Страница 77 из 83
Из руин выскакивали покрытые шипами демоны. Мотая вытянутыми головами, они мчались к вершине пика на сгибающихся назад ногах. Тела долговязых тварей покрывала красная чешуя, а глаза, сверкающие, как пойманное адское пламя, выдавали в них отпрысков огненной бури. Со звериным ревом они набросились на отродий чумы, разрывая их когтями или рубя зазубренными мечами. Резня замедлялась лишь в те секунды, когда кровожадным созданиям попадалось одно из тлетворных чудищ варпа.
— Так сгорает последняя завеса! — провозгласила Милосердие, когда сплетенные двойняшки приземлились на ступни–иглы. Их общее тело еще сотрясалось в корчах перерождения — мышцы выворачивались, конечности вытягивались и меняли форму.
— Ложись! — рявкнула Асената, бросая их обоих наземь.
Еще один огненный шар со свистом пронесся над сестрами и запалил дом, с которого они только что спрыгнули.
— К свету! — приказала Гиад, неловко поднимаясь на ноги. Она не привыкла управлять собой в обличье двойняшки.
— Куда ж еще? — согласилась Милосердие.
Тряхнув руками, она превратила пальцы в острые ножи и перехватила контроль над движениями тела.
Сестры помчались вверх по склону, как комета с хвостом из траурно–черных волос. Подскакивая и уклоняясь, они прорезали себе путь через осаждающую армию, перемещаясь так проворно, что никто из жертв заразы не успевал ударить в ответ. Сверху к ним стремительно метнулся хоботок, но двойняшки вильнули вбок, развернулись обратно и отсекли придаток, еще не втянувшийся обратно. Захохотав, Милосердие взмыла на плечи кому–то из упырей, оттолкнулась, закружилась в воздухе и вспорола брюхо зависшей над землей демонической мухе, которая и атаковала сестер.
При падении они пронзили ногами–шипами гигантского слизня, исторгнув из его спины гейзер какой–то мерзкой жижи. Тварь повернула голову и щелкнула челюстями, однако Милосердие уже отпрыгнула прочь, окруженная брызгами склизкой гадости.
— Трон и Терний! — хором воскликнули двойняшки, набирая скорость.
Капли телесных соков монстра слетали с их глянцевитой кожи полночно–черного цвета.
Асената позволяла Милосердию управлять ее телом, но держала сучку на коротком поводке, грозя ей параличом за отклонение от оговоренного маршрута. Сестре еще не хватало сил, чтобы забрать у Гиад всю власть над их сутью, и даже мгновенное разногласие могло погубить обеих. Милосердие была чудовищем, но не дурой. Скорее всего, она тянула время, дожидаясь, когда Асената ослабит хватку…
— Нет, дорогуша, — промурлыкала двойняшка, уловив сомнения сестры. — Мы танцуем перед концом света, так что сойдем со сцены вместе! — Взмахнув рукой по дуге, она обезглавила трех мертвецов острейшими когтями. — Кроме того, я хотела бы плюнуть на твой драгоценный огонек!
Вурдалак в черной шинели неуклюже остановился перед отводной стрельницей собора. Его господин воздел руку, чтобы наслать на ворота ржу, и раба сотрясла приятная дрожь энтропийного благословления. С ней пришло неистовое желание переродиться вслед за братьями.
«Нет… — подумал упырь, глядя в пылающее небо. — Нет!»
— Фейс-с, — прохрипел он, стараясь выдавить нужные слова, и вытащил чеку из найденного в кармане шара. — Фейс-с… пасма–аи… меня.
Обернувшись, бледный вестник безразлично воззрился на своего слугу.
— Спаяны… кровью… — прошептал Ичукву Лемарш, поднимая металлическую сферу.
— Закрыты… от пустоты… — машинально ответил Толанд Фейзт из сердцевины Воплощения. — Духом готовы…
Взрыв гранаты испепелил их обоих в неимоверно жаркой вспышке.
— Гори! — взревел Зеркальный Странник, рубя сплеча пламенеющим мечом.
