Страница 6 из 11
– Нет, я не рассматриваю… Просто… Зачем она так, Саш? Обидно же…
– А ты прости ей, Заяц. Возьми и прости, махни рукой. Пойми, ей сейчас очень трудно… А ты сама под руку попалась, что ж… Но обида у Вики пройдет, поверь. Ничего, подружитесь еще со временем… Вы ж обе отличные девчонки, и красивые, каждая по-своему. А веснушки тебе очень идут, правда. Я даже представить тебя не могу без веснушек… Без этих рыжих вихорков… Мне, например, очень даже нравится… Это я как мужчина тебе говорю…
Она обернулась, посмотрела на него очень внимательно. Больше, чем простая внимательность это позволяла. Не хотела, но так само получилось… И, чтобы сгладить неловкий момент, произнесла насмешливо:
– И поэтому ты меня называешь рыжим Зайцем, да?
– А что, тебе разве не нравится? По-моему, очень забавно звучит – рыжий Заяц… Не серый, не белый, а рыжий! Ты представляешь, как тебе повезло, а? Единственный экземпляр среди всех зайцев, вместе взятых!
– Ну, не знаю насчет везения… И в кого только я такой уродилась, не знаю…
– Твой отец тоже рыжий, между прочим. Тебе его гены достались.
Она глянула на него удивленно, хотела еще спросить об отце, но не успела – мама из кухни настоятельно звала их обедать. Подумала только – потом у Саши об отце спрошу… Мама все равно никогда о нем не рассказывает.
Глаза у мамы были слегка заплаканные. Видимо, чувствовала себя виноватой в том, что не удался визит Сашиной дочери. Пришлось отвлечь ее посторонними разговорами, и Саша активно ее поддержал, хотя и чувствовалось, что ему тоже не по себе. А у нее все не выходило из головы – надо будет потом выспросить у Саши про отца… Вытянуть информацию, хоть какую-то… Интересно же, что он за человек! И не просто человек, родной отец все-таки…
И спросила. Следующим же вечером и спросила. Мама аккурат на работе задерживалась, они с Сашей были дома вдвоем, пили чай на кухне.
Начала издалека, чтобы не спугнуть его прямым вопросом.
– Саш… А ты маму давно знаешь?
– Давно, Заяц. Ей было столько же лет, как тебе сейчас, когда мы познакомились. Хотя вру… Она тогда только-только институт окончила… Стало быть, на пару лет старше была тебя, нынешней.
– А как вы познакомились, Саш?
– Мы работали вместе. Я уже давно в том конструкторском бюро работал, а она по распределению после института пришла. Молодым специалистом была. Да, Заяц, в те времена еще были конструкторские бюро… И было обязательное распределение после окончания института…
– И что? У вас был роман, да?
– Нет. Не было никакого романа. Я ее любил, а она меня нет. Она другого любила.
– Кого? Моего отца?
– Да, твоего отца.
– А… Какой он, расскажи?.. Кто он вообще?
– А ты не знаешь? Тебе мама о нем не рассказывала?
– Нет… Уж я не знаю почему, но эта тема у нас – табу… Я много раз пыталась спросить, а мама так и не захотела ничего рассказать. Почему? Ты не знаешь?
– Значит, не сочла нужным рассказывать. Ей виднее, Заяц. А это значит, и я тоже не буду, прости. Наверное, всему свое время… Ты только не обижайся, ладно? Вон у тебя от досады даже веснушки на лице побледнели.
– Вот и хорошо, что побледнели! Хоть несколько минут человеческое лицо будет, а не кукушачье яйцо!
