Страница 15 из 33
- А что это с нашей Ассоль? Чего она грустная? У неё что-то случилось или она влюбилась?-
Родственница ответила :
- Да, нет, вот выдают замуж. Брат настаивает, неплохой вроде парень. Молодая конечно, может и рановато. Я лишусь своей помощницы, жаль, славная девочка.-
Я даже не среагировал, дело житейское - выходит, значит выходит. Через пару дней Ассоль принесла мне бумаги на подпись и я подписывая просто обронил :
- Я слышал, ты замуж выходишь? Наверное, хороший парень? А вот за меня такого некрасивого никто не хочет выходить! -
Она тихо выдохнула :
- А я бы пошла - и всхлипнув выбежала с бумагами.
Я сидел несколько минут, пытаясь понять, что это сейчас произошло. Рядом со мной полгода была девушка, на которую я смотрел как на ребёнка и вдруг такие слова. Вечером я попросил её зайти ко мне.
Она стояла опустив низко голову, только пальцы теребили материю платья.
- Ассоль, так что мне делать? Ехать знакомиться с твоими родственниками и просить твоей руки? А ты действительно пойдёшь за меня? Посмотри на меня. Я старый, мне уже под тридцать, некрасивый, а ты молодая и красивая. Подумай, чтобы потом не жалела.-
Она подняла глаза и посмотрела на меня так, что у меня сердце упало, и покачала головой :
- Ты добрый, ты хороший, ты красивый.-
Спазма перехватила мне горло. Мы оба молчали, потом я наконец преодолел волнение :
- Хорошо, я завтра переговорю с твоими родственниками. Только никому не рассказывай, пожалуйста, а то, если меня выгонят, спустят с лестницы, все будут
смеяться надо мной.-
Она залилась смехом :
- Тебя не спустят, я не позволю.-
И такая решительность была в её голосе, что я вдруг понял - я точно на ней женюсь.
На следующий день была суббота и я поехал к её родным на окраину Еревана. Они жили в неплохом доме, но чувствовалось отсутствие хозяина. Отец Ассоль погиб в автокатастрофе, он был дальнобойщиком. Он построил дом, учил детей, но оставил их в довольно молодом возрасте. Брат старался изо всех сил, но заменить отца не смог, семье приходилось туго.
Когда его друг намекнул, что он не прочь жениться на сестре, все обрадовались. Жених не был бедным, он смог бы помочь и младшим, а Ассоль жила бы совсем не зная нужды. Так что вопрос был практически всеми решён, кроме невесты. Ассоль ни в какую не соглашалась.
Вот в такую минуту и появился я в качестве жениха. Ассоль меня уже ждала у калитки, она провела меня в дом, где собрались почти все родичи. Брат встретил меня почти враждебно, но всё таки молчал. Мне пришлось употребить всё моё красноречие адвоката, чтобы убедить родичей, что именно я самая лучшая кандидатура на роль жениха. И они согласились, мать плача благословила Ассоль и мы сразу договорились о дне свадьбы.
Вот так я женился. Она после шумной свадьбы переехала ко мне и не было дня, чтобы я не благодарил Бога за мою девочку. Она родила мне сына и дочку, всегда спокойная, улыбчивая, большая умница. Господи, она действительно любила меня. Чем я заслужил её сердце, не понимаю, но эти годы были годами такого счастья, что у меня сердце разрывается, когда я понимаю, что её уже нет.
Через восемь лет я переехал в Москву. Здесь уже была большая диаспора армян и многим был нужен адвокат. Я это понял и с семьёй перебрались сюда, к тому времени сыну было 6 лет и дочке 4 года. Может это и была моя ошибка, ведь Ассоль очень тосковала по родным. А здесь она была как былиночка, кругом чужие люди, но мне она никогда не жаловалась. Я часто отпускал её домой, а летом она летала каждый год на пару месяцев с детьми.
