Дочь Гробовщика

Демон кивнул, и еще крепче прижал меня к себе.

— От тебя пахнет страхом, мне это не нравится.

Мне самой стало противно от этого чувства, захотелось смыть с себя все то липкое, что могло остаться на моих бедрах. Демон отнес меня в ванную и поставил на мягкий коврик.

— Здесь есть все необходимое, когда будешь готова — выходи, — он подошел к двери, но я перехватила его за запястье.

— Останься со мной, — я сдернула с себя остатки одежды, клочьями упавшие к моим ногам.

Демон осмотрел мое тело, увидел ссадины и налившиеся багровым цветом синяки в тех местах, за которые оборотень держал меня, и я услышала не то рык, не то свист, вырвавшийся сквозь его стиснутые зубы.

Астарот кивнул, и теперь я залюбовалась его нагим телом. Каждый рельеф и изгиб, темные волосы на груди и ниже живота, почерневшие ногти и заострившиеся клыки.

Когда в ванне набралась горячая вода, он снова поднял меня на руки и вместе со мной погрузился в нее. Я откинула голову ему на плечо, одной рукой он обнимал меня за грудь, а другой гладил по мокрым волосам. Нас укрывала мягкая пена, и я едва не задремала, разморенная теплом и уютом. С ним мне всегда было спокойно.

— Я уложу тебя в кровать. Ты нуждаешься в отдыхе, — прошептал он, нежно прикусывая ухо, водя кончиком языка по влажной шее.

Я повернулась к нему и без стеснения заглянула в глаза. Так долго, я никогда и никому не смотрела в глаза. Мои губы расплылись в довольной улыбке, и я поцеловала его. Осторожно, не так умело, как хотела, прекрасно понимая, что у Астарота было множество демониц, искушенных в этом деле. А я… обычный человек, смертная, каким-то образом оказавшаяся с ним связана.

Он не остановил меня, ничего не сказал, а просто ответил на поцелуй. Поудобнее устроив меня на своих бедрах, и я почувствовала его твердую плоть.

«Жизнь — одна», — сказала самой себе я, выгибаясь назад и чувствуя, как моя грудь попала под ласку его губ и языка. Как одна его рука держит меня за затылок, а пальцы другой скользят между ног. Это было не грубо, как с Юро, оборотень просто лапал меня, желая поиметь, как настоящее животное.

Астарот действовал иначе — и в какой-то момент я сама поняла, что мне нужно делать. Меня крепко обнимали за бедра, нежно целуя в плечи, шепча ободряющие слова, когда я ощутила острую боль, которая продолжалась до тех пор, пока мне не стало немного легче.

— Сейчас мы закончим, твоему человеческому телу нужно больше времени, чтобы оно зажило. Но я безмерно счастлив, что ты одарила меня правом первого обладания тобой и твоей душой, — говорил он, когда я лежала, одетая в пижаму в его постели.

Его горячая ладонь гладила меня по животу, и боль внизу постепенно проходила. Он остановил кровотечение и подлечил меня, целуя мои руки. В его глазах я видела искреннюю благодарность, и я ни о чем не сожалела. Сожаление — это пустая трата времени и без того короткой жизни.

Будь это Юро, я бы точно сожалела, но не когда это тот, кто заботится о тебе, кто так ласков и бережен. Я не думала о нашем будущем, не думала, что может быть завтра. Мне хотелось наслаждаться этим мигом.

Астарот не оставил меня одну: он был рядом, когда я уснула и проснулась. Окутав меня своим теплом, он помог мне позабыть события минувшей ночи.

Напоследок, перед тем как отправить меня в мою комнату в общежитие, демон долго целовал меня в губы, оставив их припухлыми от укусов.

— Когда кто-то хочет причинить тебе боль — не позволяй жалости охватить твой разум. Нужно самой стать убийцей, чтобы не убили тебя.

Я запомнила его слова. Он был прав. Мой демон… он знал и видел куда больше чем я, мой отец и другие.

Глава 16

Целую неделю мне удавалось избегать встречи с Юро. Оборотень, как назло, появлялся именно в тех местах, в которых я пыталась найти уединение, чтобы позаниматься. И единственным убежищем — была моя комната.

