Страница 18 из 29
О совести красочно писал А.С. Пушкин в драматическом произведении «Скупой рыцарь»:
И дальше с ужасом вспоминает старый рыцарь мольбу и слезы всех тех, кого он безжалостно обобрал.
Совесть есть всеобщий и естественный закон. В Библии сказано, что Бог при самом создании человека начертал в глубине его души свой образ и подобие, поэтому принято совесть называть Голосом Божьим в человеке.
Иона сидит в каюте, как монах в келье, слышит голос Бога, но не хочет ему повиниться. От совести негде спрятаться: ни в пустыне, ни на море, ни за Геркулесовыми столбами, куда задумал бежать Иона. Целый день ветер был попутный, корабль плыл быстро и по курсу.
К вечеру земля совсем скрылась за горизонтом. Корабль, как и люди, остался наедине с морем, небом и Всевышним. «Море – громадное существо, которое несет на своей спине ничтожных червей, копошащихся на кусках дерева» (Халиф Омар).
Ветер совсем стих. В небе парит чайка, напоминая Ионе коршуна в пустыне; и такая же тишина. Тишина пустыни и моря чем-то похожи друг на друга, наверное, высоким небом и горизонтом вокруг, ничем не закрываемым.
При заходе солнца рулевой матрос заметил по носу корабля, на западе, сплошной облачный покров, а перед ним – перистые облака. Такая облачность обычно предвещает ухудшение погоды. Об этом он доложил через юнгу-арабчонка корабельщику. Тот поднялся на кормовую палубу, сам осмотрел небо, и по выражению его лица можно было понять, что зловещие облака – не повод для беспокойства. Но все-таки он отдал команду убрать большой четырехугольный парус и поставить штормовой треугольный. Когда был заменен парус, снова спустился в каюту, чтобы немного отдохнуть.
К утру погода стала портиться. Сначала туман покрыл корабль и людей, как мокрой тряпкой. Он был такой густой, что его можно было хоть ложкой черпать. К середине дня погода стала совсем свежеть. Пошла большая зыбь с северо-востока, начался небольшой дождь. Волны увеличивались очень быстро, и в последующие часы ветер достиг ураганной силы. Несмотря на то что паруса убрали, корабль не очень хорошо всплывал на волну и принимал сильные удары в борт. Носовая часть постоянно была погружена на полметра, а то и больше, в воду, корма – немного меньше. Корабль не слушался руля, им было все труднее и труднее управлять.
Выписка из книги пророка Ионы: «Но Господь воздвиг на море крепкий ветер, и сделалась на море великая буря, и корабль готов был разбиться. И устрашились корабельщики, и взывали каждый к своему богу, и стали бросать в море кладь с корабля, чтобы облегчить его от нее; Иона же спустился во внутренность корабля, лег и крепко заснул».
А тем временем матросы «сказали друг другу: пойдем, бросим жребии, чтобы узнать, за кого постигает нас эта беда. И бросили жребии, и пал жребий на Иону». Корабельщик приказал позвать странного пассажира наверх.
От удара сильной руки дверь в каюту широко раскрылась, пахнуло ветром, и лампа погасла. В дверях появился долговязый матрос с худым задубелым лицом и Х-образными ногами. В черных глазах его застыл испуг, на лице не было ни кровинки: «Живо на палубу! Приказ корабельщика!» – и тут же запрыгал вверх по трапу, как ревматический заяц.
Иона не без труда выполз из койки, а вернее, ниши, устроенной в переборке. Под ногами ходуном ходила палуба, подволок раскачивался, погасшая лампа уныло скрипела, усиливая тоску и страх. Он попытался зажечь ее, но огонь тут же погас.
Выйдя из каюты и пробираясь по темному коридору, Иона видел, как моряки, выстроившись в цепочку, откачивали воду в совершенно невообразимых условиях. Стоя по пояс в воде, они передавали полные ведра друг другу. Работали до черноты в глазах, и только благодаря их работе корабль не тонул. Стоило им прекратить на некоторое время откачку, как тут же все пошло бы ко дну.
