Страница 12 из 13
2) Один самолет тип До-17 на высоте Н=1000 м пересек границу и находился над нашей территорией 2 минуты.
3) В 13–05 один самолет 2-моторный, не установленного типа, на высоте Н=7000 м нарушил госграницу в районе Домачево (южнее г. Брест), прошел по курсу 360 град. до Бреста, повернул на 180 град и в 13–37 ушел на свою территорию в районе Приборово (южнее Домачево 10 км). При нарушении произведено оповещение аэродрома Брест в 1306. Вылет нашей авиации произведен с аэродрома Брест в 13–08. Самолет нашей авиацией обнаружен не был».
Это – текст телеграммы, отправленной 26 мая 1941 г. начальником штаба Западного ОВО генерал-майором Климовских начальнику Генштаба Красной Армии генералу армии Жукову.
Вот еще одна телеграмма, подписана Военным советом Западного ОВО в полном составе:
«Заместителю предсовнаркома тов. Молотову.
Наркому обороны тов. Тимошенко.
По донесению командира 10 САД (дивизия базировалась в полосе Брест, Кобрин, Пинск. – М.С.) полковника Белова в 19–30 26 мая самолет Ме-110 в районе Семятыче (приграничный поселок в 60 км северо-западнее Бреста. – М.С.) на высоте Н=8500 м нарушил госграницу. Вылетевший на перехват нарушителя капитан Савченко, командир эскадрильи 123 ИАП, на самолете И-153 на высоте Н=8600 м эволюциями потребовал от экипажа Ме-110 следовать на наш аэродром. Нарушитель открыл заградительный огонь. В свою очередь капитан Савченко открыл ответный огонь. Нарушитель с большой скоростью ушел на свою территорию. Капитан Савченко произвел посадку благополучно на аэродроме Лыщицы. Повреждений на нашем самолете нет. Для детального расследования на месте в 4–00 27 мая вылетел зам. начальника штаба 10 САД майор Тимченко. Результат донесу.
Одновременно докладываю, что 25 и 26 мая немецкие самолеты подозрительно часто, в ясную погоду, теряли ориентировку и залетали на большой высоте на нашу территорию, следуя вдоль границы на незначительном удалении (3–10 км), а один самолет 25 мая прорвался до н. п. Боцоки (10 км юго-западнее Бельск). С подъемом наших самолетов нарушители сразу уходят на свою территорию.
Павлов, Фоминых, Климовских».
30 мая. Телеграмма, подписанная Ватутиным, летит из Москвы в штаб Ленинградского ВО:
«Шифротелеграммой № 40/оп от 30 мая начальник штаба ЛВО [генерал-майор] Никишев донес о нарушении госграницы финским самолетом. Из донесения видно, что ни истребительная авиация, ни зенитная артиллерия не имели попытки противодействовать нарушителю. Нарком обороны приказал:
1) Повысить готовность истребительной авиации и зенитных средств. Нарушителей границы уничтожать, не допуская нарушения границы нашими самолетами.
2) Донести через Генштаб – почему не вылетели истребители 29.5 для уничтожения нарушителя».
6 июня. Начальник Оперативного отдела штаба Западного ОВО генерал-майор Семенов докладывает начальнику Генштаба Жукову:
«6 июня сего года по донесению пограничного поста № 2087 Студенично в 13–05 в районе Августов была нарушена госграница германским самолетом типа разведчика на Н=2000. Самолет находился над нашей территорией до 13–11 и в пункте Студенично (10 км северо-восточнее Августов) ушел на свою территорию. При нарушении производилось оповещение аэродрома Новый Двор (42 км от Августова. – М.С.) в 13–05, взлет был в 13–06. Германский самолет обнаружен северо-западнее пункта Грузки. Посадить самолет не удалось ввиду перехода последнего на свою территорию».
9 июня 1941 г. Начальник штаба Одесского ВО генерал-майор Захаров шлет телеграмму в Генштаб. Ситуация стандартная: в 12–00 самолет-нарушитель пересек границу, в 12–26 ушел обратно на румынскую территорию. «В 12–04 с площадки Куза-Вода (2 км севернее Этулия) подняты два истребителя И-16, обнаружившие в воздухе указанный самолет курсом на юго-запад. Преследование закончилось безрезультатно».
