Чужой Реванш

Пришельцы оказались гениальными стратегами. Вместо того чтобы вступать в открытую войну с человечеством, они обратили силу противника против него же самого. Воспользовавшись неуемными амбициями США, пришельцы вывели землян из игры, заняв их бессмысленной войной.

Марина представляла, какая злость сейчас распирает миллионы людей и без того обозленных начавшимся кризисом. Грядет революция. Даже если все, что сейчас транслировалось в Сети вранье (а такое нельзя исключать), люди уничтожат Конфедерацию.

Марина просто не знала, кому верить. Оставалось полагаться исключительно на себя. «Решать придется самой», вспомнила Марина слова «Терминатора» или того нечто, что обитало в Сети.

Личный терминал опять затрещал. Ее уже в который раз вызывали из Управления. Марина упорно игнорировала звонки, но в этот раз разозлилась и, сняв с запястья, разбила часы о стенку.

— Катитесь к черту!

В голове царил какой-то кавардак. Она еще не знала, что будет делать, решив, для начала пойти на кухню и выпить еще не много кофе. Там она застала брата. К ее удивлению Ромка уже проснулся и завтракал. Кухонный ящик показывал MTV. Клипы изредка прерывались обрывками посланий «Терминатора».

— Ну и в каком клубе ты тусовался вчера? — спросила Черная, вспомнив о том, что хотела поговорить с братом о поступлении в университет.

— Да не был я не в каком клубе ни вчера, ни позавчера. У меня были дела, — важно ответил тот. — Может быть, я встретил девушку своей мечты!

Марина потрепала его за темную шевелюру.

— Хорошо, хоть не мальчика…

Рома неуклюже отстранил ее руку.

— Ути, какие мы неприступные, — просюсюкала Марина.

Ромка доел бутерброд с сыром и ответил:

— Ну, ты прямо как мама!

— Я не твоя мама, конечно. Но скажи мне, для чего ты сюда прилетел, по клубам шляться или в университет поступать?

— Какой может быть университет, когда такое твориться!? — он кивнул на терминал, где как раз проскочил один из разоблачительных отрывков. — Ты видела это?

— Пожалуй ты прав. Меня просто заклинило. Вероятно, теперь это уже не имеет никакого значения… — призналась она.

— Так ты уже все видела? — Ромка посмотрел ей в глаза неожиданно серьезным взглядом.

— Более чем, — так же серьезно ответила Марина.

— Тогда держи. Это просили передать тебе, когда начнется «черт знает что»… думаю, что оно уже началось.

Он вынул из кармана рубашки, фотографию и передал ее Черной.

Марина молча застыла, глядя на фотку. Перед ней был еще один осколок правды или, быть может, лжи. Разместившись на одном диване, сидели постаревшие папа с мамой, а также Капылевич старший и Антон. На обратной стороне было написано подчерком Антона:

Мы все живы и любим тебя!

Надеюсь, скоро увидимся,

всегда твой Антон.

Безусловно, изображение и подчерк можно сфабриковать, но Марине хотелось верить, что фотография настоящая. Эта весточка от Антона проливала свет на многие тайны. Конечно же, Введенского и Капылевича сослали на базу «икс-проекта», а папа с мамой вовсе не погибли. Их выкрали интербезовские ищейки, подстроив катастрофу. Ведь Марина так и не увидела их тел.

Черная опустилась на стул, чувствуя как сердце учащено забилось в груди. Родители живы! Эта невероятная новость с трудом усваивалась в голове, но была принята сердцем без всяких доказательств. От счастья Марина тихо заплакала.

— Каким образом ты получил эту фотографию? — прямо спросила она, вытирая потекшую тушь.

— Сеструха, честное слово, я знаю не больше тебя! В космопорте не задолго до посадки ко мне подошел какой-то мужик и попросил передать тебе вот эту фотографию.

— Почему же ты не отдал ее сразу?! — ее голос дрожал.

— А он еще добавил, чтобы я обязательно отдал ее не сразу, а когда начнется «черт знает что».

— Неужели он так и сказал?

— Да именно так и сказал. Я сам вначале не понял и переспросил. Он сказал, что я пойму, когда это начнется…

Прекратив распускать нюни, Марина заставила себя мыслить логично. К сожалению, она не могла доверять только сердцу. Эмоции часто обманчивы. Рассудок требовал объяснений.

