Ночь святого Кондратия

Но подвиг совершить не успел.

Слева, из клубов сырого тумана, вылетел быстрый, легкий силуэт — ничего подробней Юрий не успел разглядеть. Силуэт крутанулся между ним и ежиным королем, махнул руками и швырнул нечто прямиком в раззявленную пасть. Пасть захлопнулась, рев как отрезало. Во внезапно наступившей тишине (крики и лязг после рева короля вообще не воспринимались) чудовище икнуло — мешком осело на землю. Юрий по инерции даже несколько раз стегнул его хвостом — пока не сообразил, что тварь мертвее мертвого.

Константа, всхлипывая, выдернула из ежиного короля топор и с механической тщательностью вытерла его о землю. А потом просто забыла на траве и кинулась Юрию на шею — тот едва успел погасить огненный шип. Забыв обо всем, они целовались до тех пор, пока из тележки не запищала Зафира:

— Ой, а чего так тихо? Оно уже ушло? Уже все?

— Все, — сказал Юрий. — Вылезай.

И Зафира счастливо повисла на нем, только уже на многострадальной спине, громко шепча в ухо:

— Ты герой! Ты нас всех спас! Я тебя обожаю!

Константа ревниво зашипела, и Юрий тогда честно признался:

— Да я пальцем его не тронул! Это вон Константа топором. А еще вон тот ловкий парень.

Юрий указал на спасителя, который деловито отпиливал с головы чудовища корону. Зафира тоже посмотрела на победителя:

— А он рыцарь?

Победитель подозрительно знакомо фыркнул и обернулся к скульптурной группе, помахивая оттяпаной короной, и лицо его все рассмотрели в свете костра.

— Опять эта потаскуха! — заорала Константа. И, отпустив Юрия, потянулась к топору.

Юрий посмотрел в глаза спасительницы и перевел взгляд пониже, на хорошо знакомые округлости — теперь, впрочем, скрытые плотной одеждой.

И едва не ляпнул вслух, что нашел утром ее меховые трусики.

Глава 11

— Корону-то отдай! — Константа деловито засучила рукава. — Корона в нем самое вкусное.

— Я вам вообще-то жизнь спасла! — надулась незнакомка. — А вы мне ржавых иголок жалеете.

— А мой топор и… — Константа чуть не ляпнула “хвост”, вовремя удержавшись, — помощь господина Юрия?

Незнакомка захихикала:

— Ну… Господину Юрию эта корона вовсе без надобности. Он и так справляется.

— А вы про что? — спохватилась и Зафира. Константа же молча подняла топор. Незнакомка, снова хихикнув, исчезла в тумане — даже быстрее, чем вывалилось из него чудовище.

Зафира забегала между Юрием и камеристкой, теребя за руки обоих:

— Нет, ну вы о чем? Что это такое? Зачем у него корона? И зачем она Юрию?

— Юрию как раз низачем, — Константа вбила топор в поваленный чудовищем ствол.

Тут из тумана выступили охранники, принявшись громко восхищаться подвигом Юрия. Тот, неожиданно для себя, указал на Константу:

— Вот. Это она. Топором.

— Мужик, ты с ней в одной повозке спать не боишься?

— Такую тварь уходить!

— И корона не спасла!

Тут стражники весело, с облегчением, заржали в голос. Камеристка, сплюнув, полезла в телегу. Охранники принялись наводить порядок, а Юрий — поправлять растоптанный костер. Зафира кинулась чесать и обнимать вернувшихся перепуганных пони: не всем так повезло, у многих кони и волы сбежали напрочь или вовсе попались под ноги чудовища. Поэтому караван долго шумел, и немного притих только перед самым рассветом, когда сон сильнее всего.

С восходом солнца путешественники обозрели поле ночной битвы. По кровавому следу, усеянному обломками телег, тушами коней, волов — к счастью, люди успели разбежаться, — можно было видеть, что чудовище появилось из воды. В ямках от его тяжеленных стоп до сих пор плескалась эта самая то ли вода, то ли непонятная слизь голубоватого свечения. И сам поверженный враг тоже к утру превратился в горку блестящей слизи — если бы не вонь от растерзанных животных, запах слизи не дал бы подойти близко.

