Семёновский маньяк

– Я сейчас уйду, а ты посиди здесь ещё немного, подумай. Хорошо?

Она еле заметно кивнула. Не перестарался ли я? Что-то даже жалко её стало: дурёха, молодая, непуганая. Сидит с квадратными глазами и прижимает к себе маечку, чтоб не сползла. Погладил её по голове, по щеке – и вышел.

Глава 8

Его фигуру на дереве я увидела издалека. Интересно, он сейчас смотрит в мою сторону? Чтобы проверить, помахала ему рукой, он помедлил, но махнул мне тоже. Смотрит! Только бы не прыгнул, пока я не добежала. Прибавила скорости. Погодите, я что, за парнем бегаю? Похоже на то. Дожила! С другой стороны, он же не убегает. Вон сидит себе на ветке, голубчик, дожидается. Добежала, выпрыгнула из обуви – и в воду. Тут же повстречала волну от его тела, а вот и он сам, вынырнул, как в прошлый раз, прямо передо мной.

– Почему я вчера не видел, как ты бежала?

– Я зашла с другой стороны, от плотины.

– Зачем?

– Надоело каждое утро видеть твою спину.

Он улыбнулся:

– Спасибо за баню. Дед счастлив. Долго мать уговаривала?

– Она сразу согласилась, как узнала.

– Ты в неё такая?

– Какая?

– Любишь грести против течения.

– Никогда об этом не думала.

– Всё село решит, что вы тронулись.

Я пожала плечами, показывая, что мне всё равно. То, что я о нём узнала, сидело занозой в моей голове и отзывалось какой-то непонятной печалью в районе солнечного сплетения. Иногда я злилась на него (не мог оказаться нормальным парнем?!), иногда – на себя (угораздило увлечься человеком с таким прошлым!). Но по большей части я искала ему оправдания, была даже мысль провести собственное расследование: а вдруг его подставили? В общем, он прав: такая позиция понимания у односельчан точно не сыщет. Мне-то всё равно, а вот маме здесь нравится.

Но что делать, если у меня сбивается дыхание, когда я гляжу в эти удивительные глаза? И то, что он стоит так близко и с такой жадностью смотрит на мои губы, спокойствия мне не добавляет. Я жду, когда он сделает первый шаг. Но он борется с собой, и его жизненный опыт начинает одерживать верх над желанием. Я могу оставить всё, как есть, смириться с его решением. Могу, но не хочу. Он сам не может себя простить, поэтому лишает себя права прикоснуться ко мне. Я верну ему это право.

Отыскиваю в воде его руку и беру её в свою. Пальцы сжаты в кулак. Поднимаю глаза и смотрю на него снизу вверх – через минуту (очень долгую минуту!) его ладонь раскрывается. Осторожно прижимаю её к своей щеке. Он вздрагивает всем телом, в глазах – страх.

– Видишь? – говорю ему тихо, – я не рассыпалась, и тебя не поразила молния.

У него всё ещё такой вид, будто он ждет неминуемой кары. Тогда я кладу свою ладонь на его щёку, и он, следуя за её велением, начинает медленно наклоняться к моему лицу.

– Зачем ты это делаешь? – спрашивает он у самых моих губ.

– Ты всегда так много болтаешь? – в ответ на эти слова я не вижу, но чувствую губами его улыбку. Ещё она отражается в его глазах. Теперь в них восхищение. И нежность… Я не закрываю глаза, пусть он видит, что я понимаю, чего хочу. Его поцелуй легкий-легкий, он несколько раз касается моих губ, подбородка, затем прижимается своей шершавой щекой к моей и зажмуривается. Я тоже прикрываю глаза и снова начинаю дышать. Наши тела не соприкасаются, но мне кажется, что я слышу, как колотится его сердце. Или это моё? Его прерывистое дыхание обжигает, рассылая волны мурашек по всему телу. Мне хочется, чтобы он прогнал их своими ладонями. Но руки Егора, снова сжатые в кулаки, крепко прижаты к его бокам. Это самый целомудренный поцелуй в моей жизни. И его подарил мне маньяк?! Господи, я отказываюсь понимать этот мир!

Не знаю, какая мысль его неожиданно посетила, но перемену в нём я ощутила сразу. Он как будто очнулся, отстранился от меня и, чертыхнувшись, нырнул в сторону берега. Я догнала его, когда он уже одевался.