– Господи, ну какая ж ты еще глупая, Заяц! Сколько раз можно тебе объяснять, что твоя рыжина – это твоя природная удача, отличительная особенность! Гордиться надо, а ты вбила себе в голову ерунду какую-то…
– Я не хочу гордиться. Я хочу быть как все. А из-за этой отличительной особенности… Я чувствую себя не в своей тарелке, мне неуютно…
– Ну вот, здрасьте! Опять комплекс неполноценности к тебе постучался! Тук-тук, кто в избушке живет? Я, рыжий зайчик-попрыгайчик… А я нехороший комплекс, открой дверь, я к тебе поселюсь! Будем жить вместе! Я тебе жизнь испорчу, хочешь? Сначала испорчу, потом из твоей же избушки и выгоню…
Он так смешно изображал диалог рыжего зайчика-попрыгайчика с нехорошим комплексом, что Зоя не удержалась, рассмеялась от души. А Саша будто того и ждал, продолжил ее наставлять:
– И не смей больше комплексовать, слышишь? Не пристало тебе! Потому что права не имеешь! Потому что ты девушка-весна, ты девушка-солнце… Когда ты улыбаешься, то будто загораешься изнутри рыжим светом… И это очень… Очень красиво, просто глаз нельзя оторвать…
Он вдруг оборвал себя на полуслове, глянул на нее очень странно. Будто с настороженной опаской. Будто сам на себя немного досадовал…
А у нее резко перехватило дыхание. Потому что она увидела вдруг, почувствовала эту досаду, эту опасливость! Будто что-то приоткрылось на миг, сверкнуло и снова закрылось… Уже навсегда закрылось. По крайней мере, по Сашиному выражению лица она поняла – да, навсегда. Мол, сболтнул лишнего, взял неправильную тональность… И ей надо принять это «навсегда». И можно только иногда воспроизводить в памяти эту короткую яркую вспышку, и рассматривать через лупу, смаковать… И додумывать в своих фантазиях…
И впрямь, что это было, а? Или не было? Или ей показалось? А вдруг?! Да нет же, нет… Этого быть не могло. Она сама себе все придумала. Дорисовала, нафантазировала. И вообще, надо быть умной и понимать, что так нельзя. Даже в мыслях нельзя. Даже там нельзя, где на замки закрыто. В конце концов, она взрослая рассудительная девица, а не какая-нибудь там Лолита малолетняя и бесстыжая, и примерять на Сашу дурацкую роль Гумберта-Гумберта просто не имеет права… И маму на такое свинство не имеет права подписывать…
Да и вообще – фу! Даже думать об этом противно! Остынь, рыжая дурная башка! Сама справляйся с подлыми мыслями! Потому что не место им в доме, где живут мама и Саша. Потому что мама любит Сашу. А Саша любит маму. А она… Она ждет Ромку из армии. Да, вот так… И можно даже похвалить себя за это… Молодец, рыжий Заяц, хороший рыжий Заяц, он умеет собой управлять. А если вдруг и понесло на секунду – надо простить рыжего Зайца, не судить строго. Он же не виноват, что его угораздило полюбить того, кого любить ну совсем нельзя, ни при каких обстоятельствах…
И все, и хватит об этом. И никаких подобных мыслей больше. Все, хватит, занавес! Живем дальше…
Через год Ромка пришел из армии. Она была ему рада. И даже охотно приняла его любовь и постоянное присутствие рядом, и нежность его приняла, и сдерживаемое хорошим воспитанием вожделение. Потом они все же переспали после вечеринки у одного Ромкиного приятеля. Вечеринка была на даче, она тогда упилась шампанским и толком не поняла, как это все произошло. Да и не жалко было, в общем… Чего уж там… Наверное, давно пора было расстаться с девственностью. Чего зря Ромку мучить?
А Ромка был счастлив. Она еще в себя прийти не успела, то есть глаза свои хмельные открыть, а Ромка уже сбегал в лес и принес ей охапку майских полевых цветов. Плюхнулся возле кровати на колени и предложил руку и сердце, и чтобы немедленно все, и чтобы завтра же заявление в загс… Она еле-еле отговорилась от такой скоропалительности. Объяснила, что торопиться им некуда, что ей надо хотя бы третий курс окончить. Ромка огорчился, но возражать не стал. Он вообще ей ни в чем никогда не возражал…
Мама наблюдала за их отношениями с некоторой опаской. И в то же время ничего против Ромки не имела. А однажды спросила в лоб:
– Зайчик, скажи… Уж не замуж ли ты собралась, а?
– Нет пока. Успею еще… – отмахнулась она легкомысленно.
– Но ты хоть любишь его, Зайчик?
– Ой, мам… Ну я тебя умоляю… Если надо будет – полюблю!
– Ты думаешь, это все так просто, да? Захочу и полюблю?
– Но ведь ты же полюбила Сашу? А раньше не любила… Ведь так?
Мама посмотрела на нее странно и больше ни о чем не спросила. Пришлось успокоить ее, обняв за плечи и ласково заглянув в глаза:
– Да все будет хорошо, мам… Всему свое время, правда? Не переживай за меня, пожалуйста, я разберусь…
А потом мама заболела. И стало не до разговоров. И вся жизнь покатилась не туда…