Страница 81 из 103
Чувствительность возвращалась болезненным покалыванием и пульсацией в месте удара. Пистолет мне нужен! Но не было времени ползать и искать его. Достав еще одну бомбу, я швырнула ее в стену. Вспышка огня озарила часть коридора. Приятно было глазам видеть хоть что-то, но нельзя терять времени. Я поднялась, опираясь спиной на стену и помогая себе трясущимися руками. Рыжий стоял совсем близко и рванул ко мне, когда огонь погас. Я успела выставить ладонь и полоснуть ею воздух, представляя глубокую царапину и кровь, хлынувшую из нее. Рыжий не добрался до меня — он застыл, в тишине послышались булькающие звуки. Тяжелый шлепок в воду, болезненный хрип прокатился эхом по сводам.
Я снова подняла руку и взмахнула ею. Туннель закачался, вспыхнула вдалеке лампа.
Темнота таяла, как ночной туман, тусклый электрический свет гнал ее прочь, заполняя коридор. Рыжий стоял на коленях, держась за горло обеими руками. Кровь текла по его ладоням, по куртке прямо в воду. Глаза его стали просто глазами, ушла из них сила, поселился страх близкой смерти. Он открывал и закрывал рот, ловил им воздух и ничего не мог вымолвить. Из раскуроченной глотки лилась кровь. Он не сумел залечить рану и корчился от боли, таращась на меня.
Оглядевшись, я увидела пистолет в воде и пошла к нему на ватных ногах. От слабости помутилось в голове, стены покачнулись. Меня повело в сторону, но я успела подставить руку и оперлась на нее. Плечо пронзило болью, дрожь прошла по всему телу точечным разрядом тока. Не удержавшись, я соскользнула вниз и села в ледяную воду. Она тут же окрасилась алым. Кажется, швы разошлись на животе. Черт, черт, черт!
Я стянула с себя разодранную кожанку и приложила руку к мокрой футболке. Так и есть, кровь сочилась из открывшейся раны. Рыжий издал хриплый стон, напомнив о себе. Стиснув зубы, я поползла за пистолетом, левая рука протестовала, но я заставила ее работать и добралась до «глосса». Завалившись на спину прямо в воду, навела его на Рыжего и прицелилась. Он менялся буквально на глазах: кожа приобрела цвет старого пергамента и облепила кости черепа вплотную, выделяя каждую выступающую кость. Тусклые глаза глубоко запали, мертвенно-голубые, как у дохлой рыбы. Болезненные тощие руки, костлявые длинные пальцы торчали белыми пауками и скребли по влажной кости ключицы. Если бы я раздробила ему позвоночник, то он был бы уже мертв. Но я чуть промахнулась и тяжело его ранила — тоже неплохо.
-Не так я представляла нашу встречу, — осипшим голосом сказала я и закашлялась.- Пять лет я тебя искала, гнида. Проклятых пять лет! А ты и не прятался.
Руки дрожали — и от холода, и от слабости. Дуло пистолета завиляло. Зажмурив один глаз, я прицелилась и надавила на крючок. И увидела поверх ствола, как Рыжий разевает окровавленную пасть и протягивает руку, будто что-то бросает в меня. Но оказалось слишком поздно.
Одновременно произошло две вещи: пуля разнесла череп Рыжего, и всполох его силы всколыхнул воду — всю, что была в коридоре. Она поднялась надо мной, насколько хватало потолка, и обрушилась ледяной волной. Я не успела набрать воздуха в легкие, не успела отвернуться или закрыть лицо рукой. Сначала был оглушающий удар, за ним меня приподняло и приложило об каменный пол. Мир расплылся, утратил краски и углы, звуки схлынули вместе с водой, оставив меня лежать на холодном полу и истекать кровью. Перед глазами плясали белые пятна, вторя моргающей лампе на стене, а из глубины коридора кралась темнота.
Она уже накрывала холодом онемевшие ноги. Я перевернулась набок и застонала. Опоясывающая боль в животе, пульсирующая боль в плече и было что-то еще, мешающее двигаться. Я с трудом посмотрела вдоль своего тела. Из бедра торчал ржавый кусок арматуры, кровь выплескивалась с каждым ударом сердца. Я потянулась, сгибаясь в поясе, чтобы достать его, но в глазах вспыхнул свет, и на меня навалилась пустота. Безвольно упала в воду рука, так и не достав до железки. Голова опустилась, но глаза не закрылись. Я отключилась, хотя какой-то частью себя продолжала видеть, умирая.
В воздухе повисли брызги воды, смешались с частичками пыли и засверкали под разными углами. Время остановилось. Пульс таял во рту соленым леденцом — все тише, все слабее. Тук, тук, тук. И вдруг тишина.