Синим карандашом на документе резолюция с подписью Жукова:
«Молния. Тов. Захарову. Что значит «преследование закончилось безрезультатно» не можем (далее неразборчиво. – М.С.). Вам ставлю на вид за такое безответственное донесение. Донести с исчерпывающей полнотой для доклада наркому и правительству. Кто виновен?»
На этом прервемся, внимательно перечитаем и обдумаем прочитанное. Прежде всего, оценим интервал времени между оповещением аэродромов и взлетом дежурного звена. Никто не спит на «мирно спящих аэродромах»; система ВНОС, связь наблюдательных пунктов с аэродромами истребительной авиации работают, как часы. При этом перехватить, принудить к посадке или уничтожить самолет-нарушитель не удается – но вовсе не из-за вредительских козней сатрапа Берия. Все гораздо проще и банальнее: хотели, но не смогли. А не смогли потому, что техника той эпохи для решения такой задачи соответствовала мало.
Типовому самолету-истребителю начала 40-х гг. требовалось 6–7 минут для того, чтобы забраться на высоту 5 км. Очень хорошему, такому как советский И-153 или немецкий Bf-109F, хватало 5,3 минуты. Дальше – хуже, с ростом высоты полета скороподъемность поршневых истребителей падает, и для подъема на 8 км может потребоваться минут 10. Но даже одна минута – это 60 секунд, за которые разведчик типа Ме-110 может, отнюдь не насилуя моторы, удалиться на 8 км. За пять минут – на 40 км. После этого и при отсутствии системы радиолокационного наблюдения и наведения истребителя на цель перехват становится практически невозможным.
А если командиру эскадрильи 123 ИАП капитану Савченко удалось догнать Ме-110, да еще и на высоте 8600 метров – так ведь это не простой полк и не простой капитан. Сформированный в марте 1940 г. 123 ИАП еще в довоенное время стал одним из лучших в составе ВВС Западного ОВО, а его летчики к моменту начала боевых действий успели налетать 7600 часов. В первый день войны 123 ИАП стал самым результативным истребительным полком во всей группировке советских ВВС – реально сбито или повреждено 8–10 самолетов противника. Результат тем более невероятный, что на своих действительной устаревших «Чайках» истребители 123 ИАП сражались с элитной эскадрой Мельдерса (JG-51), перевооруженной к тому времени на новейшие «мессершмитты» Bf-109 серии F. После того как в полдень 22 июня командир полка майор Сурин погиб на четвертом боевом вылете, командование уцелевшими остатками 123-го и 33-го истребительных полков взял на себя тот самый капитан Савченко. 22 июня он сбил (скажем аккуратнее – заявил) два самолета противника, 23 июня – еще два. Увы, судьба была к нему немилосердна – через несколько дней капитан Савченко погибнет при штурмовке немецкой мехколонны в районе Бобруйска…
Вернемся, однако, к событиям последних предвоенных дней. У Советского Союза была еще одна «горячая граница», дальневосточная. И не случайно развернутые там войска уже в мирное время были сведены в Дальневосточный фронт. Именно там и произошел первый (из выявленных мною в документах) случай реального уничтожения самолета-нарушителя. По странной иронии судьбы самолет был немецкого производства – четырехместный Bf-108A «Тайфун».
Перейти (перелететь) границу у реки самураям удалось – но только в одну сторону. 9 июня 1941 г. начальник штаба Дальневосточного фронта генерал-лейтенант Смородинов докладывает начальнику Генштаба генералу армии Жукову:
«…После того как японский самолет, несмотря на требования летчика о посадке и предупредительной очереди, перешел на бреющий полет и на большой скорости начал уходить, летчик мл. лейтенант Кондик дал одну очередь по самолету и японский самолет упал в районе Чернянино. Летчика Кондик в Ворошиловске опрашивал лично комвойсками фронта тов. Апанасенко. Кондик доложил, что он, с риском для себя, подлетал вплотную к японскому самолету и предупреждал о посадке, но японский самолет, несмотря ни на какие предупреждения, продолжал уходить. После предупредительных очередей мл. лейтенант Кондик, на основе инструкции командира полка майора Субботина, принял решение открыть огонь по самолету…