Блондинка в озере

– Рад познакомиться, мистер Марлоу.

Мы обменялись рукопожатием. Ладонь у него была шершавая, как рашпиль. Спокойно оглядев меня, он ткнул пальцем в сторону дальнего берега:

– Желаете осмотреть коттедж? Что ж, с удовольствием покажу. Он что, собрался его продавать?

– Чем черт не шутит, – сказал я. – В Калифорнии все продается и покупается.

– Что точно, то точно. А коттедж вон тот, из мамонтового дерева. Изнутри обшит сосной, крыша крепкая, фундамент и крыльцо каменные. Есть ванная с душем, на всех окнах жалюзи, большой камин, в хозяйской спальне стоит печка – очень нужная вещь весной и осенью, а кухонную плиту можно топить хоть мазутом, хоть дровами. Все самого лучшего качества. Обошелся в восемь тысяч – для коттеджа в горах деньги немалые. И еще свой собственный резервуар для воды, повыше в горах.

– А электричество и телефон? – спросил я из вежливости.

– Электричество, понятное дело, есть. А телефона нет. Сейчас с этим трудно. Да и подвести линию обойдется недешево.

Он смотрел на меня спокойными голубыми глазами, а я смотрел на него. Лицо задубевшее, и ясно, что не дурак выпить: сквозь чуть припухшую, лоснящуюся кожу проступают вены, глаза поблескивают.

– Кто тут сейчас живет? – спросил я.

– Никого нет. Была миссис Кингсли, да несколько недель как уехала. В любое время может вернуться. Он вам разве не сказал?

Я сделал круглые глаза:

– Она что, перейдет к новому владельцу вместе с коттеджем?

Чесс было нахмурился, но тут же откинул голову и захохотал. Хохот этот, напоминающий выхлопы только что заведенного трактора, начисто взорвал лесную тишину.

– Вот потеха так потеха, – задыхался он. – Надо же! «Перейдет к новому владельцу…» – Он снова расхохотался, но вдруг его губы крепко сжались.

– Да, коттедж что надо, – сказал он, подозрительно присматриваясь ко мне.

– Кровати удобные? – спросил я.

Он наклонился вперед и улыбнулся:

– Захотелось в морду?

Я открыл от удивления рот.

– Видно, я туго соображаю, – сказал я. – Ничего не понял.

– Откуда мне знать, какие там кровати? – вызверился он и чуть наклонился вперед, чтобы в случае нужды достать меня прямым правой.

– Могли бы и поинтересоваться, – сказал я. – Но настаивать не буду. Проверю сам.

– Вот и проверяйте, – сказал он с обидой. – Думаете, мне трудно распознать ищейку? Играл с ними в догонялочки по всей Америке. Пропадите вы все пропадом! И к черту Кингсли! Нанял, видишь ли, ищейку – не разгуливает ли кто по его спальне в пижаме. Пусть у меня сухая нога и все такое, но что до женщин, то их у меня было…

Я успокаивающе протянул к нему руку, хоть и опасался, что он выдернет ее из плеча и закинет в озеро.

– На этот раз не угадали, – сказал я. – Я приехал вовсе не для того, чтобы заниматься вашими амурными похождениями. Миссис Кингсли я вообще ни разу не видел. А с Кингсли познакомился только сегодня утром. Какая муха вас укусила?

Он на секунду зажмурился и яростно провел тыльной стороной ладони по губам, будто хотел причинить себе боль. Затем поднес руку к глазам, крепко сжал в кулак, раскрыл и уставился на пальцы. Пальцы слегка дрожали.

– Извините, мистер Марлоу, – медленно произнес он. – Вчера я здорово перебрал. Голова трещит, как у сапожника. Целый месяц торчу один, сам с собой уже разговариваю. Да и неприятности.

– Пара глотков поможет?

Его глаза впились мне в лицо и заблестели.

– А у вас есть?

Я вытащил из кармана плоскую бутылку виски и повернул ее так, чтобы он увидел зеленую наклейку на колпачке.

– Я не заслужил. Видит Бог, не заслужил. Обождите, принесу стаканы. А может, пойдем в дом?

– Лучше здесь. Больно уж вид хорош.

Волоча ногу, Билл Чесс исчез в доме, вернулся с парой стопок и сел на камень рядом со мной. От него несло потом.

Я свернул металлический колпачок, налил Биллу хорошую порцию и немного плеснул себе. Мы чокнулись и выпили. Он покатал виски во рту, и лицо его осветилось печальной улыбкой.

