Наслѣдство

Ульяна принесла поднос с чаем и пирожными.

— Я согласна ответить на все ваши вопросы, — Екатерина ободряюще улыбнулась секретарю. Талькин расцвел и тут же достал карандаш и бумагу.

— Во-первых…

Пока секретарь беседовал с молодой вдовой, капитан Станислав Гастин посетил Николая Мережского в казармах Великокняжеского корпуса. К его удивлению, молодой человек встретил его радостно и заверил, что готов помочь следствию всем, что только в его силах. Станислава проводили в письменную комнату и усадили в удобное кресло.

— Где вы были в вечер смерти вашего отца?

— Здесь, — юноша, сидящий напротив следователя, взмахнул руками, пытаясь охватить все помещение. — Это могут подтвердить, как минимум десять человек.

— А ночью?

Наследник замялся. Потом гордо вскинул подбородок.

— Это мое личное дело!

Капитан кивнул. Настаивать на ответе он не собирался. У него достаточно псов, чтобы узнать эту информацию.

Юный офицер почему-то усмотрел в этом кивке благосклонное отношение к своей персоне. Может, просто привык к ахам-охам и сочувствию по поводу смерти отца, которые сопровождали его в последнее время. Отчасти ему, не знавшему материнской ласки, даже нравилась сочувственно-покровительственное отношение дам, узнавших о трагедии. Впрочем, в последнее время разговоры об этом начали Николая в большей степени раздражать, чем радовать. Приевшиеся слова соболезнований казались ему теперь пустыми и бездушными, а сочувственные вздохи и дружеские похлопывания по плечу — слишком наигранными.

Что могли знать об их семье эти люди? О его чувствах к отцу? Или о той пустоте, что поселилась в сердце после его смерти? Ведь еще недавно он был уверен: этот вечно занятой мужчина обязательно обратит на него внимание, стоит проявить себя. Похвалит. За какой-нибудь подвиг. Говорят, Великнесс собирается в путешествие по южным провинциям. Их корпус обязательно возьмут в сопровождение! А там уж до подвига рукой подать! В лесах разбойники всякие водятся. А может, и древняя нечисть какая проснется? В соседнем вон государстве недавно ведьму сожгли…

А теперь некому его хвалить. Казалось, так много впереди времени. А оно закончилось.

И тот, кто тому виной, будет плакать кровавыми слезами!

— Скажите, — сын «стального короля» наклонился к собеседнику. — Вы уже можете доказать, что это она виновата?

Капитан смотрел вопросительно.

— Вы подозреваете мачеху?

Юноша презрительно фыркнул и отстранился.

— А у вас есть еще кандидатуры?

Станислав решил подыграть.

— Пока нет. Но с чего вы взяли, что женщина, которая при муже живет припеваючи, будет его травить?

— Она его не любила! Я точно знаю! Вы не видели, какими глазами она на него смотрела в первые месяцы после свадьбы! Ходила тощая, бледная, точно мертвая в саване встала! Я уж думал, помрет. А она ничего. Прижилась, тело наела на чужих харчах. Повадилась кофе отцу таскать по вечерам, в поездки он ее с собой брал. Аглая сказала, он мать не брал, а ее…

Юноша осекся. Его гневная тирада однако вызвала у Гастина вполне закономерное любопытство.

— Не любила, говорите?

— Да все знают: за деньги она вышла. А отец ее почти без приданного взял за связи ее папаши. Больше-то у них ничего и нет, кроме имени да полезных знакомств.

— Но с чего вы взяли, что она на это способна?

Юноша сжал зубы.

— Постыл он ей был, — процедил он. — Оттого и не понесла. Я думаю, ходила она куда-то, чтоб ребенка от отца не иметь. Он только недавно волноваться по этому поводу начал. Хотел к лекарю ее отвести хорошему. Но не успел. Может, потому и…

Он многозначительно замолчал.

— Вы можете сообщить нам что-то еще? — спросил капитан. Офицер отрицательно покачал головой и встал.

— Вы ее арестуете?

— Будут доказательства — арестуем, — заверил его следователь. Николай посмотрел на него и очень зло улыбнулся.