Братья тоже не появлялись. Они были заняты обучением студентов, и мы редко пересекались для беседы. Порой, встречались в аудиториях, откуда они выходили, обсудив с преподавателями моменты учебы и дополнительных занятий для того или другого третьекурсника.

По пути в библиотеку я увидела стоящего у двери Юро. Оборотень не отводил от меня взгляда, полного… тоски. Но, при виде печали на его лице, ничто внутри меня не дрогнуло. К Юро я испытывала гнев, раздражение и жажду отомстить. Я была злопамятна: и одно нахождение рядом с тем, кто мог искалечить мое до тех пор невинное тело, заставляло меня содрогнуться от отвращения. В висках неприятно застучало, пальцы сжались в кулаки. Я смело заглянула ему в глаза, надеясь, что он почувствует мое негодование.

— Диа…валь, я хотел поговорить с тобой о нашем последнем дежурстве, — его взгляд остановился на блеснувшем на моей шее кулоне.

Перед возвращением в Виверну из мира демонов, Астарот отдал мне сорванный оборотнем артефакт в целости и сохранности.

Юро осмотрелся по сторонам и открыл дверь в библиотеку, сейчас там никого не было. В такое время все студенты обычно разбредались по своим комнатам. На сегодня учеба закончилась, за окном постепенно смеркалось и небо расчертили алые, как цвет глаз Астарота, полосы. Воспоминание о ночи, проведенной с демоном, немного меня успокоило.

Мысленно я давно представляла, что сделала бы с одержимым кровавой луной оборотнем, возможно… я даже желала ему смерти.

Юро выжидающе смотрел на меня, и я вошла в библиотеку, дверь со скрипом закрылась. Он оперся о нее и долго рассматривал меня, я же не замечала его умоляющего, жалобного, как у щенка, взгляда. Щенок, да, именно им он сейчас и был. Сущность волка спряталась глубоко, и если он вздумает показать ее, я не отвечаю за сохранность его тела.

— Слушаю тебя, — высокомерно сказала я.

— Прости меня. За несдержанность, за агрессию, за то, что не сумел обуздать своего зверя. Я понимаю, что это невозможно забыть, я бы и сам не смог простить.

— В таком случае, как ты смеешь просить прощения у меня? — я сверкнула глазами, не заметив, как белки и радужку заволокло тьмой, от чего оборотень вздрогнул, вжавшись спиной в дверь.

Он боялся. Я чувствовала это, слышала, как гулко бьется сердце в его груди. Все мои чувства обострились, тьма растекалась по моим венам и это было… приятно. Ощущение власти, того, что стоит мне применить кровавые нити, потянуть за них: и тело оборотня упадет к моим ногам с перерезанным горлом, если не отсеченными частями тела.

— Ты посмел наброситься на меня, попытался осквернить то, что не принадлежит и никогда не будет принадлежать тебе, — цедя каждое слово, говорила я, сверля его взглядом. — Я никогда этого не забуду и не прощу, живи с этим осознанием всю жизнь, до самой смерти и надейся, молись о том, что она не наступит прямо сейчас, — я раскрыла ладонь и размахнулась, как если бы собиралась дать ему пощечину, но вместо меня это сделала тьма. Между нами что-то просвистело, и в следующий миг оборотень охнул от боли, схватившись за щеку, между его пальцев потекли струйки крови.

Кончики моих ногтей почернели, на них остался след темной магии.

— Теперь убирайся, я хочу спокойно позаниматься, и больше не подходи ко мне.

В глазах Юро плескалась смесь страха и сожаления. Кивнув, он ушел, оставив на полу и двери кровавые следы. Сделав успокаивающий вдох, я щелкнула пальцами и следы растворились. Остаток вечера я провела за книгами и зазубриванием схем, чертя их на листах бумаги.

Когда меня начало клонить в сон, я вздрогнула от пришедшей на ум идеи, как отомстить Юро. Удовлетвориться одной пощечиной я не могла, но было то, чему меня когда-то научил Малефикарум.

Вернувшись в свою комнату, я покормила лиса и, подхватив его тельце нитями, опустила на улицу из окна. Он тут же скрылся среди кустов, побежав в сторону вересковой пустоши. Я подумывала отправить его к матушке с отцом, но всегда находились какие-то более важные дела — и лис оставался со мной. Неудобств он мне не причинял, но во время ритуалов животное пугалось и забивалось под кровать.