А я всё работал, работал, бизнес пошёл в гору. Я даже не заметил, что Ассоль всё реже смеялась, часто ложилась отдыхать. Потом засобиралась в Ереван, я не возражал, пусть побудет с родными, а я потом привезу детей на всё лето. Дети ходили в школу, радовали нас своими успехами. Особенно сын, он серьёзно занимался математикой, участвовал во многих олимпиадах. Дочь ходила в музыкальную школу. Проблем с языком у них не было. Я с двух лет учил их русскому, английскому. По дому нам помогала дальняя родственница, она приехала с нами, так что Ассоль спокойно могла поехать.
Глава 11
Я как обычно был занят, но с детьми проводил много времени в меру сил и возможностей. С Ассоль по телефону я говорил часто, а с детьми она сама разговаривала почти каждый день. Однажды я пришёл домой пораньше, это в часов девять вечера, и заметил, что дочь заплаканная, а сын сидит хмуро опустив глаза. Я встревожился :
- Что случилось? Вас обидели?
Сын покачал головой, а дочь с перекошенным лицом залилась слезами и с трудом произнесла :
- Мама умирает!-
Меня просто сразили эти слова. Я сидел молча, только держал руку на горле. У меня при сильном волнении всегда перехватывало спазмой горло. Наконец я промолвил :
- Что ты говоришь Ашхен? Откуда ты это взяла? Я же говорил вчера с мамой, она была весела, говорила, что всё хорошо.-
И тогда сын тихо промолвил :
- Мама тебя жалела, она уезжала уже больной, но взяла с нас слово, что мы тебе ничего не скажем. А бабушка сегодня сказала, что всё очень плохо. Скоро мамы не станет.-
На этом его мужество кончилось, он упал лицом на стол и зарыдал. Можешь себе представить моё состояние. Я, тот, который любил её до безумия, не заметил, что она болеет, что она меня обманывает, оберегая меня от переживаний. Я молчал долго, потом пошёл в кабинет. Там я попытался осмыслить всё происшедшее. Мне стало страшно, что я опоздаю, что я больше не увижу мою девочку живой. Я сел на телефон, перезвонил своему компаньону, своим замам. Через час я уже вышел из квартиры, пообещав детям, что они ещё увидятся с мамой.
В аэропорту прямых самолётов не было, но я полетел на Тбилисси, а потом в Ереван. Я прилетел в Ереван рано утром, схватил машину и помчался к её дому. Там уже встали, во дворе была мать Ассоль. Она увидев меня охнула и присела на лесенку, на мой вопросительный взгляд махнула рукой в сторону комнаты на нижнем этаже. И я вошёл к моей девочке. За эти два месяца от прежней Ассоль ничего не осталось, только огромные глаза, которые вспыхнули такой радостью, что я замер на месте, а потом просто опустился на колени возле её постели и сказал:
- Прости, родная, прости.-
Мы молчали, только она тихо перебирала мои пальцы, гладила по голове. Я поднял голову :
- Почему ты ничего не сказала? Почему? -
Ассоль молча покачала головой, потом выдохнула :
- Слишком было поздно, слишком. Ты ничем не мог уже помочь, ничем.Знаешь, у меня просьба, я так хочу посмотреть на Арарат, маме тяжело меня выносить, брат занят. Сегодня солнце, вынеси меня, я уже совсем не тяжёлая.-
Я не мог говорить, молча взял кресло, вынес во двор, принёс подушки, одеяло. Мать Ассоль так и сидела на ступеньках, только содрогалась от рыданий. Я поднял свою девочку, она склонилась на плечо и обняла меня за шею своими почти прозрачными руками.
Утро было такое ясное, тихое, лучи уже освещали снежную вершину горы, всё замерло в ожидании наступающего дня. А у меня на руках умирала молодая, красивая, любимая женщина. Я стоял несколько минут, потом опустил её на кресло, укутал её ноги и вместе с ней смотрел на Арарат. Это были последние счастливые минуты рядом с моей женой.
Потом всё покатилось стремительно к концу. Я ещё слетал за детьми, но через три недели её не стало. Кругом было лето, всё цвело и пахло, а у меня на сердце лежал камнем лёд. Жизнь для меня окончилась. Но оставались дети, наши дети и мне надо было их поднимать.