Глава 3

К ужину явился отец. Один. Для Екатерины это оказалось крайне неприятной неожиданностью. Обычно Аристарх и Мария Ляпецкие очень успешно проводили в семье политику двойного напора: жесткого и «доброго», добиваясь вдвоем больших успехов в убеждении детей и родственников. Оба супруга происходили из инкнесских фамилий (согласно глупым древним легендам в инкнессах течет кровь правящей династии, не зря в иерархии родов они стоят на вершине), что наложило огромный отпечаток на их мировоззрение и отношение к людям, стоящим ниже их. Их гордыню, тщеславие и стремление к самолюбованию не переплюнули бы и подобные пороки семьи правящего Великнесса — Алексея 3 Миротворца, хотя о нарциссизме и эгоизме его дяди Константина, например, ходили легенды. Тщеславие и стремление возвыситься позволили этим двум людям без малейшей толики любви по отношению к друг другу или собственным детям создать очень крепкий тандем. Несмотря на исключительно меркантильные истоки своих поступков, они тем не менее произвели на свет двух дочерей: Марию (названную в честь матери) и Екатерину (поименована в честь известной прапрапра… , вышедшей замуж за младшего принца из великнесского дома) и гордость их семьи, наследника фамилии — сына Георгия. Появление в ее доме только одного из супругов изрядно озадачило и даже напугало Катю. И хотя строгую мать с ее вкрадчивыми уговорами и лживой двойной философией она изрядно побаивалась, непреклонный и вспыльчивый отец порой наводил на нее гораздо больший ужас.

Аристарх Ляпецкой оглядел дочь внимательнейшим образом и сам налил себе вина.

— Рассказывай.

— Что?

— Почему сказала, что не беременна.

Катя не скрывала своего удивления.

— Как есть, так и сказала.

Инкнесс нахмурился. Бокал с вином со стуком был поставлен на стол, за которым они сидели.

— Отчего так уверена?

Катя покраснела.

— У женщин есть свои способы узнавать такие вещи.

Катерине хотелось закрыть лицо ладонями. Стыд-то какой! Говорить о подобном с собственным отцом!

Аристарх замолчал. Посмотрел за окно, на дочь, опять за окно.

— Пришлю доктора, — сказал он наконец после некоторых раздумий. — Посмотрит.

Катя почувствовала себя помидором. Щеки пылали.

— Не стоит. Я…

— Стоит! — широкая мужская ладонь хлопнула по столу так, что чашки с блюдцами подскочили, жалобно звякнув. — Еще как стоит! Тут дело не чисто, и кто виноват, я выясню.

Он встал, возвышаясь над ней огромной горой, и прищурил глаза, словно пытался рассмотреть доказательства ее виновности. Дочь вжалась в спинку кресла. Все свои возражения она проглотила в тот же миг.

Ляпецкой поправил одежду и посмотрел на часы. Сел.

— Я навел кое-какие справки. Юрист мужа твоего мне известен, я на днях его навещу. И нескольких других. Примешь того, которого найму, и передашь ему все бумаги. Поняла?

Катя активно закивала. Говорить она была не способна.

— Разберусь с делами в столице, съезжу в восточную область, к одному товарищу, проконсультируюсь по твоему делу. Надеюсь, следствие не успеет закончиться за это время, — мужчина чему-то усмехнулся и довольно потер ладони. — Теперь-то мы устроимся, как положено! Не зря, не зря я этому торгашу тебя сосватал!

Он наклонился вперед и одобрительно потрепал ее по щеке. Кате тут же захотелось умыться.

— Что ж, мне пора. Дела не ждут.

Инкнесс Ляпецкой покинул дом дочери в весьма приподнятом настроении. Проводила его Екатерина лично. Закрыла за отцом дверь и с невероятной злостью лязгнула ночным засовом.

Чтоб он провалился! Вот сию секунду! Под землю, что еще почему-то соглашается носить на себе этого человека!!!

Катя упрямо сжала зубы, пытаясь не расплакаться. Ничего. Ничего не отдаст! Ни гроша! Что он ей сделает? Она может быть самостоятельной! Нет такого закона, чтоб вдове отец указом был! И слушать она его не станет! Ни за что!

Катерина быстрым шагом направилась в столовую. Время ужина. Слезы спрятать, волосы поправить. Глубоко вдохнуть. Да что может ее отец? У него и денег-то своих нет…