Цепляясь за поручни раскачивающегося скользкого трапа, Иона по узкому проходу поднялся на верхнюю палубу, которую беспощадно окатывали волны. Он увидел, что люди на шканцах сильно суетятся: одни ползли на мачту, склонявшуюся подобно молодому деревцу под напором ветра, другие спускались вниз.
Ночь была так темна, что в двух шагах невозможно было различить человека. По палубе гуляла вода, матросы суетились, некоторые на бегу тянули снасти. Ослепительная вспышка молнии осветила все вокруг. Иона увидел – на корме за рулевым веслом стоит сам хозяин корабля в непромокаемой робе. В тихую погоду капитан может позволить мальчишке-юнге стоять у руля, но когда подует ветер и волны поднимутся, что горы, он сам встанет за штурвал.
Корабль сидит глубоко в воде, волны ходят вровень с палубой. Корабельщик принимает решение сбросить часть груза в море, стараясь перекричать рев ветра: «Груз за борт!»
По скользкой, кренящейся палубе люди подбегают к мешкам и тюкам с дорогостоящей парчой, перерезают веревки, берутся по двое за тюк и кидают груз в море. Кораблю делается немного легче, но, приняв внутрь много воды, он по-прежнему тяжело всплывает на волну. Шторм продолжает разбивать корабль. Люди устали сопротивляться стихии. Кто эти мужественные моряки? Они безымянны, память о них до нас не дошла.
Иона, ухватившись за провисшие ванты, извергает в темноту за борт содержимое желудка, но море возвращает отверженную пищу обратно на палубу. Настоящего моряка никогда не укачивает в шторм, но Иона – житель пустыни, его укачало, ему простительно.
Груз почти что весь уже выбросили за борт, но корабль продолжал оседать все глубже и глубже в морскую пучину. Команда не покладая рук продолжала откачивать воду. При новой вспышке молнии Иона оглянулся вокруг и понял, что он здесь лишний, и хотел вернуться снова в свою каюту, но тут из темноты его окликнул корабельщик.
Со спиной, как всегда, в поклоне, Иона предстал перед корабельщиком, осознавая свою вину перед Богом и понимая, что из-за него постигла их такая беда. В это время сверкнула молния и раздался удар грома, такой близкий, что, казалось, молния попала в мачту.
Уставший, испуганный, но не потерявший ясного рассудка, корабельщик спросил Иону: «Кто ты и откуда, кто твой Бог? – Темную фигуру корабельщика снова окутал мрак. – Скажи нам, за кого постигла нас эта буря? Какое твое занятие и откуда идешь ты? Где твоя страна и из какого ты народа?»
Ослепительная вспышка вновь осветила корабельщика.
И тут Иона произнес твердым голосом: «Я еврей, чту Господа Бога небес, сотворившего море и сушу».
Он по порядку рассказал про то, как Господь Бог поручил ему проповедовать в Ниневии, а он не согласился выполнить это поручение. «И устрашились люди страхом великим, и сказали ему: что сделать нам с тобою, чтобы море утихло для нас? Ибо море не переставало волноваться».
Корабль то озарялся, то вновь тонул во мраке. Вдруг ужасающий удар грома снова потряс мачту. Тогда Иона сказал им: «Возьмите меня и бросьте меня в море, и море утихнет для вас, ибо я знаю, что ради меня постигла вас эта великая буря».
После этих слов все матросы и корабельщик воззвали к Господу и сказали: «Молим Тебя, Господи, да не погибнем за душу человека сего, и да не вменишь нам кровь невинную; ибо Ты, Господи, сделал, что угодно Тебе!»
Не дожидаясь, пока команда завершит свою молитву к Богу, Иона начал раздеваться. Он сорвал с себя уже порванный мокрый халат. Идя навстречу смерти, Иона освободился от бремени, которое тяготило его тело и душу, затем снял шляпу и отдал рядом стоящему и дрожащему юнге-арабчонку. Никто не мог понять, зачем он это делает, наверное, Иона предпочел идти ко дну с обнаженной головой.
Итак, он готов принять смерть. «И взяли Иону и бросили его в море; и утихло море от ярости своей».