Восьмой круг почитателей распался и вспыхнул. Каждое существо в нем пылало без остановки, словно объятое каким–то изначальным, первородным огнем. По круглой платформе поползли струи плавящегося вещества. В кристалле, обожженном до обсидиановой черноты, возник новый вихрь раскрытых тайн его повелителя:
Паломник роется в мусоре собственной веры, надеясь, что отыщет нечто более возвышенное, даже если цена его жизни пойдет…
Вниз…
Темный человек стоит на своем последнем пороге, глядя в лицо тому, кто еще темнее его и готов поделиться своим откровением, если только гость уступит и посмотрит…
Вниз и еще ниже…
Покаянник, сожалеющий о грехах и посрамленный, но не тем, что его грезы окончились неудачей, а тем, что ему не удалось грезить достаточно рьяно и погрузиться…
Еще ниже! Вниз и вниз, пока не останется иного пути, кроме как вверх…
Гора раскололась с гулким заунывным треском. По ее вершине побежали дымящиеся разломы, которые зигзагами ринулись вниз, расширяясь и поглощая целые здания. Сейсмические толчки сбросили в провалы тысячи ходячих мертвецов, но защитники Светильника пострадали сильнее.
Длинный участок окружной стены осыпался в только что возникшую брешь. За ним последовал другой фрагмент, и люди, оборонявшие его, скатились в лапы орды на лавине обломков. По всей куртине Свечные Стражи вопили от боли, покрываясь волдырями под кипящим дождем, и тут же умолкали, задыхаясь обильными испарениями из проломов. Все простые бойцы погибли за считаные минуты. Теперь на бастионах собора стояли только Сестры Битвы в герметичной броне.
— Дивный денек для смерти! — провозгласила Милосердие, восторгаясь светопреставлением.
Двойняшки почти добрались до стены, когда почва вокруг них раздробилась на мозаику крошечных островков. Из трещин между ними ударили струи пара, воняющего серой и злобой. Совсем рядом рухнула одна из чудовищных мух, сварившаяся в своей хитиновой оболочке, и от удара клочок грунта под сестрами начал рассыпаться.
— Прыгай! — крикнула Асената.
Они перескочили на другой островок, где хныкал гигантский слизень, пытавшийся уцепиться за что–нибудь щупальцами. Половина туши монстра свисала за край, и его шкура пузырилась от жара.
Возле двойняшек с грохотом приземлился демон в алой чешуе. Расставив для устойчивости когтистые лапы, он оскалился на сестер, и вдоль его изогнутых рогов пробежали языки пламени.
— Гори! — гортанно проревел он и взмахнул мечом.
Пропустив клинок над головой, двойняшки прыгнули на соседний клочок грунта. Милосердие ловко оперлась на ладони и, выбросив назад обе ноги, сбила ринувшегося следом врага в пропасть. Хихикая, она одним движением встала на ступни–иглы, скакнула вперед и наконец добралась до стены.
— Разве я не чудо? — спросила Милосердие, вонзив пальцы–ножи в мрамор.
— Лезь! — велела Асената.
— Души у тебя нет, сестричка!
Они взобрались по куртине, словно шипастый паук, и перевалились через край. К ним тут же развернулась ошеломленная воительница с болтером в руках.
— Стой! — крикнула Гиад, но Милосердие уже отбила оружие Сестры Битвы в сторону и вонзила когти в смотровую щель ее забрала.
— А ведь ты даже не пробовала остановить меня! — игриво пожурила Асенату ее двойняшка. Подняв женщину в броне так, словно она ничего не весила, Милосердие сбросила жертву за стену. — Не пробовала по–настоящему!
К стыду своему, Гиад понимала, что это правда. Все обитатели Перигелия и так уже были обречены на смерть или нечто худшее. Значение теперь имел только святой огонь.
Собор, по счастью, еще стоял, и его фонарная палата ярко сияла на фоне темного неба, но чумные отродья уже ползли к зданию по развалинам рухнувшего участка куртины. Их возглавляло высокое создание с женской фигурой, облаченное в ржавые доспехи, из сочленений которых сочилась слизь.
— Кающийся Рыцарь, — пробормотала Асената, узнав псевдо-Воплощение из лаборатории Бхатори.
Ее изумили признаки разложения существа: всегда считалось, что этот аватар символизирует закаленную душу целестинок, но сам вид мерзостной твари казался насмешкой над их обетами. Каких бы ужасов Гиад ни насмотрелась раньше, ничто не вызвало у нее такого глубинного отвращения, как гниющий Рыцарь.