– Хороша штука, – сказал он. – Не знаю, что на меня нашло. Видно, от одиночества. Ни приятелей, ни друзей, ни жены. Тоска! – Он помолчал и добавил, искоса глянув на меня: – Особенно трудно без жены.

Я не сводил глаз с небольшого голубого озера. У нависающей над водой скалы плеснула в луче солнца рыба, и по воде разбежались круги. Легкий ветерок прошелся по вершинам сосен, и они зашелестели, словно волны.

– Она меня бросила, – сказал он медленно. – Месяц назад. В пятницу, двенадцатого июня. Этого дня мне никогда не забыть.

Я насторожился и налил ему еще виски. Двенадцатого июня Кристл Кингсли должна была приехать на вечеринку в город.

– Но зачем вам все это? – сказал он, хотя в его выцветших голубых глазах явно чувствовалось желание выговориться.

– Конечно, это не мое дело, – сказал я. – Но если вам станет легче…

Он резко мотнул головой:

– Бывает, два незнакомых человека встретятся на лавочке в парке и вдруг заводят беседу о Боге. Замечали? А с лучшими друзьями так не получается.

– Конечно, – сказал я.

Он выпил и уставился на озеро.

– Она у меня славная девочка, – сказал он мягко. – Иногда резка на язык, но все равно славная. Мы полюбили друг друга с первого взгляда. Познакомились в кабаке в Риверсайде. Не особо подходящее место для такой девушки, но что было, то было. И поженились. Я ее любил, понимал, что мне повезло. А вел себя как подонок.

Я слегка шевельнулся, чтобы напомнить о себе, но не сказал ни слова: боялся сбить настроение. Виски в моей руке оставался нетронутым. Я не прочь выпить, но не тогда, когда заменяю исповедника.

– Но в браке всегда так, – продолжал он. – В любом браке. Проходит время, и человеку, обычному грешному человеку вроде меня подавай чего-нибудь новенькое, свеженькое. Паскудство, конечно, но такова жизнь.

Он взглянул на меня, и я подтвердил, что такие мысли мне знакомы.

Он залпом осушил вторую порцию, и я отдал ему бутылку. Вверх по сосне скакала сойка. Без остановки, не раскрывая крыльев, она перепрыгивала с ветки на ветку.

– Так вот, – продолжал Билл Чесс. – Все, кто живет здесь в горах, явно полоумные, да и я уже не лучше. Мне бы жить и жить: за дом не плачу, пенсия хорошая, половину скопленных денег вложил в военные займы, женат на женщине любо-дорого посмотреть. Но я уже стал психом, и сам не заметил. Польстился на… – Он махнул рукой в сторону большого коттеджа, который в лучах заходящего солнца был красным, как бычья кровь. – Прямо здесь, чуть ли не под окнами. И польстился-то на расфуфыренную шлюху, которая нужна мне, как прошлогодний снег. Придурок!

Он выпил третью стопку и поставил фляжку на камень. Потом выудил из кармана рубашки сигарету, чиркнул спичкой о ноготь большого пальца и начал быстро и глубоко затягиваться. Я старался не дышать, словно взломщик за портьерами.

– Черт! – сказал он наконец. – Если уж бес в ребро, то хоть уйди подальше от дома или, на крайний случай, найди себе какую-нибудь кралю, не похожую на жену. Так нет. Эта стерва тоже блондинистая, того же роста, даже глаза у них почти одинаковые. А в остальном – земля и небо. Нет, хорошенькая, ничего не скажешь, но не лучше Мьюриел, а по мне, так вообще дерьмо. Жгу я, значит, в то утро мусор у них во дворе и ни к кому не лезу. А она выходит из черного хода в прозрачном халатике, аж соски видать, и лениво так говорит: «Не желаете ли выпить, Билл? Грех вкалывать в такое утро». А кто выпить откажется? Захожу, значит, на кухню, выпиваю, потом еще и еще, и вот я уже в спальне, а глаза у нее прямо-таки…

Он замолчал и мазнул по мне тяжелым взглядом.

– Вы вот спросили, удобные ли там кровати, я и завелся. Конечно, вы ничего такого в виду не имели. Но у меня-то воспоминания. Да, кровать была удобная…

Его последние слова повисли в воздухе. Наступило молчание. Он наклонился, взял с камня бутылку и уставился на нее. В его душе происходила борьба. Виски, как всегда, победил. Он яростно хлебнул прямо из горлышка и крепко закрутил крышку, будто это что-то значило. Потом схватил камешек и швырнул в воду.