Страница 97 из 470
Затем начались манипуляции Аддисона. Он не употреблял обыкновенно применяемых гипнотизерами движений; он просто-напросто коснулся пальцами век медиума и вперил в девушку сосредоточившийся на одной мысли взгляд…
— Ты спишь? — наконец спросил он.
— Не совсем, — шепотом дала ответ гипнотизируемая.
При царившей в зрительном зале тишине этот шепот долетел до самых последних рядов.
— Не сопротивляйся одолевающей тебя потребности сна, — предупредил «профессор», — иначе мне крайне трудно вызывать твое пробуждение.
Девушка в ответ на это лишь улыбнулась… Но улыбка была полусонная: видно было, что медиум не совсем ясно отдает себе отчет в том, что совершается и говорится вокруг нее… Наконец, глаза ее закрылись…
— Ты спишь? — громко спросил Аддисон.
Ответа не последовало… Спящая не сделала даже никакого движения. Только равномерно поднимающаяся грудь свидетельствовала о том, что жизнь не покинула прекрасное тело девушки… «Профессор» взял правую руку загипнотизированной и снова произнес:
— Скажи, ты теперь спишь?
— Да. Я сплю, — тихо произнесла спящая.
— Открой глаза! — произнес Аддисон.
Девушка повиновалась… Теперь глаза ее ничего не выражали — это были прекрасные по форме, но совершенно не одухотворенные глаза сомнамбулы.
— Что ты видишь? — прозвучал вопрос.
— Я вижу… океан, — монотонным, убийственно действующим на нервы голосом начала Бригтон.
— Он покоен или на нем буря?
— На нем буря… Страшная, небывалая буря! Я вижу водяной смерч. С самого дна океана поднимает ураган воду и она пенящимися каскадами падает на корабль.
— Ты, значит, находишься на борту судна?
— Да. Я на бриге. Он идет от тропиков.
— Почему ты это знаешь? — спросил «профессор».
— Я вижу на подводной его части массу мелких раковин, приросших к килю… Наш бриг выдержал уже несколько бурь, потому что его такелаж и мачты починены ровно настолько, чтобы доплыть до хорошего дока… Но сегодняшняя буря — самая ужасная из всех, которые перенес наш бриг.
— Рассказывай все, что ты видишь.
— Я вижу человека, сидящего на сломанном бугшприте… Этот бугшприт похож на руку тонущего, то появляющуюся над водой, то исчезающую в бездне… Человек этот что-то чинит… Работать он может только тогда, когда бугшприт появляется из воды. Это не простой матрос, а офицер, взявшийся за работу, от которой все отказались, ввиду ее опасности…
Вот корабль приподнят громадной волной к небесам, вот он сброшен в пучину… И вдруг, — на наш бриг несется водяная гора!.. Острый гребень ее, находящийся на уровне мачтовых верхушек, покрыт пеной, ее ребра отливают зловещим зеленовато-черным цветом. Всей своей массой обрушивается она на судно, как бы желая раздавить его своей тяжестью… Сидящий на бугшприте теряет равновесие и падает в море…
— Но — что это? Сброшенный за борт снова вынесен волной на поверхность моря!
При этих словах загипнотизированная поднялась со своего места и медленным движением протянула свою руку к публике… Зал замер… Сердца бились сильнее обыкновенного… Невольная дрожь пробегала по спине каждого зрителя… Слишком необычно было то, что происходило теперь на эстраде…
Широкоплечий мужчина в зеленом, цвета bleumarin, костюме, был особенно сильно увлечен рассказом ясновидящей… Он приподнялся на своем кресле, широко раскрыл глаза, приоткрыл рот и застыл в этой позе. По лицу его катились слезы…
— Да, да! Море возвращает свою добычу, — продолжала ясновидящая. — Вот… он все ближе и ближе… Вот волна промчала его вдоль всего судна! Не за что ухватиться, удержаться… Несчастный проносится мимо!..
— Ага! — в каком-то экстазе закончила девушка. — На пути трепещется на воде сорванный бурей парус, с обрывками канатов… Несчастный из последних сил гребет туда, в этот маленький пруд, образованный взгорбившейся холстиной!.. Вот он уже на нем! Теперь спасение близко! С корабля ему бросают канат. Он обвязывает его вокруг пояса… Матросы тащат его наверх… Большая волна поднимает его на уровень с обер-деком… Последнее усилие — и он на корабле! Полумертвый, обессиленный, окровавленный, но он спасен!