– Егор, – позвала я, – что случилось?

Он резко повернулся ко мне:

– Тебе не нужна вся эта хрень.

– Это ты за меня так решил? – ледяным тоном ответила я.

– И мне она тоже не нужна.

– Ты сам-то в это веришь?

– Ксюш, – он взял меня за плечи обеими руками, заглядывая мне в глаза, будто решил загипнотизировать, – зачем всё это? Через неделю я выйду на работу, через месяц ты уедешь учиться. Ты получишь высшее образование, станешь врачом. А я уголовник и рад, что мне доверили лопату и бочку с гудроном. Твои фантазии о том, что я окажусь романтическим героем, нереальны. Плохие парни не перевоспитываются.

– Это если они на самом деле плохие, – возразила я.

– Я – на самом деле плохой, – заверил он. – У нас нет ни одного шанса.

– Потому что ты не хочешь нам его дать.

– Не хочу, – согласился он. – Прости.

– Между нами что-то есть, и ты не можешь это игнорировать. Я хочу разобраться, что это.

– Да всё легко объясняется: здоровое физическое влечение. У меня два года не было женщины, – усмехнулся он. Хотел оттолкнуть меня своим цинизмом? Наивный!

– Я знаю, что такое физическое влечение, – заявила я, решив идти ва-банк. – К сожалению, однажды спутала его с любовью. А когда разобралась, было уже поздно. Знаешь, как это противно – понимать, что твоим первым мужчиной стал нелюбимый? Как будто продала себя за красивые слова и эффектные жесты. Второй раз я не собираюсь так спешить, пока не буду уверена в своих чувствах.

– У нас не должно быть никаких чувств, – возразил он. Я покачала головой:

– Ты опоздал с этим заявлением на две недели и один день.

Он ошеломленно смотрел на меня, отпустив мои плечи. Я не знала, что ещё ему сказать, поэтому вернулась к воде. Надо немного охладить свой пыл, а заодно и за кроссовками на тот берег сплавать.

Глава 9

Юлька целый день была сама не своя, на мои вопросы отмалчивалась, читала книгу. Когда стемнело, мы вышли во двор, уселись на скамейку в маленькой беседке. Каждая молчала о своём.

Что мне нравится в моей подруге, так это то, что она ведёт себя везде, как дома. Мне не надо её развлекать потому, что она у меня в гостях, не надо заботиться о том, хочется ли ей есть или ещё что-то. Вот и сейчас совершенно незачем было занимать её разговором, этого не хотелось ни ей, ни мне. Хорошо когда есть подруга, с которой можно и поговорить, и помолчать. Причём, второе иногда даже нужнее.

Со стороны бани послышались голоса. Мы одновременно повернули головы в ту сторону, хотя между двором и огородом довольно высокий забор.

– Я была сегодня с Егором в бане, – ровным голосом проговорила подруга. У меня от её слов кольнуло где-то под лопаткой. Юлька продолжила, не замечая моего состояния:

– Утром твоя мама сказала, что ты на пробежке, я решила тебя догнать. Смотрю, он в баню дрова носит, пошла за ним следом.

У меня сердце остановилось, так я боялась услышать продолжение. Вот почему я ему не нужна: по сравнению с Юлькой, я заморыш.

– Он решил, что я хочу поковыряться в его ранах ради развлечения. Запугал меня и выставил избалованной дурочкой. Я сначала разревелась, потом разозлилась. А потом подумала и поняла, что он прав: мне было любопытно. А у него в глазах я увидела злость. И боль.

– Что он тебе сделал? – тихо спросила я.

– Ничего. Проучил. Застращал до чёртиков. До меня уже потом дошло, что он специально разыграл из себя маньяка, чтобы я от него подальше держалась.

Вот это да! Какие тут события разворачивались, пока я бегала до моста и обратно! И после этого он пошёл на речку, а там ещё я…

– И что теперь, Юль?

– Понятия не имею. Знаю только, что теперь он мне ещё больше нравится. Кажется, я готова влюбиться. «Я тоже», – подумала я, но промолчала.

У соседей залаяла собака. Тут же из темноты раздался голос:

– Свои, Дианка, – и Дианка сразу игриво заскулила, приветствуя старого знакомого.

– Добрый вечер… хозяева, – запнулся Егор, заглядывая через ворота. – Войти можно?