Северная корона

— Я думаю, что лучше отказаться от сотрудничества с Мазарин сейчас, когда мы близки к станциям и обитаемым системам. Я имею в виду, если мы совершим прыжок с ней, ее уже некому будет заменить…

— Это хорошо, — кивнула Лукия. — Потому что я и не собираюсь ее заменять.

— Почему это так важно для вас?

— Это не важно для меня, не приписывайте мне то, на что капитаны не способны. Я просто выполняю свою работу, а задача, поставленная передо мной, была проста: найти самого сильного телепата из свободных на данный момент. Вы думаете, в первой сотне так много свободных телепатов? Нет, и никого из уже задействованных не вырвут из команды, они при деле. Мазарин была самым высоким номером из доступных. Я не собираюсь отказываться от нее в пользу кого-то из последней двадцатки только потому, что ей мало лет.

— Тогда давайте возьмем на борт второго телепата! Закон это позволяет, особенно перед такой важной миссией!

— И вот вы снова вернулись к теме, которую я пыталась пресечь еще на общем совещании, — вздохнула Лукия.

— Да я уже в другом ключе!

— Неужели? А мне показалось, что в том же. Номера 53 нам хватит. Я ведь не пытаюсь взять на борт другого киборга, хотя в нашем распоряжении только номер 99.

Вот теперь он по-настоящему смутился. Стерлинг терпеть не мог, когда ему напоминали про его низкое положение.

— Капитан, я могу вас как-нибудь убедить?

— Нет, и не нужно тратить на это время. Если хотите, можете написать на меня жалобу руководству. Но перед этим я рискну напомнить вам, что у юной Мазарин есть еще сильно развитая вторичная способность — огромная редкость в ваши дни. Есть вероятность, что это решит наш спор не в вашу пользу.

— Капитан, ну что вы! Я бы никогда не решился пожаловаться на вас!

И оба они знали, что это ложь. Стерлинг Витте решился бы на что угодно, если бы это принесло ему пользу. Пока Лукию защищало лишь то, что на ее стороне было больше аргументов, и киборг это понимал.

Однако можно было не сомневаться: теперь он будет с пристальным вниманием следить за новенькой, ожидая, когда она допустит ошибку.

— Вы свободны, Витте. Передайте команде, что через два-три часа начнется прыжок. Они должны быть готовы к этому.

***

Фостер Ренфро знал, что скоро умрет, и не боялся этого. Он примирился со своей судьбой — насколько живое существо вообще способно смириться со смертью. Теперь, когда истекали его последние часы, он чувствовал в душе странный, непривычный для Арахны покой.

Планета словно решила попрощаться с ним. Это была редкая ночь, когда туман отступил и облака расчистились — Фостер и не помнил, когда последний раз такое было! Поднявшись на вершину холма, он видел вечную черноту космоса и мягкое мерцание звезд. Как странно… для него это всего лишь точки над головой, а его отец был там, он их видел… Он их помнил даже в последние дни своей жизни.

Он никогда не задумывался о том, что происходит после смерти. На Арахне не принято было рассуждать об этом, считалось, что такой болтовней можно привлечь смерть, которая и так постоянно рядом. Но теперь он был один, он не рисковал никем и ничем. Так почему бы не подумать?

Он надеялся, что там что-то есть. Он бы хотел снова встретить всех, кого потерял — отца и мать, любимую, друзей… Почти все его поколение давно ушло. Он еще, можно считать, задержался!

Хотя нельзя сказать, что ему повезло. Фостер отчетливо понимал, что ему досталась непростая жизнь. Он это не выбирал, он просто видел, что никто больше не справится. Блейн… он умен, но он испорчен чужим влиянием. Ему кажется, что весь их мир — здесь, на этой хищной планете, рядом с руинами корабля, который предназначался для совсем других целей. Его сын так и не научился поднимать голову к небесам.

Возможно, с годами он поумнеет — если проживет достаточно долго. И Фостер готов был сделать все, чтобы у него было будущее.