Произнеся эти слова, Бригтон в изнеможении упала в кресло и снова закрыла глаза…
— Но это невозможно, наконец! — взволнованно произнес мужчина в костюме цвета bleumarin. — Это точная передача того, что случилось со мною во время последней навигации!
Аддисон обернулся к залу…
— Я покорнейше прошу публику не говорить громко и тем самым не мешать сеансу, — проговорил он. — Это затрудняет мне мою работу, нарушая общение между мной и медиумом. Говоривший, вероятно, моряк?
— Да! Я второй штурман брига «Клементина»! Нет еще полных десяти часов, как мы стали здесь на якорь. Мы прибыли с Явы… Прошу извинить, если я помешал вашему опыту, — закончил штурман, утирая лоб красным платком…
— Конечно, если это так, то ваш возглас вполне извинителен, — любезно поклонился «профессор». — Однако, мы отвлеклись, нам предстоит еще один опыт. Сейчас ясновидящая заглянула в прошедшее одного из присутствующих; теперь она сделает то же самое с будущим. Оговариваюсь, опыт может не удаться, но я, во всяком случае, попытаюсь.
С этими словами Аддисон подошел к мисс Бригтон и снова взял ее правую руку, бессильно лежавшую у нее на коленях…
Глава VIII
«Раздвоение личности»
На вопрос «профессора», спит ли она, ясновидящая произнесла усталым голосом:
— Ах! Я так устала, так устала!
— Ну еще немного, Нора, — ободрил профессор. — Открой глаза и начинай. Я приказываю тебе заглянуть теперь в будущее одного из нас… Ну? Что ты видишь?
Некоторое время ясновидящая молчала… Затем она встала, провела несколько раз рукой по лбу, как бы отгоняя какие-то мысли и начала медленно, словно взвешивая каждое слово:
— Я вижу… старика… старого, седого мужчину… Он немного хромает, а потому ходит с палкой с золотым набалдашником… Он носит либо очки, либо пенсне, это я вижу по красным полосам на носу… Но теперь ни очков, ни пенсне у него нет — их у него отобрали, так как он слаб в ногах, может упасть и порезаться… Ему не дают носить при себе и острых вещей, все по той же причине…
— Как это «не дают» — разве можно ему запретить? — задал вопрос профессор.
— Таков порядок в доме, — послышался ответ ясновидящей.
— Каков порядок, Нора? Говори!
— О, там, где живет старик, железная дисциплина! Несчастный старик в сумасшедшем доме! Это так ужасно — быть в сумасшедшем доме!
— Разве этот джентльмен помешанный?
— Нет, — проговорила Нора тихо. — Он так же нормален, как вы, я и все присутствующие, но он скоро сойдет с ума, если останется в доме умалишенных, куда его отправили против его желания.
Последние слова ясновидящая почти прокричала… В задних рядах произошло какое-то движение: молодой человек привстал, как бы готовясь что-то сказать, но его снова усадил на место сидевший радом с ним старик, по виду лет 60 — 70-ти.
— Ты мне можешь сказать, кто так жестоко обошелся с этим стариком? — каким-то каркающим голосом спросил Аддисон медиума.
— Это молодой человек, глава заговора, направленного против старика! Он это сделал потому, что за это ему обещана крупная сумма денег! А старик еще осыпал его благодеяниями! Бедный старик! Он пригрел змею у себя на груди… Я вижу и этого молодого человека: ему года 22–23, он блондин с чудными голубыми глазами! Его открытое лицо так симпатично, что никому не придет в голову предполагать в его обладателе черную душу!
В зале раздался крик негодования, сорвавшийся с губ Роберта Брента.
Быстрым движением, напоминающим скачок хищника, Аддисон повернулся в сторону зала.
— Я прошу соблюдать полнейшую тишину, — сдержанно заявил он. — Всякий шум мешает успеху сеанса… Довольно о внешности молодого человека, — обратился он снова к Норе. — Я вовсе не хочу устраивать здесь семейного скандала! Но в целях предупреждения старика, скажи какие шаги сделаны молодым человеком в этом направлении? Ведь все, что ты говоришь, дело будущего. Итак, что предпринял молодой человек для того, чтобы упрятать своего благодетеля в сумасшедший дом?