительно щёлкнул крышкой механических часов, даже попытки не делая мне их передать. Вообще, не так уж тяжело отсчитать про себя три раза по шестьдесят и ещё двадцать… но только не в тот момент, когда решаешь очередную задачу от учителя.

Местный морг при квадрате административных зданий стражи выглядел просто и незатейливо: холодная подвальная комната, без окон, разумеется, потому всегда освещённая только масляными лампами. Точнее, освещён маленький пятачок, где шла работа, а остальное скрывалось во тьме. Что ж, мёртвым свет действительно не нужен. Столы – десятки столов рядами, на каждом – так или иначе умерший житель «земляного города» или приезжий. Совсем «свежие» и на разных стадиях разложения – со вторыми, к счастью, мне работать было не нужно. Из-за особенностей подсветки казалось, что рукотворный могильник едва ли не бесконечный. Запах… сами можете представить. Если можете. Я вот, несмотря на то что успел насмотреться на местное средневековье и нанюхаться его ароматов, в первый раз даже с Печатью и доступной магией едва смог справиться с собственным обонянием и желудком. А Тарусу вон всё нипочём. Правда, приходится пользоваться духами в тех редких случаях, когда он выбирается на поверхность, иначе люди вокруг натурально начинают в обморок падать.

Не могу передать, какое счастье я испытал, узнав, что для изучения анатомии мне подходят только свежие покойники! А то добрый доктор Смерть мне во всё тот же первый день для общего развития продемонстрировал несколько тел на разных стадиях разложения, подробно объясняя, что к чему. Что делать, если в серебряном, а тем паче в золотом городе грохнут какого-нибудь плащеносца? Магов в эту чисто внутреннюю разборку привлекать никто не будет, конечно. Именно Тарус поедет разбираться и давать своё экспертное мнение о причинах смерти – и жители окружающих бедных кварталов и трущоб очень стараются, чтобы у Ворона Смерти было достаточно тренировочного материала.

– Опухоль под ключицей передавила блуждающий нерв, – к своему удивлению, я справился чуть больше чем за минуту. Впрочем, когда за тебя всю рутинную работу проделал мастер-анатом и тебе нужно только внимательно смотреть и не стесняться, если что, прощупать или отодвинуть пласты частично отделённых мышц и сухожилий… – Это привело к сбою в работе сердца… почему-то.

– Почему-то? – Тарус при мне ни разу не повысил голос и не сквернословил, вообще был очень скуп на эмоции. Максимум – как сейчас – приподнятая бровь и одно слово. Однако сарказм я прекрасно уловил. Пока сарказм – вот за ним шло лёгкое разочарование в ученике, и оно уже очень напрягало. Лучше не доводить.

Я недолго думая ткнул пальцем в сердце: рёберная решётка была срезана и орган был доступен как на ладони. И даже не погиб до сих пор… до конца. Все ещё по-зимнему холодная весна на улице и околонулевая температура в морге сделали своё дело, сохранив ткани живыми на сколько-то там процентов. Импульс Жизни – и орган медленно и неохотно сжался, позволив отследить движения. Одного раза, впрочем, не хватило, пришлось перезапускать сокращения ещё и ещё. Притоку крови с кислородом взяться было неоткуда, потому каждый следующий раз был слабее и медленнее, но…

– Предсердная блокада. Вот отчего случился сердечный приступ, – уверенно поставил диагноз я. Верхушка сердца сокращалась неправильно, сжимаясь не вся разом, как пальцы в кулак, а по участкам и с запозданием – если те же пальцы сгибать по одному и не подряд. Сердце само себе задаёт ритм, мозг посредством того самого блуждающего нерва лишь контролирует процесс, подстёгивает либо тормозит. Но вот опухоль пережала ветвь нервного пути – и в какой-то момент, возможно, спустя недели или даже месяцы, большой орган пошёл в разнос без управляющего указания сверху. Нарушение сокращений – кажется, в моём мире это называлось фибрилляцией или как там… И всё. Смерть.

– Переходим ко второму препарату, – бесстрастно кивнул прозектор.

Удивительно много можно узнать и запомнить о человеке, если каждый день смотреть в глаза страждущим, пытающимся получить хоть какую-то помощь, а потом «общаться» с теми, кто помощи не дождался. Все объяснения мозг запоминает намертво, и ещё несколько часов ты можешь думать только об одном: «Если бы я знал. Если бы я вчера это знал!» Потом отпускает… а в середине следующего дня – новое общение с пациентами Тохи. И знания, полученные на «разборке» тварей удивительным образом соединяются с ручейком вливаемой учителями информации, и с каждым днём ты начинаешь всё лучше понимать. Правда, ещё хочется материться, курить и водки – вино тут не поможет… Но вместо этого я каждый вечер улыбаюсь семье, беру алхимлампу и иду к себе в комнату изучать анатомические гравюры и толстый справочник по нормальной и патологической физиологии, присланный по заказу мага с воздушным курьером. И занимаюсь самообразованием до тех пор, пока глаза не начинают слипаться сами собой: магией можно поддерживать бодрость, но ей в мозг больше информации за один раз не запихнуть. И вот теперь можно упасть на кровать и забыться наконец до утра – без снов.

Мне и правда очень повезло с родственником: Мартин превосходный наставник. Как я его просил, он буквально за пару дней нашёл для меня быстрый способ усвоить азы контроля над Жизнью, используя свои связи при дворе, и среди населения Варнавы вышел на нужных людей, уговорил возиться с неофитом. И сам, несмотря на троицу висящих на шее своих одарённых детишек, находит время на личные занятия. Но… какое счастье, что всё это через полтора месяца закончится!!!

5

Под макропрепаратом может пониматься любой объект, для работы с которым не требуются специальные оптические средства, кроме, может быть, лупы. Однако частенько в медицине под этим термином имеется в виду именно подготовленный для работы студентов или экспертов труп человека.