Сидя на вершине холма, он наблюдал за джунглями и думал о том, что делал в эти дни. У него был список, были планы, схемы… Кажется, он все успел. Теперь было трудно сказать, потому что у него кончились фильтры для масок, и ядовитый газ начал свое печальное воздействие, мешая ему мыслить здраво. Если он чего-то не успел, то уже и не успеет, вот и все, что важно.

Фостер прекрасно знал, что в этих джунглях существуют десятки способов погибнуть. Твари, ползающие среди растений, туман и топи, ловушки и скрытые угрозы… Здесь даже жизнь — это просто один из обликов смерти. Но он не собирался поддаваться этому миру! Если ему суждено было умереть, он хотел сделать это на своих условиях.

Он снова и снова всматривался в небо, надеясь увидеть там что-то… особенное. Не Землю, конечно, тут ни шанса. Но, может, Солнце?..

Хотя нет, это тоже глупо. Слишком далеко. Так ведь умирающему простительна сентиментальность, пусть и такая нелепая.

— Уже скоро, — прошептал Фостер. — Совсем скоро…

Может, после смерти души возвращаются туда, где им самое место?

Он усмехнулся и перевел взгляд на кожаную сумку, лежащую рядом с ним. Карты были там, стеклянный шприц, наполненный мутной жидкостью, тоже. Кажется, он не оставил в поселении никаких записей об этом препарате… Но какая разница? Блейн и остальные показали, что они отказались от науки, добровольно погрузившись во мрак.

Со стороны джунглей донесся хриплый вой, а значит, время ожидания истекло. Еще немного — и право быстрой смерти у него отнимут, а это недопустимо. Фостер подхватил сумку, повесил на плечо и зашагал вниз по склону холма.

В его теле усиливалась боль, появившаяся несколько дней назад и с тех пор не утихавшая. Он знал, что это один из признаков смертельного отравления, как знал и то, что болезнь не успеет его свалить.

Да, на Арахне много источников смерти, но для него — только один.

Оглянувшись по сторонам, Фостер последний раз глубоко вдохнул прохладный ночной воздух. А ведь за вонью болот иногда можно уловить аромат цветов, если очень повезет. Ему вот сегодня повезло.

С этой мыслью Фостер Ренфро и направился вперед — в свою могилу.

Интересно, найдется ли когда-нибудь на этой планете человек, который поймет, что все было не случайно?

Глава 4

Корабль был устроен так, что экипаж не чувствовал его движение даже при стыковке с космической станцией. Была разве что едва уловимая вибрация, вызванная работающими двигателями, но ее рано или поздно переставали замечать.

Однако прыжок был совершенно другой историей. О нем предупреждали заранее, и в это время, порой довольно долгое, команде рекомендовалось оставаться на местах и использовать специальные ремни безопасности. Люди и вовсе могли пережить прыжок только в защитных капсулах, специальному корпусу в этом плане приходилось чуть проще.

Альда много слышала о технике безопасности во время прыжка, и все равно она не знала, что именно ее ждет. Такое невозможно понять — только почувствовать. Когда корабль вздрогнул и сорвался с места, она ощутила увеличение давления, от которого закружилась голова. Альда понимала, что это нормально, и так часто бывает, но ей все равно было не по себе. Она думала обо всем, что может с ними случиться. Если они столкнутся, например, с газовым гигантом… От них ведь ничего не останется, совсем ничего! Конечно, Лукия Деон не могла допустить такую грубую ошибку. Ну а вдруг? Кто от этого застрахован?

Ей показалось, что полет длился целую вечность, она потеряла счет времени. Она почти не вставала со своей койки и боялась отстегивать ремень безопасности. Ей было стыдно за это, но… кто узнает? Порой Альда проверяла, в порядке ли ее спутники, но они переносили это испытание куда лучше, чем она.

Наконец бешеная гонка через бездну закончилась, корабль вышел из прыжка. От этого стало легче, но путешествие все равно повлияло на нее. Альда чувствовала себя слабой, головная боль не уходила, а еще ей жутко хотелось есть. Она и не помнила, когда последний раз сталкивалась с таким голодом! Да, во время прыжка она не ходила в столовую, ей казалось, что ее желудок вернет ей все, что она попытается в него поместить. И все же прошло не так много времени, а в академии их тренировали голодать неделями, не теряя при этом эффективность.