Меня уносило прочь в черный туннель. Свет превратился в бледную точку вдалеке, но и ее поглотила тьма. И меня обернуло мягкой, ласковой пустотой. Наступил покой.
Я плыла, плыла во тьме, ведомая далекими темными огнями. Позади осталась боль, а вместе с ней и жизнь. Жизнь полна боли, в смерти же утешение и легкость. Сзади кто-то окликнул меня по имени, но я не хотела оборачиваться. Теплые густые волны уносили расслабленное тело прочь. Звуки доносились с задержкой, но все чаще и чаще, прорываясь сквозь толщу пустоты. Я закрыла лицо руками, хотя и так ничего не видела, зажмурилась, мотая головой. Нет, я не хочу возвращаться! Оставьте меня!
Чья-то горячая сильная рука сомкнулась на моем запястье и вздернула. Я села, не открывая глаз, и завопила от боли. Вместе с криком забилось сердце, и это тоже было больно. Повсюду доносились шаги, ощущалось движение, плескалась вода. Я разлепила свинцовые веки и увидела перед собой лицо Джеймса. Он стоял на коленях, держа мое лицо в ладонях и что-то говорил, но не получалось разобрать слов. Коридор расслоился на множество частей, и в каждой был Эдисон, как отражение в соколках разбитого стекла. Я моргала до тех пор, пока они не сложились в единую картинку, пока звуки не слились в один единственный, означающий мое имя. И коридор опустел. Здесь были только я, Джеймс и тело моего убийцы. Все кончилось, подмога прибыла как раз вовремя. Никто не пострадал. Похоже, жизнь начинала налаживаться.
========== Глава 28 ==========
За воротами пульсировали огнями патрульные машины и одна «скорая». Джеймс все предусмотрел. Прибывшие на место врачи быстро и организованно освободили мою ногу от куска арматуры и обработали рану. А потом занялись укусом и разошедшимися швами на животе. Сидя укутанная в покрывало, я ощущала себя заштопанной мягкой игрушкой.
Пока люди Джеймса искали тело Рыжего, я попыталась улизнуть из-под чуткого надзора медиков. Но оказалась застуканной Джеймсом уже у двери своей машины. На все уговоры подбросить я ответила категоричным отказом и сама села за руль, пообещав, что не стану нарушать правила дорожного движения, даже если очень припрет. Он не поверил, но отпустил, строго погрозив пальцем в зеркало дальнего вида.
Снова тяжелый подъем по лестнице, снова испытание на меткость при открытии дверного замка. Я справилась и ввалилась в квартиру, рухнув в коридоре бездыханной грудой. Сегодня я буду спать! Плевать, если в коридоре на полу, но буду спать. А потом зализывать раны.
Перед глазами разливалась темнота, как теплая вода. Тело стало неимоверно тяжелым, короткие судороги слабости пронзали меня, как ледяные стрелы. А потом я провалилась в сон.
Я стояла по пояс в воде — слишком теплой и слишком темной. Вокруг распростерлась непроглядная чернота, но там, вдалеке, показались деревья, что-то мелькнуло между ними. Сердце мое стучало, спотыкаясь, дыхание срывалось от… волнения или страха. Сзади раздался всплеск, и что-то задвигалось в мою сторону. Поверхность озера покрылась рябью, меня окатило теплыми волнами. И я побежала, борясь с ними, разгребая их руками.
В уголке сознания билась мысль — добраться до берега, скрыться среди деревьев. Но ноги провалились, я попала в глубокую яму, и вода сомкнулась надо мной. Такая густая и приторно соленая. Я ничего не видела и падала назад, погружалась в эту теплую черноту, ничего не чувствуя. Ни облегчения, ни сожаления. Мне стало все равно, так сильно я устала.
Чья-то рука протянулась и схватила за запястье. Она вытянула меня из воды, вытащила к свету, больно и резко ударившему по глазам. Я зажмурилась и закрыла ладонями лицо.
-Кира? Ты слышишь меня?
Я попыталась сглотнуть, во рту пересохло. Одну ладонь отняла от лица и пошарила рядом с собой. И схватила пистолет, но он показался жутко тяжелым, как и рука, которой его сжимала. С трудом, но подняла, но у меня его отобрали. Застонав от злости и бессилия, я разлепила веки и заморгала. Чье-то расплывающееся лицо нависло над моим, в нос ударил знакомый аромат сладкого миндаля. Я выставила руки и уперлась в чью-то грудь. Она была горячей даже через одежду, а меня бил озноб. Зубы стучали, угрожая расколоться.