Если гиперсвязь действительно существует, то события, скорее всего, происходили следующим образом: «Терминатор через Сеть узнает, что скоро на Землю прилетает мой брат и затем через него передает эту весточку… или это интебез продолжаете проверять меня?…»

— И что дальше? — спросил Ромка, оборвав ее размышления.

— В смысле?

— Ну что будет дальше?

— Думаю, сначала начнутся массовые беспорядки, а затем война.

— Но ведь война уже идет восемнадцать лет! Куда уж больше?

— Это, братик, будет настоящая война, когда люди убивают друга миллионами.

Ромка чуть не подавился едой.

— Это действительно, черт знает что! И зачем только родичи отправили меня на родину!?

— Наоборот, на Земле ты в большей безопасности. Здесь вряд ли решаться применить атомное оружие, а вот в колониях вполне могут.

— Ну, спасибо, сетренка, ты меня обрадовала! — не в силах запихнуть в рот даже кроху, Ромка бросил завтрак и оставил Марину в одиночестве.

Несмотря на принятое утром решение, она не знала, как поступать дальше. Хотя в выбор был небольшим: либо подать в отставку, либо продолжать службу в интербезе.

— Господи, ну что же делать?! — простонала Марина, держась руками за голову. Лишь какое-то время спустя она обратила внимание, что из терминала больше не доноситься ни одного звука. Когда она подняла взгляд, то увидела на мониторе необходимый ей ответ:

Продолжайте работать. Когда будет нужно, с вами свяжутся.

Глава двадцать вторая

Реакторный зал был погружен в легкую дымку, тут и там сверкали огни сварки, громыхали цепями подъемники, что-то кричали рабочие, суетившиеся везде словно муравьи. Да, именно как муравьи! Реактор «Звезды смерти» подавлял своей огромностью. Диаметр разрушителя в самом широком месте достигал почти семьсот метров. Мания гигантизма породила этот ужасный колосс только во имя уничтожения. Ницше был бы рад, решил Введенский. Но, пожалуй, только наполовину: все атрибуты сверхчеловеческого налицо, а самого сверхчеловека не видать — те, кто придумал это сумасшествие, не тянут на сей титул. Ницше скорее бы обозвал создателей «икс-проекта» испуганными лавочниками… а кем бы он обозвал меня? Недоношенным философом? Рефлексирующим интеллигентиком?…

Что, собственно, изменилось с тех пор, как произошел мятеж? Если раньше я в поте лица работал на «икс-проект», то теперь с еще большей нагрузкой работаю на Временный Комитет. Работа, работа и еще раз эта гребанная работа, гори она синим пламенем.

Антону хотелось увидеть близких ему людей, но в тоже время он боялся предстоящей встречи. Поэтому, когда появилась возможность, он долго не решался, кому же послать весточку. Жене? Соня, наверное, полагает, что его убили, и неизвестно какова будет ее реакция. И потом, не было никакой уверенности, что их брак не распадется. Ведь рано или поздно все раскроется. Был и другой вариант — разорвать отношения с Мариной. Но в таком случае он заставит страдать ее и, в конечном счете, себя…

Если бы не «Терминатор», попросивший написать хотя бы пару строчек Марине, то Введенский предпочел бы отложить свое воскрешение до лучших времен, когда он, наконец, разберется со своими чувствами.

Терминал в нагрудном кармане задергался. Антон вынул записную книжку и, открыв экран, обнаружил там лицо Капылевича старшего. Он что-то говорил, но его слова тонули в грохоте.

— Погодите, я перейду в другое помещение! — прокричал Введенский что есть мочи.

Он зашел в лифт и поднялся уровнем выше, укрывшись от грохота в туннеле соединявшим несколько уровней корабля.

— Добрый день, Антон Петрович. Как дела? — поздоровался Капылечич.

— Здравствуйте. Нормально.

— Вы в курсе последних событий? Мы начали штурмовать Зеленый Океан.

Введенский не придал этому значения. Начавшиеся боевые действия мало интересовали его. Ведь он и так знал, что с торсионным оружием и таким союзником как «Терминатор» повстанцы рано или поздно победят. Дело было совсем в ином. По мере того, как перед ним раскрывались все новые и новые факты, воодушевление быстро покидало Введенского. Он видел то, что другие не замечали, или не хотели замечать. И поэтому никто не понимал, откуда у Антона взялась странная апатия, в то время как все были наполнены оптимизмом. Окружающий мир оказался вовсе не таким однозначным, каким представляло его большинство. И Антон не находил себе места в этом «неправильном» мире, окончательно запутавшись в мыслях и чувствах.