Увидев, рядом с чем провели ночь, все трое бросились в кусты. Впрочем, весь караван сделал то же самое. На постах остались лишь прожженные рубаки-охранники. Их командир, видя, что от торговцев толку мало, приказал своим убирать трупы. Ругаясь в намотанные платки, щедро политые вином для отдушки, латники вырыли ров, куда и стащили от мух останки животных. А сверху лопатами нагребли той самой противной слизи — чтобы волки и прочие хищники не разрыли могилу.

Так что дышать без рвотных позывов сделалось возможно только к полудню. К этому времени воротились гонцы, посланные на рассвете в город за запасными тяжеловозами. Купцам побогаче привезли даже новые телеги взамен растоптанных. Кто победнее, искал ровные лесины на оси либо просился в компаньоны к менее пострадавшим. Командир охраны каравана сразу понял, что сегодня они никуда не двинутся. Но и ночевать на месте побоища не следует. Поэтому новый караван стали выстраивать дальше по тракту, примерно в получасе пешего хода от могилы Ежиного Короля. На том самом месте гораздо позже появилось сперва село Королевская могила, а потом из села вырос даже городок, дополнивший собой Цапельный Скит. С той лишь разницей, что Цапельный Скит излечивал от бесплодия женщин — а Королевская Могила исцеляла мужчин.

Сегодня о блестящем будущем здешнего сурового, но живописного края никто не подозревал. Хотя убитых в караване не случилось — но раненых, проколовших щеку или даже глаз веткой в ночном бегстве, вывихнувших ногу или руку, распоровших бок о сломанные оглобли — было без счета. Оказав помощь людям (на удивление Константы, Дьявол оказался вполне в этом сведущ. Ну да — он же у себя в аду и жарит и режет, и кости ломает. Знает, вражина, как человек изнутри выглядит!), пришлось забивать охромевших лошадей. С них сняли шкуры, срезали мясо — и похоронили остатки уже в другом рву. Конечно, мало нашлось в этом приятного — но деваться некуда. Даже Зафира, хоть и всплакнув, согласилась.

Как одному из спасителей каравана, Юрию выдали много мяса. От шкур Константа отказалась: куда их на переходе вымачивать да мять? Даже мездру снять толком не присядешь. Конская шкура — особенно свежая — мокрая, тяжеленная, грязная. И на колени не постелишь. После ночных подвигов камеристка чувствовала себя до того вяло, что даже Юрия не выругала.

А незнакомка, кроме похищения короны, прославилась еще и лекарским умением. Это она перевязала почти всех пострадавших, вправила вывихи тем, с кем не совладал лекарь стражников, да еще и напоила раненых болеутоляющим. Командир каравана с общего согласия наградил и ее мясом и деньгами.

К вечеру караван погрузился в тяжелый тревожный сон. Беспокойно перекликались часовые. Сквозь туман мутно и недалеко виднелись огни факелов. Тянулась ночь. Стонали раненые. Константу всю ночь тошнило, и Юрий сторожил ее вылазки в кусты.

Утром ночные страхи рассеялись вместе с туманом. Смолкли стоны побитых: кому полегчало — а кто, наконец, уснул. Охранники подобрали по кустам несколько волков, привлеченных запахами сырой конины и подстреленных ночью от большого испуга. Так-то стража стальными арбалетными болтами не раскидывалась. Запрягли животных, загасили костры. Снялись со стоянки и двинулись, наконец, дальше.

Тут Зафира и заметила, что незнакомка — оказавшаяся разлучницей, драной кошкой, убийцей Ежиного Короля, похитительницей короны — идет пешком.

— Эй… — осторожно сказала Зафира, — а у тебя даже тележки нет?

Лекарка вздохнула:

— Была.

Зафира помялась. С одной стороны, спавшая в фургоне Константа по такому случаю живо бросила бы любую слабость и сделала бы “кошку” еще более драной. С другой стороны — интересно же!

— Садись, — вздохнула уже Зафира.

— Спасибо, — незнакомка без ложной скромности влезла на лавку. — Тебе притирания не нужны? Или там духи?

— Нужны, конечно!

— Тише ты, кони пугаются.

— Так с этими лесными дорогами совсем человеческий облик потеряешь! — баронская дочь сердито тряхнула поводьями, поправляя ход упряжки.

— Да не злись ты, — лекарка примирительно улыбнулась. — Я же не знала, что это твой парень. Ну, там, на балу. Я по костюму думала, что это граф Дебиан. А ведь мы с графом росли вместе…